Сущность конституции и ее модели. Конституция и идеология

--------------------------------

<29> Васильева Т.  Разрешение правовых коллизий  между Федерацией и субъектами  Федерации // Конституционное право:  Восточноевропейское обозрение. 2002. N 1(38). С. 115.

<30> Иванов В. Путин  и регионы. Централизация России. М., 2006. С. 70.

 

В 2004 г. фактически начался  постепенный переход к федерализму  административному. Характеризуя ситуацию на тот момент, Президент РФ подчеркивал: "Мы наконец - юридически и фактически - восстановили единство страны. Укрепили государственную власть. Приблизили федеральную власть к регионам. Благодаря восстановлению единого правового пространства смогли вплотную заняться разграничением полномочий между центром и регионами. Здесь еще очень многое нужно сделать" <31>. Второй виток "федеративной революции" окончательно переместил центр тяжести <32>. Наиболее существенными моментами здесь явились: отказ от прямых выборов глав субъектов <33>; реформа исполнительной власти <34>; укрупнение субъектов РФ <35>; сужение сферы полномочий регионов <36>. Предостережение относительно того, что "борьба против так называемого обособленного регионализма может легко подорвать развитие федерализма" <37>, к сожалению, оказалось правдой.

--------------------------------

<31> Послание Президента  РФ Федеральному Собранию РФ  от 16 мая 2003 г. // План Президента  Путина. Руководство для будущих  президентов России. Сборник / Сост. Г.О. Павловский. М., 2007. С. 134.

<32> См. более подробно  об этом: Станских С., Фогельклу А. Проблемы реформирования федеративных отношений в современной России // Государственная власть и местное самоуправление. 2005. N 11. С. 3 - 6.

<33> См.: Федеральный  закон от 11 декабря 2004 г. N 159-ФЗ "О  внесении изменений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и в Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" // СЗ РФ. 2004. N 50. Ст. 4950.

<34> См.: Указ Президента  РФ от 9 марта 2004 г. N 314 "О системе  и структуре федеральных органов  исполнительной власти" // Российская  газета. N 50. 2004. 12 марта и последующие  акты.

<35> См.: Федеральный конституционный закон от 25 марта 2004 г. N 1-ФКЗ "Об образовании в составе Российской Федерации нового субъекта Российской Федерации в результате объединения Пермской области и Коми-Пермяцкого автономного округа" // СЗ РФ. 2004. N 13. Ст. 1110 и последующие.

<36> См., например: Федеральный  закон от 4 июля 2003 г. N 95-ФЗ "О внесении  изменений и дополнений в Федеральный  закон "Об общих принципах  организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной  власти субъектов Российской Федерации" // СЗ РФ. 2003. N 27 (часть 2). Ст. 2709.

<37> Саква Р. Российский  федерализм на перепутье // Сравнительное  конституционное обозрение. 2005. N 1(50). С. 182.

 

Если исходить из того, что показателем федерализации  государства должен быть достигнутый уровень децентрализации, дела у нас идут плохо. "Разграничение полномочий в федеративной системе подменяется административным делегированием "сверху вниз". В результате федеративные отношения между Российской Федерацией и ее субъектами заменяются административными отношениями между федеральными и региональными органами государственной власти по выполнению делегированных федеральных полномочий" <38>. В нынешней политической ситуации в России никакие конституционные механизмы не могут гарантировать разумного использования дискреционных полномочий исполнительной власти <39>. "Демония административной власти" <40> начинает проявляться в конституционно-правовой действительности. И в этой ситуации совершенно закономерно встает вопрос о возможности скорректировать происходящие изменения...

--------------------------------

<38> Черепанов В.  Разграничивать или делегировать? // Сравнительное конституционное  обозрение. 2007. N 1(58). С. 165.

<39> Уокер Э. Указ. соч. С. 18.

<40> Бахрах Д.Н. Административное право: Учебник для вузов. М., 1996. С. 69 - 73.

 

Преобразования "снизу  вверх": российская перспектива

 

То, с чем мы имеем  дело по прошествии 15 лет, - это трансформация  Федерации de facto при соблюдении положений  Конституции de jure. Конечно, "исключительная гибкость конституционной модели федеративных отношений призвана обеспечить взаимную адаптацию социально-политической действительности и конституционных предписаний по мере их приближения друг к другу" <41>, и развитие на основе этих конституционных норм могло осуществляться в различных направлениях. Но происходившие в указанные периоды изменения далеко не всегда можно расценивать как приближение, и то, что мы видим сегодня, по всей видимости, один из возможных, но не самых удачных вариантов.

--------------------------------

<41> Варламова Н.  Указ. соч. С. 120.

 

Однако парадоксальным является то, что российские регионы  и их население просто ожидают  от федерального центра изменения проводимой политики и шагов по исправлению  сложившейся ситуации "сверху вниз", не рассматривая всерьез возможность постепенного проведения конституционных преобразований "снизу вверх". Между тем тенденция к такого рода "восходящим" изменениям обозначилась по всему миру с учетом того, что любую федерацию с точки зрения ее конституционного построения должно характеризовать то, что "образующие государство политические единицы представлены на федеральном уровне и им гарантировано право участия в принятии решений на этом уровне" <42>.

--------------------------------

<42> См.: Benz A. Themen, Probleme und Perspektiven der vergleichenden Foderalismusforschung // Politische Vierteljahresschrift. Sonderheft 32/2001. S. 9 - 50.

 

На данном этапе в  России формально субъектам РФ действительно  гарантировано право участия  в принятии решений на федеральном уровне, при этом при внимательном анализе можно выявить свыше 20 различных законодательно зафиксированных форм такого участия, позволяющих при грамотном подходе в той или иной степени влиять на решения центральной власти <43>. Но инициирование и трансляция прогрессивных конституционных преобразований "снизу вверх" сегодня практически не имеют места, и, как представляется, этого не происходит по двум причинам. Во-первых, особенности организации и осуществления государственного управления в России на сегодняшний день с трудом совместимы с федеральной демократией. Во-вторых, налицо низкий уровень федеративной культуры, консолидации общественных и политических сил в самих субъектах и отсутствие активной позиции.

--------------------------------

<43> Например: право  законодательной инициативы на  федеральном уровне; право внесения  предложений о поправках и  пересмотре федеральной Конституции;  право, высказавшись против поступившего  в Государственную Думу законопроекта  по предметам совместного ведения, изменить его в рамках согласительной комиссии; право обратиться в Конституционный Суд РФ; участие глав субъектов в Государственном Совете РФ - совещательном органе при Президенте и многие другие.

 

Говоря о первой причине, следует обратить внимание, что "даже конституционные гарантии могут служить разрушающим фактором. Показательный пример - Германия, которую можно назвать "замаскировавшимся унитарным государством", и Соединенные Штаты, развитие которых идет по пути от двухуровневой к основанной на принуждении и "послушной Вашингтону" Федерации" <44>. У российских регионов, несмотря ни на что, в арсенале остается достаточно инструментов для влияния на федеральном уровне. Вопрос лишь в том, насколько продуманно и активно они пользуются ими. Так, например, говоря о проблеме сужения сферы исключительных полномочий субъектов, один из западных экспертов отмечает, что "практически не было попыток отстаивания этих полномочий в Конституционном Суде. Исчезнувшее может быть найдено, только если его искать" <45>.

--------------------------------

<44> Берджесс М., Грэсс  Ф. Указ. соч. С. 103.

<45> Бланкенагель А.  В поисках исчезнувших исключительных  полномочий субъектов Российской  Федерации // Сравнительное конституционное  обозрение. 2007. N 1(58). С. 160.

 

Это подводит нас ко второй причине. Неоднородность и существующие различия в российском обществе обусловливают федерализм, но без их осознания и грамотного, активного, а главное, консолидированного продвижения региональными политическими элитами не ведут к эволюционному развитию Федерации и не спасают федерализм от трансформации.

Спасение российского  федерализма - вопрос не только изменения  вектора преобразований, проводимых центром "сверху вниз", но и мобилизации  регионов для проведения преобразований "снизу вверх". Сегодня в России по многим признакам лишь объективно существующая и неустранимая неоднородность и разнообразие служат спасением от трансформации федерализма реального в административный. Фундаментальная проблема - найти способ примирения этатизма и федерализма <46>. К сожалению, "наш федеративный опыт мал, а многовековые политические традиции и привычки далеки от федерализма" <47>. Но строительство Федерации на основе каркаса, заложенного Конституцией 1993 г., продолжается, и именно от регионов и их населения зависит, что это будет: изящный дворец, в котором современные достижения гармонично соединились с историческим опытом, а самобытные элементы не разрушают, а дополняют общий стиль, или же геометрически правильный монолит из стекла и бетона, где каждое следующее помещение похоже на предыдущее, а четкая система коридоров и лифтов позволяет без труда перемещаться в любом направлении...

--------------------------------

<46> Саква Р. Российский  федерализм на перепутье // Сравнительное  конституционное обозрение. 2005. N 1(50). С. 181.

<47> Афанасьев М.  Проблемы российского федерализма  и федеративная политика второго  Президента. Промежуточные итоги  // Конституционное право: Восточноевропейское  обозрение. 2002. N 1(38). С. 91.

 

ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ МНОГООБРАЗИЕ И  ЗАПРЕТ

НА ГОСУДАРСТВЕННУЮ (ОБЯЗАТЕЛЬНУЮ) ИДЕОЛОГИЮ

В НОРМАХ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

Н.С. КУНИЧКИНА

 

Куничкина Н.С., аспирантка юридического факультета Челябинского государственного университета.

 

Прошло почти два  десятилетия с того момента, как  Россия отказалась от марксистско-ленинского учения в качестве единственной официальной государственной идеологии. Стремление к деидеологизации общественной и государственной жизни, начавшееся с отмены в результате реформы 14 марта 1990 г. конституционного положения о руководящей и направляющей роли КПСС (ст. 6 Конституции СССР 1977 г.), было обусловлено теми политическими и экономическими кризисными явлениями, к которым привела политика СССР, основанная на следовании постулатам марксистской идеологии.

Кризис марксистской идеи в России в целом совпал с деидеологизаторской тенденцией, проявлявшейся тогда в гуманитарных научных исследованиях как отечественных, так и зарубежных специалистов.

Концепция деидеологизации  появилась во времена торжества  позитивизма. Рассматривая идеологию как некую форму ложного сознания, сторонники концепции деидеологизации утверждали, что идеология не выдержит соперничества с наукой. Растущий авторитет науки породит в людях сомнение в тезисах какой бы то ни было идеологической системы, и в разработке таковой просто не будет нужды.

Так, например, Р. Арон утверждал, что концепция деидеологизации  дает возможность построить единственно  верную "неидеологическую" теорию общества, изучающую "то, что есть в действительности" <1>.

--------------------------------

<1> Цит. по: Новейший  философский словарь: 3-е изд., испр. / Глав. ред. А.А. Грицанов. М.: Книжный  дом, 2003. С. 60.

 

На сходных с Р. Ароном позициях находится и Д. Белл - представитель  сциентистско-технократического направления  социальной философии. В работе "Конец идеологии. Истощение политических идей в 50-х годах" <2> Беллом был обоснован тезис о том, что главным двигателем общественного развития является технический прогресс.

--------------------------------

<2> Bell D. The end of ideology. Glencoe, 1988.

 

В целом все сторонники концепции деидеологизации утверждали, что в условиях, когда развитие технологии позволяет все эффективнее  удовлетворять потребности простого человека, а совершенствование средств  связи уже само по себе консолидирует общество, идеология как ценностный регулятор утрачивает свое значение, а смысловые границы между различными идеологиями размываются.

Под идеологией государства  традиционно понимается относительно систематизированная совокупность понятий, идей, представлений, которая может быть использована в целях обоснования легитимности публичной власти.

Конституция Российской Федерации 1993 г. отказалась не только от марксистско-ленинских идеалов, но и от государственной идеологии  вообще, тем самым юридически закрепив курс на деидеологизацию общественной и государственной жизни. Статья 13 Конституции России (ч. 1, 2) гласит: "1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной".

Однако простой юридический  запрет на государственную идеологию  сам по себе не может обеспечить реальную деидеологизацию общественной и государственной жизни, потому что идеология является необходимым  атрибутом каждого государства.