Зарубежная литература

Стимфальские  птицы (Пятый подвиг)

Смерть Хирона и его  добровольный уход из жизни потрясли Геракла. Он никуда не выходил из дома, ведя с Иолаем нескончаемую беседу о двух мирах: о мире живых и мире мертвых. 
"В чем смысл жизни? В чем ее Истина?— спрашивал Геракл Иолая, и сам себе отвечал.— Живая жизнь борется с мертвой, и в этом вся истина — в их борьбе. Истина — только в живой жизни, где есть и радости, и печали. В мире мертвой жизни Истины нет — там только забвение. Я смертен, но во мне есть мысль. Не она ли борется со смертью? Но для борьбы нужна сила. А разве мысль не сила? Разве не покоряет мысль и большое, и малое? Чем выше мысль, тем она сильнее. Мысль питается знанием, а знание всегда служит людям — иначе оно умирает. Но что я знаю? Знание мое не больше искорки в сиянии звездного дождя. Когда погаснет эта искорка, истина для меня исчезнет, и наступит мрак". 
"А может быть мрак — это тоже истина?" — спрашивал Иолай. 
Так беседовали друзья дни и ночи напролет. 
Однажды под вечер их беседу прервал Копрей, явившийся с новым приказом Эврисфея. 
"Царь,— сказал Копрей,— вместо очередного подвига предлагает тебе, Геракл, поохотиться на диких уток или что-то в этом роде. Прошел слух, что на Стимфальском озере завелись птицы, именуемые Стимфалидами. Их ты должен перестрелять — вот и все". 
Когда глашатай Эврисфея ушел, Геракл сказал Иолаю: "Слышал и я про этих птичек. Это птицы Ареса, бога войны. У них медные клювы и когти. Но не в клювах и когтях их главная сила, а в медных перьях, которые они мечут, словно стрелы, и, убивая ими людей, питаются человечьим мясом. И все-таки я думаю, что настоящая опасность для нас не в медноперых Стимфалидах, а в чем — увидим". 
"Это ты хорошо сказал,— ответил Иолай, — вижу, что ты хочешь взять меня с собой!"

Стимфальское озеро лежало хотя и в Аркадии, но недалеко от пределов Арголиды. После двух дней пути Геракл и Иолай пришли в мрачную котловину, на дне которой блестело Стимфальское озеро. 
Пустынно и дико было все вокруг: голые камни, ни травы, ни цветка, ни дерева. Ветер не шевелил рябью гладкую поверхность озера, ящерица не грелась на солнце. Стояла мертвая тишина. 
Геракл и Иолай сели на камни у самой воды и молча смотрели на неподвижное озеро. Тоска напала на них, усталость сковала тело, стало трудно дышать. 
"Со мной творится что-то неладное,— сказал Геракл.— Мне трудно дышать, и лук выпадает из моих рук… Это озеро дышит отравленной мглой преисподней. Я чувствую затхлый воздух царства мертвых… О, Зевс! Дай умереть мне не здесь, а на какой-нибудь горной вершине!" 
"Сон смерти овладевает и мной",— еле слышно прошептал Иолай.

Вдруг с неба к ногам Иолая  упала простая деревянная трещотка, какой крестьяне прогоняют птиц из садов и огородов. Ее послала  Афина, мудрая наставница и помощница  людей. Иолай схватил ее и начал  трясти. Громко затрещала она над спящим озером, а эхо стократ умножило производимый ею шум. И тогда с тополевой рощи поднялась огромная птица, за ней другая, третья, много… Длинной вереницей, заслоняя солнце, скользнули они над гладью Стимфалийского озера. Еще мгновение и град острых медных перьев обрушился на берег, где сидел Геракл со своим другом. 
Хорошо, что Геракл не расставался со своим плащом из шкуры Немейского льва, — он успел и сам им накрыться, и прикрыть Иолая. Смертоносные перья Стимфалид теперь им были нестрашны. Схватил Геракл свой лук и из-под плаща стал поражать чудовищных птиц одну за другой. 
Множество Стимфалид, сраженных стрелами Геракла, упало в черные воды озера. Теперь оно уже не было спокойным, вода в нем клокотала, белый пар поднимался к небу. Оставшиеся в живых птицы взвились под облака и скрылись из глаз. В страхе они улетели далеко за пределы Эллады — на берега Эвксинского Понта и никогда больше не возвращались. 
"Уйдем скорее отсюда, пока нас снова не заволокло ядовитой мглой", — сказал Геракл и, бросив в кипящую воду трещотку Афины, зашагал прочь. 
Чем дальше уходили друзья от заклятого места, тем бодрее они себя чувствовали. Но еще долго странная истома и ломота в костях напоминали им о смертельном дыхании Стимфальского озера.

Авгиевы конюшни (шестой подвиг)

Стимфальские птицы  были последним порождением чудовищ  в Пелопонесе, а так как власть Эврисфея дальше пределов Пелопонеса не распространялась, Геракл решил, что его служба царю окончена. 
Но могучая сила Геракла не позволяла ему жить в праздности. Он жаждал подвигов и даже обрадовался, когда к нему явился Копрей. 
"Эврисфей,— сказал глашатай,— повелевает тебе за один день очистить от навоза конюшни элидского царя Авгия". 
"Тебе бы он лучше поручил это дело, — проворчал Иолай,— у тебя, кстати, и имя подходящее". 
"Нельзя оскорблять глашатая,— строго оборвал его Геракл.— Не думаю, чтобы Эврисфей хотел только оскорбить меня, заставив убирать навоз. Тут скрывается что-то другое. Увидим". 
Авгий действительно владел несметными табунами прекрасных лошадей. Они паслись в плодородной долине реки Алфей, и конюшни, годами не чистившиеся, были полны навоза. 
Пришел Геракл в Элиду и сказал Авгию: "Если ты отдашь мне десятую часть своих коней, я очищу конюшни в один день". 
Засмеялся Авгий: он думал, что конюшни вовсе нельзя очистить. "Десятая часть моих табунов твоя, Геракл, — согласился Авгий, — но если завтра утром все конюшни будут чистыми". 
Геракл потребовал, чтобы ему дали лопату, и Авгий велел принести ее герою. "Долго же тебе придется работать этой лопатой!" — сказал он. "Только один день",— ответил Геракл и пошел на берег Алфея. 
Полдня усердно работал Геракл лопатой. Он запрудил русло реки и отвел ее воды прямо в царские конюшни. Стремительный поток Алфея уже к вечеру унес весь навоз из конюшен, а вместе с навозом и стойла, и кормушки, и даже ветхие стены. 
"Не взыщи, царь, — сказал Геракл, — я очистил твои конюшни не только от навоза, но и от всего, что давно сгнило. Я сделал больше, чем обещал. Теперь ты отдай мне обещанное". 
Жаден был Авгий, не хотелось ему отдавать своих коней. Повелел он двум своим племянникам напасть на Геракла из засады и убить его. Да разве могли двое простых смертных справиться с сыном Зевса! И засада, устроенная ими, не помогла, — пали племянники Авгия от руки Геракла. 
Велико было возмущение Геракла коварством элидского царя. "Нельзя, карая орудие преступления, оставлять безнаказанным виновника,— подумал Геракл.— Пусть знают люди, что призвание мое в очищении земли от всякого беззакония и в зверином, и в человеческом образе". 
Разогнав дворцовую стражу, Геракл в честном поединке убил Авгия. Жители Элиды стали просить победителя занять трон Авгия и стать их царем. Но Геракл с негодованием отверг эту просьбу. "Я сразил Авгия, — сказал он, — не для того, чтобы завладеть его царством. Есть сын Авгия, ни в чем не провинившийся перед богами. Пусть он правит вами. Я же, прежде чем уйду, хочу принести благодарственную жертву Зевсу Олимпийскому и учредить в его честь игры. Пусть отныне и до скончания веков каждые четыре года атлеты со всей Эллады собираются здесь на состязания. И пусть, пока идут Олимпийские игры, мир царит на земле".

Критский бык (седьмой подвиг)

Шесть раз уже возвращался  Геракл в Микены и по приказанию Эфрисфея отправлялся в полный опасностей путь. Шесть славных дел он совершил: убил Немейского льва, уничтожил Лернейскую гидру, поймал Керинейскую лань, победил Эриманфского вепря, выгнал из Эллады Стимфальских птиц, за один день очистил конюшни царя Авгия. 
Дни тянулись за днями, а Эврисфей словно забыл о существовании Геракла. Однажды к Гераклу пришел посланник от Ясона, сына иолкского царя, у которого отнял власть над городом Иолком его родственник Пелий. 
"Мой повелитель Ясон,— сообщил посланник,— собирает самых отважных героев Эллады, чтобы вместе с ними отправиться морским путем на край света, в Колхиду, за шкурой золоторунного барана. Царь Колхиды Ээт не по праву владеет этим руном. Вернуть в Элладу золотое руно — дело доблести и чести. Принимаешь ли ты приглашение Ясона?" 
"Пропади она пропадом эта служба трусливому Эврисфею! — вскричал Геракл.— Я не раб ему! Я иду с тобой!" 
Так пришел Геракл в фессалийский Иолк. Лучшие сыны Эллады уже собрались там, чтобы отправиться на крепком быстроходном корабле названным "Арго" в царство Ээта. 
Когда "Арго" миновал середину пути к далекой Колхиде, случилось несчастье: пропал Гилас, самый юный среди аргонавтов и большой друг Геракла. 
Долго искал Геракл своего любимца на неприветливом берегу, куда высадились аргонавты, чтобы пополнить запасы пресной воды, но так и не нашел его. Опечаленный потерей друга, Геракл отказался плыть с аргонавтами дальше и вернулся в Микены.

А там его ждал новый  приказ Эврисфея: укротить Критского  быка и доставить его в Арголиду. Этот бык приплыл когда-то к острову Крит, и критский царь Минос обещал богу морей Посейдону принести быка ему в жертву²⁴. Но белоснежный бык с золотыми рогами так понравился Миносу, что царь оставил его себе, а Посейдону принес в жертву другого быка. Разгневался бог моря и наслал бешенство на золоторогого красавца. Вырвался бешеный бык из стойла, убежал с царского двора и стал грозой всего острова. 
Получив приказ Эврисфея, Геракл отправился на берег моря и сел на финикийский корабль, направлявшийся к Криту. 
Были то козни Геры или веление рока, но как только корабль вышел в открытое море, налетела свирепая буря. Долго носился корабль среди бушующих волн, пока не разбился о берег чужой незнакомой страны.

Здесь росли деревья, похожие на пучки больших перьев: прямо из ствола выходили толстые стебли, на которых качались листья, такие большие, что под каждым мог укрыться человек. 
Геракл и его уцелевшие спутники пошли вдоль берега по горячему желтому песку и пришли в большой город у моря. "Вы в Египте,— сказали жители города,— а правит Египтом великий Бусирис, могучий и грозный царь". 
Геракл попросил отвести его к царю. Но едва он вошел во дворец, как был схвачен и закован в цепи. 
"Ты пришел вовремя, чужеземец,— сказал ему властитель Египта.— Сегодня праздник в моей стране, и я принесу тебя и твоих спутников в жертву нашим богам". 
"Боги не принимают человеческих жертв", — возразил ему Геракл. 
Бусирис засмеялся: "Не одну сотню лет в Египте приносят в жертву всех чужеземцев, и боги пока не разгневались на нас. Мы, египтяне, превзошли все народы в благочестии, и не тебе нас учить". 
Когда Геракла подвели к алтарю и жрец в длинной белой одежде занес над ним жертвенный нож, могучий сын Зевса легко разорвал цепи, которыми был закован. Обрывком цепи он ударил жреца, расшвырял царскую стражу, потом отнял у Бусириса меч и заколол жестокого царя. 
Пораженные силой героя, египтяне не посмели его тронуть. Геракл освободил своих спутников и поспешил с ними в гавань. Там они нашли корабль, который за скромную плату доставил их на остров Крит. 
Исполнение самого подвига, ради которого он был послан, не было для Геракла трудным. Встретившись с бешенным Критским быком, Геракл прыгнул ему на спину, обвил рога цепью и туго затянул ее. Тщетно старался бык сбросить со спины неожиданную ношу — крепко сидел Геракл, все сильнее и сильнее сжимая ногами его ребра. Жалобно мыча, побежал бык к морю, бросился в волны и поплыл. В море бешенство покинуло его, и он стал смирным, как рабочий вол на поле. Направляемый рукой Геракла, поплыл бык через море до самого Пелопонеса. 
Геракл сам отвел быка на скотный двор Эврисфея. Но пастухи не смогли удержать его в хлеву. Вырвался бык на свободу и ушел гулять по всему Пелопонесу, никому не даваясь в руки, пока его не поймал молодой Тесей, сын афинского царя Эгея.

Кони Диомеда (восьмой подвиг)

И вновь велел Эврисфей отправляться в далекий путь на сей  раз на север — во Фракию. "Ты должен увести коней у фракийского царя Диомедаи пригнать их в Микены,— сказал Копрей,— таков новый приказ царя". 
Возмутился Геракл: "Я не разбойник, не вор! Бороться со злом — вот моя доля, а Эврисфей заставляет меня самого совершить злое дело!" 
"Успокойся, Геракл! Похищением коней ты не запятнаешь свою честь, ибо кони эти — людоеды. Диомед кормит их человеческим мясом, и пресечь это кощунство — богоугодное дело",— сказал Копрей и ушел. 
Пришлось повиноваться Гераклу. С тяжелым сердцем отправился он в дорогу, решив, что путь до Фракии долгий, и он успеет обдумать, как ему быть. 
Пришел Геракл сначала в семивратные Фивы, город в котором он родился, посетил старого царя Креонта и прежних своих друзей. Затем двинулся дальше через Фермопилы в Фессалию. Тут его радушно принял Адмет, царь города Феры. Он повелел приготовить Гераклу комнату во дворце и хорошо угостить гостя, но сам почему-то отказался принять участие в трапезе. 
Не знал Геракл, что в этот день дом Адмета постигло великое горе: безвременно умерла жена Адмета, царица Алкеста. А случилось это так… 
Когда Аполлон убил порожденного Геей чудовищного змея Пифона, Зевс приказал лучезарному богу целый год прослужить смертному и тем искупить скверну пролитой крови. Аполлон явился к царю Адмету и целый год пас его стада. Счастье пришло в дом царя: поля давали обильный урожай, стада умножались. Но дороже всех богатств была молодая царица Алкеста, которую Аполлон помог Адмету добыть себе в жены. 
Отец Алкесты, правитель Иолка Пелий, объявил, что выдаст дочь лишь за того, кто приедет за невестой на колеснице запряженной львом и медведем. Аполлон укротил диких зверей, — они послушно впряглись в колесницу и отвезли Адмета к отцу Алкесты. Стала Алкеста женой Адмета. 
Не было во всей Элладе более счастливой супружеской четы, чем Адмет и Алкеста. Когда окончился срок службы Аполлона, бог света, захотел сделать Адмету еще один подарок. По просьбе Аполлона Мойры, богини судьбы, которые держат в руках нить каждой человеческой жизни, согласились отсрочить Адмету его смертный час, если найдется человек, который захочет добровольно уйти из жизни вместо Адмета. 
И вот пришел тот день, когда демон смерти Танатос пришел за Адметом. Спросили Мойры: "Кто хочет умереть вместо Адмета?.." Но ни друзья, ни верные слуги, ни престарелые родители — никто не захотел расстаться со своей жизнью и умереть за другого. 
Тогда прекрасная Алкеста сказала: "Адмет! Я с радостью отойду в царство мертвых вместо тебя. Все равно без тебя мне не жить на этом свете. Живи, Адмет, но никогда не вводи в наш дом другой женщины. А теперь пусть приходит за мной Танатос". Тотчас же черная тень легла на лицо царицы, и дыхание ее замерло. 
Обрядили Алкесту в чистые белые одежды, уложили на носилки и отнесли ее тело в царскую гробницу. Долго стояли у тела Алкесты ее супруг, ее дети и близкие родственники, глядя в последний раз на лицо самого родного им человека. Потом закрыли каменные двери царской усыпальницы и ушли. 
А Геракл в это время в прохладной чистой комнате вкушал в одиночестве изысканные яства. Старый слуга, который подавал ему вино, смотрел на него сурово и печально. 
"Что ты глядишь на меня так строго? — спросил Геракл.— Твой хозяин принял меня как друга, ты же смотришь на меня как на врага". Но старый слуга с укором покачал головой и сказал: "Нехорошо смеяться и пить, когда в доме горе". 
Удивился Геракл: "Горе? Что же случилось в этом счастливом доме?" И услышал он в ответ, что жена Адмета умерла, и в этот час Танатос должен унести ее тень в обитель Аида. Тогда решился Геракл на небывалое дело: вырвать Алкесту из рук демона смерти. 
Уже ночь опустилась на землю. Геракл, никем не замеченный, вышел из дворца и тихо пробрался к царской усыпальнице. Там он укрылся за деревом и стал ждать. И вот послышались взмахи черных крыльев Танатоса, прилетевшего к гробнице, чтобы напиться жертвенной крови и унести в подземное царство бледную тень умершей. Приготовился Геракл к битве с самим демоном смерти. 
Как только опустился Танатос на землю, схватил его Геракл своими могучими руками, и началась между ними беспощадная борьба: душит Геракл Танатоса, душит Танатос Геракла. Веет от крыльев демона холодом смерти, уходят силы Геракла, но и Танатос слабеет, хрипит перехваченным горлом. 
Сильнее демона смерти оказался сын Зевса. Взмолился Танатос: "Отпусти меня, смертный! Какой хочешь выкуп проси за мою свободу!" "Верни жизнь Алкесте", — ответил Геракл. И прохрипел полузадушенный Танатос: "Согласен..". 
Одиноко сидел Адмет в своем опустевшем доме. Все его счастье похитил Танатос. Что может быть для него тяжелее, чем утрата любимой жены. "Лучше бы я умер вместе с ней,— думал Адмет,— наши тени вместе бы переплыли подземные реки, и получил бы Аид две тени вместо одной". 
Скорбные думы Адмета прервал внезапно вошедший Геракл. С ним вошла женщина, укрытая с головы до ног плотным покрывалом. 
"Полно, Адмет,— сказал Геракл,— утешься, довольно тебе предаваться печали. Посмотри, какую женщину я тебе привел! Я добыл ее для тебя в поединке. Она снова сделает тебя счастливым". 
"Уведи, Геракл, эту женщину из моего дома,— ответил Адмет.— Я обещал Алкесте, что никогда не возьму себе другую жену". 
Тогда Геракл снял с женщины покрывало, и Адмет увидел Алкесту. Он бросился к ней, но остановился в испуге: ведь он сам закрывал двери ее гробницы… 
"Не бойся,— успокоил его Геракл.— Она живая, Танатос отдал ее мне, а я возвращаю ее тебе. Живите и будте счастливы долгие годы!" 
"О, великий сын Зевса! — воскликнул Адмет. — Ты вернул мне радость жизни! Чем мне отблагодарить тебя? Останься навсегда почетным гостем в моем доме! Я повелю во всех моих владениях праздновать твою победу!" 
"Спасибо за гостеприимство,— ответил Геракл.— Я бы погостил у тебя еще день-другой. Но… Ох, уж эти кони Диомеда!" 
Веселье сменило печаль. В доме Адмета сняли траурные одежды и весело пировали, а Геракл уже шагал дальше, довольный тем, что ему удалось сделать Адмета счастливым. 
Дойдя до моря, Геракл пересел на корабль и морским путем добрался до берегов Фракии. По пути он узнал о конях Диомеда многое. Когда незнакомый корабль подходил к фракийским берегам, Диомед посылал своих слуг звать приезжих в гости. Он щедро угощал их и хвастался четверкой своих чудо-коней, рассказывал, что никто не может обуздать их, и поэтому они прикованы к стойлам прочными цепями. Конечно гости выражали желание посмотреть необыкновенных коней. Тогда жестокий царь отводил гостей в конюшни и отдавал их своим любимцам на съеденье. 
Теперь все сомнения Геракла рассеялись: избавить мир от коней-людоедов и кровожадного царя было делом, достойным героя. 
Пришел Геракл во дворец Диомеда и потребовал у царя отдать ему коней добровольно. Но Диомед выслал против Геракла целое войско. Легко разметал герой это войско, а самого Диомеда отдал на съедение его же коням-людоедам. Потом погрузил коней на корабль и благополучно доставил их царю Эврисфею. Эврисфей приказал отвести коней в Ликейские горы²⁵, и выпустить их в лесу. Там растерзали коней-людоедов дикие звери.

Пояс Ипполиты (девятый подвиг)

Была у царя Эврисфея юная дочь Адмета. Однажды она пришла к отцу и сказала: "Говорят, далеко на востоке есть царство, где властвуют  женщины. Вооруженные стрелами, скачут они на боевых конях и храбро воюют  с врагами. Они называют себя амазонками²⁶, презирают мужчин и гордятся своей непобедимостью. Моя покровительница Гера открыла мне, что вся сила амазонок сокрыта в простом кожаном поясе, который подарил бог войны Арес свой дочери, царице амазонок Ипполите. Пока она носит этот пояс, никто не может победить ее, а вместе с нею и всех амазонок. Отец! Я хочу быть непобедимой, как эта женщина, и царствовать, ни с кем не разделяя власти. Я хочу получить пояс Ипполиты!" 
Так нашлось для Геракла еще одно дело, достойное его силы и мужества. Эврисфей приказал Гераклу отправляться за поясом царицы амазонок. 
Далек путь до страны амазонок. Чтобы достичь царства Ипполиты, надо было пересечь Серединное море до его восточных берегов, а там, пройдя через два узких пролива, плыть дальше на восток уже по водам другого моря — Понта Эвксинского. Там, где в Эвксинское море вливается горячая река Фермодонт, стоит Фемискира — главный город страны амазонок. 
Снарядил Геракл корабль, позвал с собой своих верных друзей — Иолая, афинского царевича Тесея и других. В назначенный день корабль Геракла поднял парус и ушел в море. 
Первая стоянка корабля была на острове Парос, где правили сыновья критского царя Миноса. На этом острове сыновья Миноса убили двух спутников Геракла. Рассердился Геракл на царевичей. Многих жителей Пароса он перебил, других же загнал в город и держал в осаде до тех пор, пока не прислали осажденные послов к Гераклу с просьбой, чтобы он взял двух любых жителей города вместо убитых спутников. Тогда снял осаду Геракл и вместо убитых взял внуков Миноса Алкея и Сфенела. 
С Пароса Геракл прибыл в Мисию к царю Лику, который принял его с великим гостеприимством. В благодарность Геракл помог Лику победить племя беззаконных бебриков, с которыми Лик давно враждовал. 
Далее путь корабля пролегал к Трое. Троянским царством правил в ту пору Лаомедонт, один из самых надменных царей, презиравший даже богов. Однажды он задумал укрепить и без того неприступные троянские стены. Чтобы испытать троянского царя, Аполлон и Посейдон за совсем небольшую плату предложили ему свою помощь²⁷. Целый год, как простые каменщики²⁸, трудились боги, укрепляя крепостные стены Трои, но обещанного вознаграждения так и не получили. Надменный царь даже пригрозил обрезать им уши, если они будут требовать платы за свою работу. Тогда разгневанный Аполлон наслал на владения Лаомедонта чуму, а Посейдон — чудовище, которое опустошало, никого не щадя, окрестности Трои. Призвал царь прорицателей, и те возвестили ему: "Отдай свою любимую дочь Гесиону на съедение чудовищу, и боги укротят свой гнев". Пришлось Лаомедонту, по требованию народа²⁹, оставить юную Гесиону на берегу, крепко привязав ее к морскому утесу. 
Здесь и увидел Гесиону Геракл, когда его корабль подошел к троянскому берегу. Снял он путы с юной девы, обреченной на ужасную смерть и отвел ее к отцу. "Возвращаю тебе, царь, твою любимую дочь. По пути в твой дворец я узнал, что она — искупительная жертва за твою надменность. И не жаль тебе отдавать на съедение чудищу морскому свое любимое чадо? Хотел бы я сразиться с этим чудовищем, и, если сил моих хватит, победить его. А плату за это я прошу небольшую: всего-то четверку хороших коней". 
С радостью принял Лаомедонт предложение Геракла, и не простых коней пообещал в награду, а бессмертных, которых он получил от Зевса как выкуп за сына Ганимеда, унесенного Громовержцем на Олимп. 
Отправился Геракл на морской берег. Стал ждать, когда чудовище выйдет из моря. Целый день ждал. Только к вечеру выползло на сушу чудище. Оно разинуло свою гигантскую пасть и бросилось на Геракла. А Гераклу только это и надо было: он сам прыгнул чудовищу в глотку и острым мечом стал разить изнутри его ненасытную утробу.