Зарубежная литература

Согласно сказанию жителей Брасии (Лаконика), когда  Семела родила сына от Зевса, Кадм заключил ее в бочку вместе с Дионисом. Бочка была выброшена на землю  Брасий, Семела умерла, а Диониса воспитали, его кормилицей стала Ино, воспитав его в пещере^[6].

Согласно ахейскому рассказу, Дионис был воспитан в городе Месатис  и здесь подвергся опасностям со стороны титанов^[7].

Воспитание Диониса

У мифов, где  фигурирует Семела, вторая мать Диониса, есть продолжение о воспитании бога.

Чтобы обезопасить своего сына от гнева Геры, Зевс отдал Диониса на воспитание сестре Семелы Ино и её супругу Афаманту, царю Орхомена, где юного бога стали воспитывать как девочку, чтобы Гера не нашла его. Но это не помогло. Супруга Зевса наслала на Афаманта безумие, в припадке которого Афамант убил своего сына, пытался убить Диониса, и из-за которого Ино со вторым сыном пришлось броситься в море, где их приняли нереиды.

Затем Зевс превратил  Диониса в козленка, а Гермес отнес  его к нимфам в Нису (между Финикией и Нилом).^[8]. Нимфы спрятали его от Геры, закрыв колыбель ветками плюща^[9]. Воспитан в пещере на Нисе^[10]. После гибели первых воспитателей, Дионис был отдан на воспитание нимфам Нисейской долины. Там наставник юного бога Силен открыл Дионису тайны природы и научил изготовлению вина.

В награду за воспитание сына, Зевс перенёс нимф на небо, так появились, согласно мифу, на небе Гиады, скопления звёзд всозвездии Тельца рядом со звездой Альдебаран.

Дионис и безумие

Когда Гера вселила  в него безумие, он покинул воспитывавших  его Ореад^[11] и бродил по землям Египта и Сирии^[12]. Согласно мифам Дионис путешествовал по Египту, Индии, Малой Азии, пересёк Геллеспонт, попал во Фракию, а оттуда добрался до родных Фив в Греции. Куда бы ни приходил этот бог, он всюду учил людей выращивать виноград, но ему сопутствовали безумие и насилие. Согласно одним мифам, Диониса свела с ума ненавидящая его Гера (Гера — супруга Зевса, а Дионис внебрачный сын громовержца), он даже совершал убийства, будучи взбешён. По другим же версиям, он сам сводил с ума тех, кто отвергал его и не признавал в нём бога.

Так, по одной  из версий мифа, царь Ликург, отвергший Диониса, убил в приступе безумия топором своего сына, убеждённый, что срубает виноградную лозу Диониса. С ума сошли и дочери Миния, царя Пенфея растерзали обезумевшие вакханки. Сама мать несчастного Агава была среди этих женщин, она укрепила окровавленную голову сына на тирс, убеждённая, что это голова львёнка.

В Аргосе Дионис поверг женщин в безумие. Они бежали в горы с грудными младенцами на руках и стали пожирать их мясо^[13].

Индийский поход

Отправился  в поход против Индии^[14] и вернулся через три года, поэтому ему приносят «трёхлетние жертвы» и совершают раз в 3 года вакхические празднества^[15]. Первым навел мост через Евфрат у города Зевгма, где хранился канат из лоз винограда и плюща^[16]. О почитании Диониса в Индии рассказывал Мегасфен^[17]. По некоторым данным, во время войны в Индии он был убит Персеем и погребен^[18].

Сошествие в Аид

Дионис спустился  в Аид через болото Алкионию, а  спуск ему показал Полимн^[19]. Из Аида он вывел свою мать Семелу, ставшую богиней Фионой.

Плен у Тирренских пиратов

Во время  плавания Диониса с Икарии на Наксос его похитили тирренские пираты (среди которых были Алкимедонт и Акет),триеру которых он по неосторожности нанял.^[20]

Но они проплыли мимо Наксоса, заковали Диониса в цепи и взяли  курс на Азию, желая продать его в рабство. Однако оковы сами упали с рук Диониса, а мачты и весла Дионис превратил в змей, наполнив корабль ветвями виноградных лоз и плюща и пением флейт. Он явился на палубу в образе медведицы и льва. Пираты от страха попрыгали в море и превратились в дельфинов.^{[21][22][23][24]}

Брак с Ариадной

Ариадна — дочь критского царя Миноса, с помощью нити которой афинский геройТесей смог выбраться из лабиринта. На острове Наксос, по пути в Афины, герой вероломно бросил девушку. Ариадна была готова покончить с жизнью, но её спас Дионис, он взял её себе в жёны. Из любви к младшему сыну, Зевс сделал Ариадну бессмертной богиней.

По другой версии, сам Дионис явился Тесею во сне, когда  герой спал на Наксосе, и сообщил, что боги назначили Ариадну ему, Дионису, в жёны. Тесей подчинился воле богов и оставил Ариадну на острове.

5. Мифы о героях и чудовищах

(Ярким примером мифа  о герое и чудовищах являются  мифы о подвигах Геракла)

Немейский лев (первый подвиг)

С того дня, как царевич  Эврисфей появился на свет, он был окружен заботой и лаской. Правда ни ума, ни силы, ни храбрости природа ему не дала, но властью одарила не малой. Когда умер Сфенел, еще молодой Эврисфей унаследовал власть отца и стал царем всей Арголиды.

Окруженный толпой придворных, Эврисфей надменно принял Геракла. "Клятвою Зевса,— сказал он,— мне вручена власть над всей Арголидой и, прежде всего, над всеми потомками Персея, среди которых я по происхождению старший. Каждый служит мне, чем может. Тебе боги дали силу, ты будешь служить мне силой. В нашей земле есть славный храм Зевса вНемее. Но в последнее время паломники уже не посещают его с прежним усердием. Их пугает чудовищный лев, избравший себе местопребыванием немейскую рощу. Повелеваю тебе очистить от этого непрошеного гостя землю Немеи. Как изведешь ты это чудовище — твое дело. Но знай, что меч и копье тебе вряд ли помогут, ибо лев этот, порожденный Тифоном иЕхидной¹⁵, слывет неуязвимым". Молча выслушал Геракл царя Эврисфея, только головой кивнул в знак согласия.

В тот же день, оставив Иолая  в Микенах, Геракл пошел в Немею, чтобы свершить свой первый подвиг — убить Немейского льва. 
Тишиной и запустением встретила Геракла земля Немеи: на полях росли одни сорняки, виноградники засохли. Так велик был страх перед чудовищным львом, что жители города боялись покидать свои жилища. Попробовал было Геракл узнать дорогу к логовищу льва, но слышал только один ответ: "Лев сам найдет тебя, как только ты войдешь в лес". Не верили люди, что смертный, каким бы могучим героем он ни был, сможет победить ужасного зверя. 
Долго искал Геракл по лесистым склонам и глухим ущельям логово льва. Только к вечеру, услышав грозное рычание, исходившее из мрачной пещеры, понял Геракл: час поединка с чудовищем настал. 
Медленно, злобно поводя глазами и с силой хлеща себя хвостом по бокам, из пещеры вышел огромных размеров лев. Тот час же три стрелы Геракла пропели в воздухе и отскочили от твердой, как бронзовый панцирь, шкуры чудовища. Лев присел, готовясь к смертельному прыжку, но сын Зевса успел опередить его: как молния мелькнула тяжелая дубинка Геракла и ее сокрушительный удар пришелся прямо в голову зверя. Лев упал, но тут же поднялся и бросился на грудь Геракла. Сомкнулись могучие руки Геракла на косматой львиной шее, сжали, и отпустили только тогда, когда лев уже был мертв¹⁶. 
Туша льва была так велика, что Геракл не захотел нести ее в Микены. Он содрал со льва шкуру вместе с головой, сбросил с плеч старую шкуру киферонского льва, которую он носил с ранней молодости, и надел новую — неуязвимую для копий и стрел шкуру льва Немейского. 
С криком разбегались люди при виде Геракла с оскаленной львиной пастью на голове, а царь Эврисфей, забившись дальний угол тронного зала, кричал: "Уходи! Уходи! И впредь не смей приближаться к моему дворцу! Мои приказания тебе будет передавать глашатай!"

Лернейская  гидра (второй подвиг)

Не долго пришлось отдыхать Гераклу после победы над  Немейским львом. Уже утром следующего дня Копрей, глашатай Эврисфея¹⁷, объявил Гераклу, что по приказу царя он должен отправиться к источнику у города Лерны, где в близлежащем болоте засело десятиголовое чудовище —Гидра. 
"На этот раз, надеюсь, ты возьмешь меня с собой,— сказал Гераклу Иолай.— Мы поедем туда на колеснице, и я буду твоим возницей". 
"Согласен, но с условием: ты будешь только зрителем. Сражаться с Гидрой я буду один на один", — ответил ему Геракл. 
Неподалеку от Аргоса выбивался из-под земли источник хрустально чистой воды. Но слабый ручеек не мог пробить себе дорогу к реке или морю и растекался вокруг в низине. Вода застаивалась, зарастала тростником, и долина превратилась в болото. Яркая зелень, всегда покрывавшая болото, манила к себе усталого путника, но едва он ступал на зеленую лужайку, с шипением и свистом выныривала из трясины десятиголовая гидра, обвивалась своими длинными скользкими шеями вокруг человека, затягивала его в болото и пожирала. 
Гидра эта приходилась Немейскому льву родной сестрой, таким же чудовищным порождением Тифона и Ехидны. Вечером, когда гидра, насытившись, засыпала, ядовитое дыхание десяти ее пастей вставало над болотом и отравляло воздух. Тот, кто дышал этим воздухом, неминуемо заболевал, долго болел и умирал. Поэтому люди старались не приближаться к болоту, тем более селиться около этого страшного места. 
В тот час, когда Геракл и Иолай добрались до Лернейского болота, Гидра была сыта и дремала. Чтобы выманить чудовище из трясины, Геракл стал пускать в середину болота горящие стрелы, зажигая их концы факелом, который держал Иолай. Раздразнив Гидру, он заставил выползти ее из болота. Холодным хвостом, покрытым зловонной жижей, Гидра обвила ногу Геракла и все десять голов разом зашипели вокруг него. Геракл поплотнее завернулся в львиную шкуру, надежную защитницу от ядовитых зубов и змеиных жал, вынул меч и стал рубить одну за одной страшные головы Гидры. 
Но едва стекала из раны черная кровь, на месте отрубленной головы вырастали две новые, еще злее, еще ужаснее. Скоро Геракл был окружен словно живым кустом шипящими головами, и все они тянулись к нему, разевая брызжущие ядом пасти. 
Геракл не мог сдвинуться с места — одна нога его была в кольце змеиного хвоста, другая увязла в болотной жиже. Его рука уже устала рубить все новые и новые головы Гидры. Вдруг Геракл почувствовал острую боль в правой ноге и, нагнувшись, увидел рака, который клешней впился ему в пятку¹⁸. Засмеялся Геракл: "Двое против одного? Это не честно! Борьба не равна. Теперь и я имею право позвать друга на помощь! Помоги-ка мне, Иолай! Жги огнем рану, как только мой меч снесет голову этой твари!"

Иолай не заставил себя просить второй раз. Слетела голова Гидры — Иолай  прижег факелом рану. И там, где  огонь касался обезглавленной шеи, новая голова уже не вырастала. Скоро последняя голова Гидры упала в болото. Но она не хотела умирать. Ее отрубленные головы разевали пасти, поводили злыми глазами и плевались ядовитой черной кровью. 
Туловище Гидры и множество ее отрубленных голов Геракл вынес из болота и зарыл глубоко в землю. Затем смочил наконечники своих стрел в черной крови Гидры, и они стали смертельными. 
На обратном пути в Микены Иолай спросил своего могучего друга: "Не загордишься ли ты, Геракл, своими победами? Твой прадед Персей, победитель горгоны Медузы, говорил, что смертные гибнут не только от недостатка силы, но и от ее избытка". Геракл только рассмеялся в ответ.

Керинейская лань (третий подвиг)

Целый год после истребления  Лернейской гидры Геракл и Иолай  наслаждались покоем в Микенах, теша себя охотой и состязаниями. Когда год миновал, явился к Гераклу Копрей. 
"Выслушай новый приказ царя Эврисфея,— сказал он Гераклу.— На склонах Аркадских гор стала появляться лань с золотыми рогами и медными копытами. Крестьяне называют ее Керинейской, по имени города, близ которого ее впервые увидели. Многие пытались поймать ее, но, едва завидев людей, лань в мгновение ока скрывается в непроходимом лесу. Приведи эту лань живьем царю Эврисфею. Для победителя Немейского льва и Лернейской гидры выполнить это будет простой забавой". 
С этими словами Копрей ушел. 
Задумался Геракл. "Поймать Керинейскую лань труднее, чем победить Немейского льва и истребить Лернейскую гидру,— сказал он Иолаю.— Немало рассказов слышал я об этой лани. Она — священное животное богини-охотницы Артемиды. Вот почему Эврисфей приказал поймать лань, но не убивать ее. Он страшится гнева Артемиды. Собирайся, Иолай в дальний путь. Выполним мы и этот приказ Эврисфея". 
И отправился Геракл с Иолаем в дикие горы Аркадии. Ни своей тяжелой дубины, ни лука с ядовитыми стрелами Геракл не взял, зато прихватил с собой крепкий топор да острый нож.

Неприступные горные кручи Аркадии, поросшие непроходимым лесом, были главным  препятствием на пути верных друзей. Они  прорубали просеки, валили деревья  и перекидывали их через глубокие пропасти, пробивали ступени на отвесных скалах, поднимаясь все выше. Снежные лавины осыпали их ледяной пылью, прямо над их головами проносились грозовые тучи… 
Однажды, когда первые лучи восходящего солнца окрасили нежно-розовым цветом снега горной вершины, Геракл увидел лань с золотыми рогами. "Смотри, вот она, Керинейская лань", — шепнул Геракл Иолаю. 
Лань стояла так близко, что убить ее было бы легко, но они должны были взять ее живой. Гераклу казалось, что лань смотрит на него с насмешкой: попробуй, поймай меня, догони, если сможешь. 
Но стоило только пошевельнуться Гераклу, как лань быстрее ветра помчалась прочь. Разве мог герой упустить ее? Каких трудов и лишений стоили поиски этой лани! Бросился Геракл за ней в погоню. Целый день он преследовал неуловимое животное, потом второй, третий… Иолай остался где-то далеко позади. А лань, не зная усталости, неслась через горы, через равнины, прыгала через пропасти, переплывала реки, убегая все дальше и дальше на север — в страну Гипербореев. У истоков реки Истр лань, наконец, остановилась и снова посмотрела прямо в глаза своему преследователю. Только на сей раз увидел Геракл в ее глазах укоризну. 
Долго стояли друг против друга — могучий герой и быстроногое животное. Потом Геракл сделал шаг, другой, подходя к лани все ближе и ближе. Вот уже их разделяет расстояние протянутой руки: осталось только схватить лань за рога. Но лань, отпрыгнув в сторону, снова помчалась, как выпущенная из лука стрела, теперь назад, к югу. 
И снова началась погоня через равнины, леса. Геракл догадался: лань стремится в родные ей горы Аркадии, под защиту своей покровительницы Артемиды. Отчаялся Геракл,— не отдаст ему Артемида священное животное, но остановиться, бросить погоню сын Громовержца не мог. 
Остались позади Фракия, Фессалия, Беотия, а погоня все продолжалась. Горы Аркадии были совсем рядом, когда лань покорилась Гераклу: может быть силы оставили ее, а может быть она поняла, что от судьбы убежать нельзя. Связал Геракл златорогую лань, взвалил себе на плечи и пошел не спеша в Микены¹⁹. 
Вдруг на лесной тропинке появилась перед ним прекрасная дева в короткой легкой тунике, с охотничьим луком в руках и колчаном за плечами. Лицо ее было гневно, глаза сверкали негодованием. Повелительным жестом она остановила Геракла и сказала: "О жадные смертные! Разве вам мало дорог и полей в широких долинах? Зачем вы нарушаете тишину моего заповедного леса? Что плохого сделала тебе, человек, эта беззащитная лань?" 
Геракл узнал прекрасную деву — Артемиду-охотницу. 
"Не гневайся на меня, богиня!— ответил он ей.— Я пришел сюда не по своей воле. Поймать Керинейскую лань приказал мне царь Эврисфей, а служу я ему по воле всемогущего Зевса. Значит здесь я потому, что так хочет Зевс. Хочешь ты того, богиня, или нет, на эти высоты рано или поздно придут люди. Здесь так прекрасно, отсюда далеко видно вокруг, здесь воздух чист, и сам человек, поднявшись сюда, станет чище и лучше". 
Взгляд богини смягчился. Она подошла к связанной лани, ласково потрепала ее и сказала: "Ну, что ж, Геракл, иди своей дорогой. Я не стану отнимать у тебя твою добычу. А ты, подружка, скоро вернешься ко мне!" С этими словами Артемида исчезла, словно растворилась в воздухе. 
Придя в Микены, Геракл, по особому желанию Эврисфея, показал ему Керинейскую лань — лани трусливый царь не боялся. "Возьми ее себе, Геракл. Можешь зажарить ее и съесть. Мне эта лань не нужна",— сказал Эврисфей. 
Геракл вспомнил слова Артемиды: "Скоро ты вернешься ко мне!" Чтобы эти слова исполнились, он принес лань в жертву богине-охотнице.

Эриманфский вепрь (четвертый  подвиг)

И летом, и осенью, когда  на полях созревает урожай, крестьяне, жившие у подножия горыЭриманф, с тревогой осматривали по утрам свои наделы и всякий раз находили следы страшного опустошения: земля была перерыта, посевы вытоптаны и вырваны с корнем, а плоды в садах раздавлены чьей-то грубой силой. 
Люди рассказывали, что на склонах горы, покрытых густым дубовым лесом, поселился дикий вепрь, который по ночам спускался с горы и опустошал поля. Но так страшны были его клыки и копыта, что никто не отваживался пойти в лес и убить зверя. 
И вот в четвертый раз явился Копрей к Гераклу и передал ему очередное приказание Эврисфея: изловить Эриманфского вепря.

"Поймать Эриманфского вепря  не хитрое дело,— сказал Геракл  Иолаю, когда Копрей ушел,—  да добраться до него не  просто: подступы к Эриманфу преграждают кентавры, и пройти через владения этих необузданных, беззаконных полулюдей-полуконей труднее, чем изловить какого-то дикого кабана". 
"А откуда взялись эти кентавры?" — спросил Иолай. 
"Поведаю тебе, друг, что знаю про них… Жил некогда царь племени лапифов Иксион,— начал рассказ Геракл.— Иксион первым среди смертных осквернил себя родственной кровью. Не желая уплатить Диойнею, своему тестю, выкуп за жену, он столкнул его в волчью яму, полную раскаленных углей. Ужасную смерть принял Диойней. За очищением обратился Иксион к самому Зевсу, и Зевс не только очистил убийцу, но и приблизил его к своему трону. Там, на Олимпе, смертный Иксион стал добиваться любви Геры, божественной супруги величайшего из богов. Чтобы узнать предел бесчестия Иксиона, Зевс придал облик Геры остановившейся над Олимпом Туче-Нефеле. От этого-то беззаконного союза мнимой Геры и Иксиона и пошли беззаконные кентавры. Так бесчестие царя лапифов было доказано. По приговору Зевса Иксион был низвергнут в самые мрачные глубины Аида и навечно прикован к вечно крутящемуся огненному колесу. А жестокие, беспощадные кентавры, перебравшись из Фессалии на север Пелопонеса, и поныне живут близ горы Эриманф²⁰. Среди всей этой беззаконной братии только мудрый кентавр Хирон, обладающий даром бессмертия, и гостеприимный кентавр Фол дружелюбны к людям, а остальные только и ждут случая, чтобы растоптать копытами всякого, кто ходит на двух ногах. Вот с ними мне и предстоит сразиться". 
"Нам предстоит сразиться", — поправил Геракла Иолай. 
"Нет, друг мой, тебе придется остаться,— возразил Геракл.— С кентаврами я справлюсь один". 
Много дней шел Геракл к горе Эриманф, чтобы выполнить четвертый приказ Эврисфея. Несколько раз он видел издалека табуны бешено мчавшихся, словно в припадке безумия, кентавров. Одни боги знают, на какой день пути Геракл увидел пещеру, перед которой на редкость спокойно и невозмутимо стоял уже немолодой кентавр. 
"Кто ты, смельчак, не побоявшийся забрести в наши владения?" — спросил кентавр. 
"Я царский охотник,— ответил Геракл.— Царь приказал мне добыть дикого вепря, который живет на этой горе. Не укажешь ли мне, как найти его?" 
"О, этот вепрь сильно досаждает и нам, обитателям этой горы. Я укажу тебе его след. Но сначала будь моим гостем. Меня зовут Фол. Я, в отличие от своих собратьев, чту закон гостеприимства. Заходи в мою пещеру, я налью тебе чашу доброго вина". 
Принял Геракл приглашение Фола, и, назвав свое имя, вошел в жилище кентавра. Тотчас же был открыт большущий бурдюк с вином и подняты чаши. Далеко разнеслось благоухание дивного вина²¹. Учуяли это благоухание другие кентавры и нагрянули к пещере Фола. Страшно рассердились они на Фола за то, что он открыл для человека бурдюк с заветным вином. Угрожая Гераклу смертью, они потребовали, чтобы он вышел из пещеры и сдался. 
Не испугался Геракл. Из глубины пещеры он стал швырять в кентавров горящие головни из очага. "Зовите Хирона! Хирона сюда!" — закричали кентавры. Геракл удивился: неужели мудрый Хирон среди этого табуна? Он вышел из пещеры, чтобы приветствовать благородного кентавра, и в тот же миг в сына Зевса полетели камни, которые швыряли в него обезумевшие от злости полукони-полулюди. 
Что оставалось делать Гераклу? Натянул он свой бьющий без промаха лук и стал пускать в кентавров стрелы отравленные кровью Лернейской гидры. 
Один за другим падали на землю мертвые кентавры. Сжалилась над своими детьми Туча-Нефела, пролилась обильным дождем. Легко скакать по влажной почве четвероногим кентаврам, а Геракл поскользнулся, и впервые стрела его пролетела мимо цели. Целился герой в самого свирепого и сильного кентавра, а попал в стоящего поодаль старого, седого, не принимавшего участия в битве. Услышали кентавры горестный стон своего раненого товарища и бросились в бегство. Закончилась битва. Стихло все кругом, только раненный старый кентавр еле слышно стонал. Из пещеры вышел прятавшийся там Фол. 
"Боги! Да это Хирон!" — закричал он, увидев раненого кентавра. 
"Хирон? — переспросил Геракл.— О, что я наделал! Я так жаждал встретиться с тобой мудрейший из мудрых, я так хотел послушать твои речи. И вот — я вижу тебя умирающим, и я — твой убийца!" 
"Невольный убийца,— ответил Хирон,— и я снимаю с тебя вину. Одно только плохо: я сын Крона и нимфы Филиры, кентавр, впитавший бессмертие с молоком матери. Я не могу умереть, но яд Лернейской гидры, которым была пропитана стрела, ранившая меня, приносит мне невыносимые страдания. Неужели они продлятся вечность? Боги, ну дайте же мне умереть! Я возвращаю вам свое бессмертие и молю вас: возьмите мою жизнь и пусть моя добровольная смерть станет залогом освобождения справедливейшего титана Прометея²². Нет никакой вины за Прометеем! Великий Зевс! Уйми свой неправедный гнев!" 
Таковы были последние слова мудрого Хирона. Дрогнула земля. Услышал Зевс мольбу Хирона. Покой разлился по лику раненного и дыхание его остановилось²³. 
Фол и Геракл внесли тело мертвого Хирона в пещеру. Фол вынул стрелу из его раны. "Как этот маленький кусочек дерева поражает насмерть?"— спросил Фол. "Осторожно!" — закричал Геракл. Но было уже поздно: Фол выронил стрелу, и она вонзилась ему в ногу. Открыл было рот кентавр, чтобы крикнуть от боли, но, даже не охнув, упал мертвым. 
Убитых кентавров Геракл перенес в пещеру, завалил ее большим камнем, как гробницу, и направился в чащу эриманфского леса. 
Вепря он выследил без труда, поймал его, отвел в Микены и показал Копрею. Эврисфей даже взглянуть не захотел на добычу Геракла. Едва заслышав рев Эриманфского вепря, трусливый царь спрятался в большой медный сосуд для воды. 
Геракл посмеялся, велел вепря зажарить и устроить угощение народу.