Международное сотрудничество в борьбе с преступностью

     В этот же период был принят ряд резолюций  и конвенций ОАЕ (Организации Африканского Единства), направленных на борьбу с наемничеством. Важным шагом на пути правового регулирования проблемы наемничества становится принятый в 1977 г. Дополнительный протокол №1 к Женевским конвенциям 1949 г., который ввел в международную практику понятие наемничества и лишил наемника права на статус комбатанта (лица, входящего в состав вооруженных сил воюющего государства и принимающего непосредственное участие в военных действиях) и военнопленного³⁵. В течении 80-х гг. в рамках ООН осуществлялась попытка выработать универсальный подход к проблеме борьбы с наемничеством³⁶, и в 1989 г. была открыта для подписания «Международная конвенция о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников» (вступила в силу в 2001г.).

     С распадом биполярной системы и изменением геополитической обстановке в мире возник новый круг проблем, связанных  с наемничеством. Во многих регионах межэтнические конфликты переросли в локальные войны и вооруженные конфликты. В связи с этим заметно возросла потребность в услугах наемников, а также значительно увеличились масштабы их использования для  нарушения прав человека и международного гуманитарного права. Помимо традиционных форм наемничества возникла также и новая проблема, связанная с использованием, вербовкой и подготовкой наемников частными компаниями, которые в международном масштабе предлагали обеспечивать безопасность политических режимов военными средствами. Подобного рода частные военные компании обычно состоят из высококвалифицированных специалистов и военнослужащих, уволенных в запас, и могут выполнять широкий спектр услуг – от разработки военных доктрин до непосредственного участия в вооруженных конфликтах. Чаще всего частные охранные и военные компании создаются в развитых странах, правительства которых, несмотря на внешнюю нейтральность, могут использовать компании подобного рода как политические и военные рычаги давления в различного рода конфликтах. Кроме того, возникла проблема вербовки и использования наемников террористическими организациями, в том числе и под прикрытием неправительственных благотворительных фондов и организаций.

     На  данный момент география и сфера  наемнической деятельности заметно  расширились. Формы наемнической деятельности могут быть весьма разнообразными. В целом, экспертная комиссия ООН выделяет три уровня наемничества: во-первых, предоставление услуг транснациональными охранными и военными компаниями правительствам либо негосударственным субъектам, во-вторых, деятельность незаконных вооруженных формирований либо негосударственных военных компаний в ходе конфликтов внутри страны или между государствами, в-третьих, индивидуальное наемничество³⁷. Кроме того, отмечены и региональные различия и особенности в наемнической деятельности. Так, для развивающихся африканских и латиноамериканских стран наиболее характерно преобладание новых форм наемничества, связанных с деятельностью частных военных компаний различного рода, переплетенных с интересами крупного бизнеса и борьбой за использование природных ресурсов. Большим спросом пользуются здесь наемники из других регионов, мотивируемые получением материального вознаграждения.

     На  основании вышеизложенного, следует, что английские и американские наемники, подлежат наказанию по уголовному закону государства, на территории которого они совершили преступления, а именно закону Анголы, согласно которому, наемничество признается преступлением.  

3. Задача 2

     РЕШЕНИЕ.

     Практика  международного сотрудничества в борьбе с преступностью, и особенно в такой ее части, как доставка беглых преступников под юрисдикцию запрашивающего государства, предусматривает возможность использования для этого различных механизмов — будь то экстрадиция либо иные формы межгосударственной кооперации, — используемых для поиска и предания суду разыскиваемых лиц. Однако, как свидетельствует международная практика, чаще всего государства обращаются к экстрадиции. При этом выдача как процедура, применяемая в межгосударственной практике борьбы с преступностью, осуществляется согласно взаимной воле заинтересованных сторон, одна из которых обращается с запросом о выдаче лица, а другая принимает соответствующее решение по данному вопросу. Это, если так можно сказать, нормальный ход действий по поводу экстрадиции лица. Причем запрашиваемая сторона может как удовлетворить запрос о выдаче, так и отказать в этом, поскольку в сфере экстрадиции действуют соответствующие ограничения на выдачу лица.

     С другой стороны, даже при наличии  просьбы о выдаче не всегда удается обнаружить лицо, экстрадиция которого запрашивается. В подобных ситуациях некоторые государства по собственной инициативе осуществляют поиск обвиняемых и порой обращаются даже к процедуре их похищения на территории иностранных государств, причем указанные действия иногда имеют место, несмотря на наличие договора об экстрадиции, который позволяет использовать общепринятые правовые процедуры для обеспечения уголовного преследования либо исполнения назначенного наказания.

     Расширение  рамок подобного рода «экстерриториальной» юрисдикции подтверждено западной правовой практикой, допускающей похищение отдельных лиц для предания их суду, получившей свое формализованное отражение в соответствующих правовых доктринах и выраженной принципом «male captus bene detentus», согласно которому суд может установить юрисдикцию над лицом независимо от обстоятельств его ареста.

     Доктрина похищения имеет различные аспекты внутригосударственного и международно-правового характера, оценка которых является далеко не однозначной. Осуществление на территории иностранных государств без их согласия принудительных действий по захвату обвиняемых либо осужденных представляет собой грубое нарушение государственного суверенитета.

     Общепринятая  в международном общении практика заключается в том, что лицо, скрывающееся от правосудия на территории иностранного государства, может быть передано по запросу соответствующих компетентных властей на основании международного договора, либо в соответствии с национальным законодательством, либо на основе принципа взаимности. При этом совершенно очевидно, что обязательства по экстрадиции не носят абсолютного характера и ограничены иными обязательствами запрашиваемого государства (например, в сфере прав человека) либо должны находиться в соответствии с положениями его юридических актов.

     В любом случае экстрадиция касается суверенных государств, каждое из которых superiorem поп recognoscens и которые сами решают вопрос сотрудничества, сначала заключая двусторонний договор или становясь участником многостороннего договора, а затем подтверждая свое решение в случае конкретной просьбы о выдаче конкретного индивида или просто передавая лицо в соответствии с конкретным соглашением, составленным специально для данного случая. Устоявшаяся в межгосударственных отношениях практика позволяет государствам не только принимать обязательства предоставлять друг другу помощь в области осуществления уголовной юрисдикции, но также устанавливать условия экстрадиции и ее ограничения. Таким образом, каждая из Договаривающихся Сторон впоследствии получает возможность решать при практическом применении договора, выполнять либо не выполнять просьбу другой стороны. Однако в любом случае, по точному выражению В. Валлоз, экстрадиционные договоры обеспечивают стороны средствами осуществления юрисдикции над индивидами без ущерба суверенитету или личным правам.

     Нелегальный захват лица и доставка в государство, заинтересованное в его уголовном  преследовании, по существу, исключают  какое-либо выражение суверенной воли государства, под юрисдикцией которого находился индивид. Если вопрос о влиянии нелегального захвата и доставки лица в соответствующее государство на последующее установление юрисдикции национальных судов — это скорее проблема внутренней компетенции, то подобного рода действия на территориях иностранных государств, посягающие на их юрисдикционные полномочия, чреваты существенными дипломатическими осложнениями и не могут не вступать в противоречие с фундаментальными предпосылками международного права. Как указывалось в Резолюции ООН от 23 июня 1960 г., действия, подобные тому, которое рассматривается (т.е. похищение), нарушающие суверенитет какого-либо государства — члена Организации Объединенных Наций и поэтому вызывающие международные трения, могут в случае их повторения поставить под угрозу международный мир и безопасность.

     Насильственное похищение является серьезнейшим вторжением в сферу суверенной компетенции государства, с территории которого похищается лицо. Государству принадлежит исключительное право осуществления уголовного преследования находящихся на его территории лиц, в отношении которых имеются достаточные данные о совершении ими преступления как на территории страны, так и за ее пределами. Причем это право распространяется как на собственных граждан, так и на иностранцев и лиц без гражданства. Изъятие из юрисдикции государства, на территории которого находится лицо, возможно только на основе ясно выраженной воли государства на подобное действие. Именно на эти случаи и рассчитаны международные договоры либо акты национального законодательства об экстрадиции.

     Руководящий принцип заключается в том, что  одно государство не может на территории другого государства принимать  меры, направленные на принудительное осуществление своих внутренних законов без согласия последнего. Если нет договора или согласия, выраженного в иных формах, на территории другого государства не могут производиться аресты лиц, вручение судебных повесток, полицейские или налоговые расследования, исполнение приказов о предоставлении документов. В случае, когда государство соглашается с осуществлением определенных принудительных действий представителей иностранного государства на собственной территории, и в частности связанных с переводом обвиняемых под компетентную юрисдикцию, а его соответствующие органы оказывают этому содействие, исключена, как правило, постановка вопроса о нелегальном похищении и нарушении государственного суверенитета.

     Существует  ряд критериев, которые необходимо принимать во внимание при отграничении незаконного похищения от доставки разыскиваемых преступников под компетентную уголовную юрисдикцию в результате межгосударственного сотрудничества. Особенно это относится к ситуациям, когда заинтересованные стороны не являются участниками двустороннего или многостороннего договора. ранее было упомянуто о согласии страны пребывания обвиняемого на его арест при сотрудничестве с представителями заинтересованного государства. Другим важнейшим критерием для отграничения ареста в результате межгосударственного сотрудничества от похищения является отсутствие возражения государства пребывания индивида по поводу применения в отношении него принудительных действий.

     Отсутствие  какой-либо официальной реакции  государства, с территории которого доставляется лицо, участие его компетентных органов в проводимой операции по розыску и доставке лица и т.д. не позволяют ставить вопрос о похищении лица.

     Нарушение прав человека составляет одну из наиболее серьезных проблем, связанных с  процессом похищения либо даже ареста лиц на территории иностранных государств в результате межгосударственного сотрудничества. Нелегальный захват и похищение лиц наносят серьезный ущерб правам человека, гарантируемым в связи с деятельностью системы уголовной юстиции. Как указывает К. Ребане, похищение подрывает мировой публичный порядок, нарушает суверенитет государств и в то же время посягает на права индивидов.

     Необходимо  иметь в виду, что даже правомерная  экстрадиция связана с вторжением в сферу прав человека, поскольку  предполагает применение соответствующих мер принуждения в отношении экстрадируемого лица. Во многом поэтому выдача представляет собой определенную систему действий, предполагающих на каждой стадии соответствующие процессуальные гарантии. Индивиду в процессе экстрадиции предоставляется возможность обратиться к помощи защитника, он имеет право сноситься с властями государства своего гражданства, может опротестовывать решение о своем аресте либо решение о выдаче и т.д. Иными словами, законность процедуры экстрадиции напрямую зависит от обеспечения выдаваемому лицу надлежащих средств правовой защиты, имеющих целью недопущение нарушения его прав в запрашивающем государстве. Порой даже принятое согласно действующим международным договорам о выдаче решение экстрадировать лицо может породить международно-правовую ответственность выдающего государства за неблагоприятные последствия для выдаваемого, имеющие место за пределами его юрисдикции. В вопросах экстрадиции следует проявлять чрезвычайную осмотрительность с учетом фактора защиты прав человека. Однако в случае нелегального похищения ни о каких юридических гарантиях прав индивида не может быть и речи.

     Прежде  всего лицо предстает перед органами уголовной юстиции захватившего его государства без исследования вопроса о возможности экстрадиции, процедуры которой должны были бы позволить этому лицу изложить аргументы в пользу отказа от выдачи. Международная договорно-правовая практика и национальное законодательство предусматривают ряд оснований для отказа от экстрадиции, которые должны подвергаться тщательному исследованию в экстрадиционном процессе. Если, к примеру, подтверждается совершение политических по своему характеру деяний либо наличие реального риска подвергнуться пыткам или запрещенному обращению, обвиняемый, естественно, выдаваться не будет. Однако нелегальный захват и похищение исключают саму возможность подобного рассмотрения. С другой стороны, лицо не имеет возможности воспользоваться правом на защиту, оно не может обжаловать решение о выдаче (если бы таковое было вынесено) и т.д.