Российско-цинские отношения

Второе посольство Ильи Перфильева и Сеиктуила Аблина  в Китай (1660 – 1662 гг.) имело те же цели, что и посольство Байкова: установление регулярных посольских и торговых связей с Китаем. Интересен тот факт, что во время подготовки посольства в России узнали о том, что Байкову и его свите (в т.ч. и привезёнными ими товарам для распродажи в Китае) угрожает опасность, тут же была составлена царём грамота, и туда был включён следующий пункт: «ходили наши царского величества ратные люди на тое Даурскую землю войною, а того не ведали, что та Даурская земля у вас в подданстве» и что «великий государь, наше царское величество, ратных своих людей на Даурскую землю посылать не велим»[7]. Но, когда пришла весть о благополучном возвращении Байкова в Россию, пункт этот из грамоты исчез.

В отличие от миссии Байкова, миссия Перфильева не настаивала на личной аудиенции у богдыхана. В Китае Перфильев и его свита была принята гостеприимно, им были выданы подарки от богдыхана, для них был устроен пир, но результат не был достигнут: цины решили не посылать  ответную грамоту царю, а предложения установить торговые и дипломатические связи были отвергнуты. Это было вызвано тем, что, во-первых, Россия в грамоте не соблюдала китайского лунного календаря, который должны были принимать у себя все зависимые от Китая государства, во-вторых, по мнению цинов, многие высказывания в грамоте были непочтительны. Таким образом, Россия, по мнению цинов, не проявляла покорности и не признавала верховенства Сына Неба[8].

              В отличии от своего предшественника, императора Шуньчжи, новый император - Канси (Сюань Е, 1662 – 1722 гг.) оказался более прагматичным и либеральным, готовым идти на уступки политиком. Характер приёма Сеиктуила Аблина ярко об этом повествует: во-первых, впервые глава каравана из России был принят лично императором; во-вторых, Аблину позволили беспрепятственно торговать; в-третьих, цинская сторона не склоняла выполнять посланцев ритуал коу-тоу, то есть переговоры впервые велись на равных - на императорских обедах; в-четвёртых, посланцам выдали подарки русскому царю.

Канси, разумеется, оказывая такую честь посольству Аблина, рассчитывал достичь своих целей: цины добивались возвращения бежавшего Гантимура[9], однако правительство России  не поставило перед Аблиным дипломатических задач.  Во время пребывания Аблина в Пекине к нерчинскому воеводе Аршинскому было отправлено требование о выдаче Гантимура. Аршинский же вопреки логике слабой, обороняющейся стороны, которая к тому же должна стремиться к стабилизации, выслал в Пекин десятника Милованова, который не только отказал маньчжурам в выдаче Гантимура, но и предложил китайскому императору сделаться вассалом русского царя. Таким образом, напрашивается главный вывод: Аршинский, как официальный представитель российской власти, явно не чувствовал угрозы со стороны цинов и  их превосходства в силе.

Именно с этого момента цинская сторона убеждается в неэффективности дипломатических методов в отношениях с Москвой, так как на огромные почести, оказанные Аблину, и разрешение Канси вести торговлю и присылать посольства от России в лице воеводы Аршинского последовало заявление явно дестабилизирующие ситуацию. Теперь любые заверения Москвы в дружбе не воспринимались императором Канси. Разочаровавшись в дипломатии, он делает упор на военные методы достижения цели: во второй половине 1670 г. – начале 1671 г. маньчжурские войска заметно активизируют свои действия.

В тоже время, когда Канси пытается решить амурский вопрос дипломатическими методами,  сопротивление маньчжур в области Хэйлунцзян ослабло.[10] Таким образом, Россия восстанавливает и расширяет своё влияние в регионе. Параллельно происходящим событиям готовится третье важное и официальное посольство в Китай – под руководством Николая Спафария (1675-1680гг.).

Оно было организовано в силу того, что полученные караваном Аблина данные,  подтвердили крайнюю выгодность торговли с Китаем. После двух лет подготовки, в 1675 г. из России посольство отбывает. Цели посольства ясно изложены в «Наказной памяти»: во-первых, Спафарий должен был отдать царскую грамоту, в которой царь высказывал предложения об установлении посольских и торговых связей, при этом Спафарий (в отличие от предыдущих миссий) должен был пройти все церемонии, какие «приняты в Пекине при приёме других иностранных послов»[11]; во-вторых, он должен был заплатить пошлины за товары, привезённые им в Китай, чтобы принудить тем самым китайцев, контакты с которыми в это время участились на границе, платить пошлину; в-третьих, впервые проявляется заинтересованность Российского государства в покупке китайского серебра и шёлка.

В Нерчинске Спафарий дал указание воеводе воздерживаться от военных столкновений с маньчжурами, однако Гантимуру пообещал, что выдавать его не намерен.

Таким образом, из характера подготовки посольства видно, что Россия в данный момент была крайне заинтересована в успехе миссии и прикладывала достаточно усилии к этому, правда, при этом не забывая о своих интересах.

Цинская же сторона выдвигала на переговорах вопрос о Гантимуре как центральный, его решение должно было определить исход миссии. Россия вопрос о Гантимуре рассматривать не хотела, но Спафарий, действовавший в соответствии с «Наказной памятью», решил поступиться международным авторитетом России, стремясь достичь поставленных целей, то есть установить с Китаем постоянную подконтрольную государству торговлю. Он выполнил ритуал «коу-тоу», означавший, что Россия стала зависимым от империи Цин государством, теперь к России мог применяться термин «фань» (варвар). И Канси выдвинул как критерий покорности русских – выдачу Гантимура и их «смирную» жизнь в Приамурье. Нужно отметить, что теперь цинская сторона стала, умело играть на потребностях русских в торговле. Миссия Спафария – безусловный успех цинов: сыграв на заинтересованности русских в торговле, при этом, закрыв её для них, цинский император добился признания его верховенства над Русским государством.

Посольство Спафария ещё сильнее убедило Канси в бесполезности дипломатических методов, в достижении реальных результатов, то есть в разрешении Амурского вопроса. Империя Цин, точнее говоря, император Канси решил форсировать достижение своих целей, и стал применять радикальные методы. По сути дела с 1682 г. началась подготовка к массированному удару по русскому Приамурью, целью которого было окончательное вытеснение русских из региона. Таким образом, в достижении крупной оборонительной задачи (защита Маньчжурии как буфера и тыла) Канси впервые применяет наступательные средства. Причиной послужило то, что Россия не стремилась урегулировать амурский вопрос политическими средствами. Таким образом, у цинов не осталось выбора в средствах урегулирования амурского вопроса, кроме силовых. Но казаков победить было не возможно – удар провалился, а отношения с цинским правительством стали еще более натянутыми.

Нерчинский договор

Возникновение осложнений на западных рубежах побудило Московское правительство активизировать попытки установления мирных отношений на востоке. Для переговоров с цинским правительством в начале 1686 года на Амур было направлено русское полномочное посольство во главе с Фёдором Головиным, который должен был отстоять границу по Амуру. Канси не хотел допустить российскую миссию в Пекин — цины подговорили несколько монгольских ханов на военное выступление против посольства с целью его полного уничтожения.

На тот период, маньчжурскую армию характеризуют следующие показатели: низкая квалифицированность воинов, низкий боевой дух, отрицательное отношение к начальству, плохое физическое состояние.  У этого «воинства» не было и шанса на успех. Русские иррегулярные войска по всем параметрам превосходили маньчжурскую регулярную армию. 

Встретив решительное сопротивление немногочисленных служилых русских людей и поселенцев халхасцы, не проявляя особой настойчивости, отошли в свои кочевья». Вследствие неблагоприятной внешнеполитической обстановки и давления военной силы маньчжур, Россия была вынуждена пойти на уступки Цинскому правительству. Переговоры пришлось проводить не в Пекине, куда российское посольство не имело физической возможности добраться из-за возросшей угрозы уничтожения, а в Нерчинске.

Что касается Цинской империи, то пойти на эти переговоры ее заставило то, что попытки вытеснить русских с Амура военным путём провалились, а оставлять неурегулированные проблемы с северным соседом в преддверии запланированных маньчжурами боевых действий по захвату могущественного Джунгарского ханства в Центральной Азии представлялось неосмотрительным. В мае 1688 года цинское правительство назначает свое посольство для переговоров с Головиным.

Переговоры для российской стороны проходили в чрезвычайно тяжелой обстановке. Цинское посольство постоянно подчеркивало свою готовность в любой момент использовать для подкрепления своей позиции на переговорах свои войска.

Цины категорически отказались принять предложение Головина об определении российско-китайской границы на Дальнем Востоке по Амуру и требовали передачи Цинской империи всего Албазинского воеводства и большей части Забайкалья, что встретило категорический отказ Головина.[12]

Тем не менее, угрозы захватить Нерчинск штурмом, а также начавшийся массовый переход местных бурят в китайское подданство вынудили Головина уступить Цинам земли по правому берегу Аргуни и обоим берегам верхнего течения Амура до устья Буреи, что составляло большую часть территории Албазинского воеводства. В конце концов, 27 августа 1689г. Нерчинский договор был заключен.

 Таким образом, был заключен первый договор не только Китая и России, но в целом, первый договор который заключил Китай с европейской страной. Нерчинское соглашение, как отмечал один из британских специалистов по международному праву, формально являлось не «договором», а вообще мандатом китайского императора, который всех королей в мире считал своими подданными или вассалами.

По условиям Нерчинского договора[13], территория Приамурья отходила к империи Цин, а крепость-герой Албазин должна была быть уничтожена. Для установления причин территориальных уступок, нужно рассмотреть условия Нерчинского договора: статьи 1, 2 и 3 явно отражают интересы цинов, то есть установление границы, приобретение Приамурья и разрушение Албазина, а статьи 4 и 5 соответствуют интересам России, то есть, установление постоянных посольских и торговых связей, а статья о перебежчиках закрепляла за Гантимуром его российское подданство.

Выгоды, которые договор принёс России в тот момент, были велики. Но если рассмотреть его значение для всей последующей истории России и Китая, то мы придём к выводу, что договор нанёс колоссальный ущерб развитию России. Во-первых, Приамурье – плодородный район Дальнего Востока, который мог снабжать продовольствием не только свою территорию, но и соседние территории. Во-вторых, Амур – это кратчайший путь до Камчатки, который  обеспечивал бы движение российских землепроходцев на восток.  В-третьих, ликвидация русского Амура заметно уменьшила влияние вооружённого потенциала России на Дальнем Востоке – единственного рычага давления на Китай, который  Россия,  обменяла, путём создания между Россией и Китаем буферной зоны, на торговлю с Китаем, которую Империя Цин использовала как рычаг давления на саму Россию.

Несомненно, для империи Цин, это был грандиозный успех, так как после Нерчинского договора 1689 г. центр тяжести русско-цинских отношений смещается в Центральную Азию, где происходит соприкосновение интересов России, империи Цин и Джунгарского ханства. 

Выводы

На протяжении первого периода, наряду с освоением Приамурья и попытками русских расширить влияние на земли подконтрольные Маньчжурам, Москва предпринимает шаги к установлению дипломатических и, как следствие, торговых отношений с Пекином. При этом в течение сорока лет цины требовали прекратить расширение российского влияния, выдвигая это как основное условие открытия постоянной торговли с Россией. Россия же, получавшая ясак с Приамурских территорий, не стремилась сдавать позиции в Приамурье.

Таким образом, на данном этапе, цели сторон отношений выглядели следующим образом: Россия стремилась к созданию и расширению торговых связей с Китаем, а Китай старался реализовать свою внешнеполитическую доктрину, вытекающую из состояния внутренней  нестабильности в Китае, предполагала создание широкой буферной зоны между соседними странами и Китаем для защиты последнего.

Исходя из этого, мы наблюдаем стремление России реализовать в первом периоде две цели: как политическую, так и экономическую. При этом Россия не реализовала в полной мере не одну из поставленных задач. 

Зато цины вполне добились поставленных задач врезультате подписания Нерчинского договора: согласно статьям 1—2 Нерчинского договора, Россия уступала Цинской империи почти все земли по верхнему Амуру и ликвидировала там русские поселения.

ГЛАВА 3.

Второй период российско-цинских отношений

(1689 – 1842 гг.)

Данный период охватывает огромный промежуток  времени,  где  кяхтинская торговля[14] играет решающую роль в становлении и ведении политических отношений с Китаем,  она является постоянным признаком периода,  и заключение Кяхтинского договора, которое произошло в 1727 г., дает повод некоторым исследователям называть данный период кяхтинским.

Он характеризуется становлением мирных, но не менее сложных отношений империи Цин и России. Нерчинский русско-китайский договор 1689 г. создал относительно стабильные условия на русско-цинской границе, а также создал основу для нарождающейся регулярной русско-китайской торговли. Именно действия по концентрации русско-китайской торговли в руках государства явились основной причиной дальнейших осложнений в русско-цинских отношениях.

Российские купцы, торговавшие на территории Северной Монголии, невольно стали привязывать кочевников Халхи к рынкам России, втягивая их тем самым в орбиту политического влияния России. Цинские власти, окончательно присоединившие Халха-Монголию в 1691 г., были крайне не заинтересованы в росте русского влияния в регионе. Несомненно, что Империя Цин стремилась разными способами уменьшить стремительно возрастающее влияние России. Порой эти методы были радикальными, как например то, что в нарушение статьи Нерчинского договора 1689 г., монголам было запрещено торговать с русскими купцами (вплоть до запрета на въезд русских караванов).