Анна Ахматова

 
 
Ржавеет золото, и  истлевает сталь,  
Крошится мрамор. К смерти все готово.  
Всего прочнее на земле - печаль 
И долговечней – царственное слово.

                             Первые шаги

 
На рубеже прошлого и нынешнего  столетий, накануне революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени “женская” поэзия — поэзия Анны Ахматовой. Анна Андреевна Горенко родилась 11(23)июня 1889 года под Одессой. Годовалым ребенком она была перевезена в Царское Село, где прожила до шестнадцати лет. Первые воспоминания Ахматовой были Царскосельским :...зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал..." 
Училась Анна в Царскосельской женской гимназии. Пишет об этом так: 
"Училась я сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно". В 
1907году Ахматова оканчивает Фундуклеевскую гимназию в Киеве, потом поступает на юридический факультет Высших женских курсов. Начало же 
10ых годов было отмечено в судьбе Ахматовой важными событиями: она вышла замуж за Николая Гумилева, обрела дружбу с художником 
Амадео Модильяни, а весной 1912года вышел ее первый сборник стихов 
"Вечер", принесший Ахматовой мгновенную славу. Сразу же она была дружно поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов. Еекниги стали литературным событием. Чуковский писал, что Ахматову встретили "необыкновенные, неожиданно шумные триумфы". Ее стихи былине только услышаны, их затверживали, цитировали в разговорах, переписывали в альбомы, ими даже объяснялись влюбленные. "Вся Россия - отмечал Чуковский, - запомнила ту перчатку, о которой говорит у Ахматовой отвергнутая женщина, уходя от того, кто оттолкнул ее".

" Так беспомощно  грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки". 
Песня последней встречи.

                       Романность лирики Ахматовой

 

 Первые стихи Анны Ахматовой появились в России в 1911 году в журнале "Аполлон". Почти сразу же Ахматова была поставлена критиками в ряд самых больших русских поэтов. Лирика Ахматовой периода ее первых книг — “Вечер”, “Четки”, “Белая стая” — почти исключительно любовная лирика. Тема любви в творчестве многих поэтов занимала и занимает центральное место, потому что любовь возвышает, пробуждает в человеке самые высокие чувства.   Целью моего реферата стало решение исследовать тему эволюции любви в творчестве Анны Ахматовой, познакомиться с мнениями критиков и сделать свои выводы Новизна любовной лирики Ахматовой бросилась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, опубликованных  в "Аполлоне", но, к сожалению, тяжелое знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи то с акмеизмом, то с символизмом, то с теми или иными, почему- либо выходившими на первый план лингвистическими или литературоведческими теориями. Важнейшей и, может быть, наиболее интересной мыслью Эйхенбаума было его соображение о "романности" ахматовской лирики, о том, что ее стихов представляет собой как бы лирический роман, имеющий к тому же в своем генеалогическом древе русскую реалистическую прозу. 
Доказывая эту мысль, он писал в одной из своих рецензий: "Поэзия 
Ахматовой - сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий, можем говорить об его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывали характерное чувство интереса к сюжету - к тому, как разовьется этот роман".

О "романности" лирики Ахматовой интересно писал  и Василий 
Гиппиус(1918). Он видел разгадку успеха и влияния Ахматовой (а в поэзии уже появились ее подголоски) и вместе с тем объективное значение любовной лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей в то время форме романа. И действительно, рядовой читатель может недооценить звукового и ритмического богатства таких, например, строк: "и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов", - но он не может не плениться своеобразием этих повестей - миниатюр, где в немногих строках рассказана драма. Такие миниатюры - рассказ о сероглазой девочке и убитом короле и рассказ о прощании у ворот 
(стихотворение "Сжала руки под темной вуалью... "), напечатанный в первый же год литературной известности Ахматовой.

Потребность в  романе - потребность, очевидно, насущная. Роман стал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлекаемый, Лермонтова, из каждой ее радости. В нем, увековечив сердца с не приходящими особенностями, и круговорот идей, и неуловимый фон милого быта. Ясно, что роман помогает жить. Но роман в прежних формах, роман, как плавная и многоводная река, стал встречаться все реже, стал меняться сначала стремительными ручейками("новелла"),а там и мгновенными "гейзерами". Примеры можно найти, пожалуй, у всех поэтов: так, особенно близок ахматовской современности лермонтовский" роман" - "Ребенку", с его загадками, намеками и недомолвками. В этом роде искусства, в лирическом романе - миниатюре, в поэзии "гейзеров" 
Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов:

" Как велит  простая учтивость, Подошел ко  мне ,улыбнулся. Полу ласкового, полу лениво Поцелуем руки коснулся. И загадочных древних ликов На меня посмотрели очи. Десять лет замираний и криков. 
Все мои бессонные ночи Я вложила в тихое слово 
И сказала его напрасно. Отошел ты. И стало снова На душе и пусто и ясно".

Роман кончен. Трагедия десяти лет рассказана в одном  кратком событии, одном жесте, взгляде, слове. Стихотворение "Хочешь знать, как все это было?.." написано в 1910году, то есть еще до того, как вышла первая ахматовская книжка 
"Вечер"(1912), но одна из самых характерных черт поэтической манеры 
Ахматовой в нем уже выразилась в очевидной и последовательной форме. 
Ахматова всегда предпочитала "фрагмент" связному, последовательному и повествовательному рассказу, так как он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом; кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности.

Нередко стихи  Ахматовой походят на беглую и  как бы даже не 
"обработанную" запись в дневнике:

" Он любил три  вещи на свете:

За  вечерней пенье, белых  павлинов

И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики.

...А я была  его женой". Он любил...

Иногда такие  любовные "дневниковые" записи были более распространенными, включали в себя не двух, как обычно, а трех или даже четырех лиц, а также какие-то черты интерьера или пейзажа, но внутренняя фрагментарность, похожесть на "романную страницу" неизменно сохранялась и в таких миниатюрах:

" Там тень моя  осталась и тоскует,

Все в той же синей  комнате живет,

Гостей  из города за полночь  ждет

И образок эмалевый целует.

И в доме не совсем благополучно:

Огонь зажгут, а все-таки темно...

Не  оттого ль хозяйке  новой скучно,

Не  оттого ль хозяин пьет вино

И слышит, как за тонкою стеною

Пришедший гость беседует со мною".

Там тень моя осталась и тоскует...

В этом стихотворении  чувствуется скорее обрывок внутреннего монолога, та текучесть и непреднамеренность душевной жизни, которую так любил в своей психологической прозе Толстой.

Особенно интересны  стихи о любви, где Ахматова - что, кстати, редко у нее - переходит к "третьему лицу", то есть, казалось бы, использует чисто повествовательный жанр, предполагающий и последовательность, и даже описательность, но и в таких стихах она все же предпочитает лирическую фрагментарность, размытость и недоговоренность. Вот одно из таких стихотворений, написанное от лица мужчины:

" Подошла. Я волненья  не выдал,

Равнодушно  глядя в окно.

Села  словно фарфоровый идол,

В позе, выбранной ею давно.

Быть  веселой - привычное  дело,

Быть  внимательной - это  трудней...

Или томная лень одолела

После мартовских пряных ночей?

Томительный гул разговоров,

Желтой  люстры безжизненный зной

И мельканье искусных проборов

Над приподнятой легкой рукой.

Улыбнулся опять собеседник

И с надеждой глядит на нее...

Мой счастливый богатый  наследник,

Ты  прочти завещанье  мое".

Подошла. Я волненья не выдал...

      ЗАГАДКА ПОПУЛЯРНОСТИ ЛЮБОВНОЙ ЛИРИКЕ АХМАТОВОЙ

 

Едва ли не сразу  после появления первой книги, а  после "Четок" и 
"Белой стаи" в особенности, стали говорить о "загадке Ахматовой". Сам талант был очевидным, но непривычна, а значит, и неясна была его суть, не говоря уже о некоторых действительно загадочных, хотя и побочных свойствах. "Романность", подмеченная критиками, далеко не все объясняла. Как объяснить, например, пленительное сочетаниие женственности и хрупкости с той твердостью и отчетливостью рисунка, что свидетельствуют о властности и незаурядной, почти жесткой воле? 
Сначала хотели эту волю не замечать, она достаточно противоречила 
"эталону женственности". Вызывало недоуменное восхищение и странное немногословие ее любовной лирики, в которой страсть походила на тишину предгрозья и выражала себя обычно лишь двумя - тремя словами, похожими на зарницы, вспыхивающие за грозно потемневшим горизонтом.

Но если страдание  любящей души так неимоверно - до молчания, до потери речи - замкнуто и обуглено, то почему так огромен, так прекрасен и пленительно достоверен весь окружающий мир?

Дело, очевидно, в том, что, как у любого крупного поэта, ее любовный роман, развертывавшийся в стихах предреволюционных лет, был шире и многозначнее своих конкретных ситуаций.

В сложной музыке ахматовской лирики, в ее едва мерцающей  глубине ,все убегающей от глаз мгле, в подпочве, в подсознании постоянно  жила и давала о себе знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму 
Ахматову. Она писала впоследствии в "Поэме без героя", что постоянно слышала непонятный гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали терять устойчивость и равновесие.

Самым первым предвестием  такого тревожного ощущения было стихотворение "Первое возвращение" с его  образами смертельного сна, савана и  погребального звона и с общим  ощущением резкой и бесповоротной  перемены, происшедшей в самом  воздухе времени.

В любовный роман  Ахматовой входила эпоха - она  по-своему озвучивала и переиначивала  стихи, вносила в них ноту тревоги  и печали, имевших более широкое  значение, чем собственная судьба.

Именно по этой причине любовная лирика Ахматовой  с течением времени,  в предреволюционные, а затем и в первые послереволюционные годы, завоевывала все новые и новые читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищенного внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей узкого круга читателей. Эта 
"хрупкая" и "камерная", как ее обычно называли, лирика женской любви начала вскоре, и ко всеобщему удивлению, не менее пленительно звучать также и для первых советских читателей - комиссаров гражданской войны и работниц в красных косынках. На первых порах столь странное обстоятельство вызывало немалое смущение - прежде всего среди пролетарских читателей.

Надо сказать, что советская поэзия первых лет  Октября и гражданской войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого  мира, любившая образы и мотивы, как правило, вселенского, космического масштаба, предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве или во всяком случае о массе, была первоначально недостаточно внимательной к микромиру интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к разряду социально небезопасных буржуазных предрассудков. Из всех возможных музыкальных инструментов она в те годы отдавала предпочтение ударным.

На этом грохочущем фоне, не признававшем полутонов и  оттенков, в соседстве с громоподобными маршами и "железными" стихами первых пролетарских поэтов, любовная лирика Ахматовой, сыгранная на засурденных скрипках, должна была бы, по всем законам логики, затеряться и бесследно исчезнуть...

Но этого не произошло.

Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический путь Советской России, работницы и рабфаковцы ,красноармейки и красноармейцы - все эти люди, такие далекие и враждебные самому миру, оплаканному в ахматовских стихах, тем не менее, заметили и прочли маленькие, белые, изящно изданные томики ее стихов, продолжавшие невозмутимо выходить все эти огненные годы.

          "ВЕЛИКАЯ ЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ" В ЛИРИКЕ АХМАТОВОЙ

 

Ахматова, действительно, самая характерная героиня своего времени, явленная в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. По выражению А. Коллонтай, 
Ахматова дала "целую книгу женской души". Ахматова "вылила в искусстве" сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления.