Жизнь Анны Ахматовой

ІІ. Основная часть

1.Жизнь Анны Ахматовой

 

На рубеже прошлого и  нынешнего столетий, хотя и не буквально  хронологически, накануне революции, в  эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени «женская» поэзия – поэзия Анны Ахматовой.

 

Анна Ахматова Горенко  родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой(Большой  фонтан). Годовалым ребенком была перевезена в Царское Село, где прожила  до шестнадцати лет. Отец Андрей Антонович был в то время отставной инженер – механик флота. Он был отдален от семьи и мало занимался детьми. После ухода отца от них наступил развал семейного очага. Мать Инна Эразмовна, вела свой род по женской линии от татарского хана Ахмата. В молодости она была причастна к деятельности «Народной воли». После развала семейного очага мать с детьми уехала на юг. Целый год они прожили в Евпатории.

 

Наиболее близка детям  была мать –  натура, по – видимому, впечатлительная, знавшая литературу, любившая стихи. Впоследствии Анна Ахматова в одной из «Северных Элегий» посвятила ей проникновенные строки:

                              

                                 …женщина с прозрачными глазами

                                  ( Такой глубокой синевы, что море

                                  Нельзя не вспомнить, поглядевши  в них),

                                  С редчайшим именем и белой  ручкой,

                                  И добротой, которую в наследство 

                                  Я от нее как будто получила,

                                  Ненужный дар моей жестокой  жизни…

                                                           Северные элегии

 

Первые воспоминания Анны Ахматовой – царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду».

 

Каждое лето она проводила  под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с  морем. Самое сильное впечатление этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили.

 

Читать Анна научилась  по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая как учительница занималась со старшими детьми, тоже начала говорить по – французски.

 

Анна Ахматова училась  в Царскосельской женской гимназии. Пишет она об этом так: «Училась я сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно».

В 1907 году Ахматова оканчивает Фундуклеевскую гимназию в Киеве, потом поступает на юридический факультет Высших женских курсов.

 

Начало же 10 – ых годов было отмечено в судьбе Анны важными событиями: она вышла замуж за Николая Гумилева, обрела дружбу с художником    Амадео Модильяни, а весной 1912 года вышел ее первый сборник стихов «Вечер», принесший Ахматовой мгновенную славу.

 

 

 

Творчество Анны Ахматовой

 

Первое стихотворение  Анна написала, когда ей было одиннадцать  лет. Стихи начались для нее  не с Пушкина и Лермонтова, а с  Державина и Некрасова. Когда  отец узнал, что дочь пишет стихи, он выразил неудовольствие, назвав ее почему – то «декадентской поэтессой». По сохранившимся в памяти отца представлени –

ям, заниматься дворянской дочери стихами, а уж тем более  их печатать совершенно непозволительно. «Я была овца без пастуха, - вспомнила  Ахматова в разговоре с Лидией Чуковской. – И только семнадцатилетняя шальная девчонка могла выбрать татарскую фамилию для русской поэтессы… Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: «Не срами мое имя». – И не надо мне твоего имени! – сказала я…»

 

После того, как Анна получила славу, критики ее поставили в ряд самых больших русских поэтов. Ее книги стали литературным событием. Чуковский писал, что Ахматову встретили «необыкновенные, неожиданно шумные триумфы»[2, с. 97]. Ее стихи были не только услышаны, их затверживали, цитировали в разговорах, переписывали в альбомы, ими даже объяснялись влюбленные.

 

 

Романность в лирике Анны Ахматовой

 

Лирика Анны периода  ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая») - почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционно вечной, многократно и, казалось бы до конца разыгранной теме.

 

Новизна любовной лирики Анны Ахматовой бросилась в глаза  современникам чуть ли не с первых ее стихов, опубликованных еще в  «Апполоне», но, к сожалению, тяжелое знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, заставляло постоянно соотносить ее стихи то с акмеизмом, то с символизмом, то с теми или иными, почему - либо выходившими на первый план лингвистическими и литературоведческими теориями.

 

Выступавший на вечере Ахматовой (в Москве в 1924 году), Леонид Гроссман остроумно и справедливо говорил: «Поэзия Анны Ахматовой – сложный  лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных  линий, можем говорить об его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей» [2, с.90].

 

О «романности» лирики Анны интересно  писал и Василий Гиппиус(1918). Он видел разгадку успеха  и влияния  Ахматовой и вместе с тем  объективное  значение ее любовной лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей в то время форме романа [2, с. 120]. И действительно, рядовой читатель может недооценить звукового и ритмического богатства таких, например, строк: « …и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов», - но он не может не плениться своеобразием этих повестей – миниатюр, где в многих строках рассказана драма. Такие миниатюры – рассказ о сероглазой девочке и убитом короле и рассказ о прощании у ворот ( стихотворение «Сжала руки под темной вуалью…»), напечатанный в первый же год литературной известности Ахматовой.

 

Особенно интересны стихи о  любви, где Ахматова – что, кстати, редко у нее – переходит  к «третьему лицу», что есть, казалось бы, использует чисто повествовательный  жанр, предполагающий и последовательность, и даже описательность, но и в таких стихах она все же предпочитает лирическую фрагментарность, размытость и недоговоренность. Вот одно из таких стихотворений, написанное от лица мужчины:

                  

 

                           

                                  « Подошла. Я волненья не выдал,

                                   Равнодушно глядя в окно.

                                      Села словно фарфоровый идол,

                                      В позе, выбранной ею давно.

                                     Быть веселой - привычное дело,

                                      Быть  внимательной – это трудней…

                                        

                                      Или томная лень одолела

                                      После мартовских пряных ночей?

                                       Томительный гул разговоров,

                                       Желтой  люстры безжизненный зной

                                      И мельканье искусных проборов

                                      Над приподнятой легкой  рукой.

                                       Улыбнулся опять  собеседник

                                       И с надеждой глядит на нее...

                                       Мой счастливый богатый  наследник,

                                       Ты  прочти  завещанье мое".

                                      Подошла. Я волненья не выдал...

 

 

 

Загадка популярности любовной лирики

Анны  Ахматовой

        

Едва  ли не сразу после появления первой книги, а после «Четок» и «Белой стаи» в особенности, стали говорить о «загадке Ахматовой». Сам талант был очевиден, но непривычна, а значит, и неясна была его суть, не говоря уже о некоторых действительно загадочных, хотя и побочных свойствах. «Романность», подмеченная критиками, далеко не все объясняла. Как объяснить, например, пленительное сочетание женственности и хрупкости с той твердостью и отчетливостью рисунка, что свидетельствуют о властности и незаурядной, почти жесткой воле? Сначала хотели эту волю не замечать, она достаточно противоречила «эталону женственности». Вызывало недоуменное восхищение и странное немногословие ее любовной лирики, в которой страсть походила на тишину предгрозья и выражала себя обычно лишь двумя – тремя словами, похожими на зарницы, вспыхивающие за грозно потемневшим горизонтом.

 

Но  если страдание любящей души так  неимоверно- до молчания, до потери речи- замкнуто и обуглено, то почему так  огромен, так прекрасен и пленительно  достоверен весь окружающий мир?

 

Дело, очевидно, в том, что, как у любого крупного поэта, ее любовный роман, развертывавшийся в стихах предреволюционных лет, был шире и многозначнее своих конкретных ситуаций.

 

В сложной  музыке ахматовской лирики, в её едва мерцающей глубине, всё убегающей  от глаз мгле, в подпочве, в подсознании постоянно жила и давала о себе знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала впоследствии в « Поэме без героя», что постоянно слышала непонятный гул, как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных твёрдых пород, на которых извечно и надёжно зиждилась жизнь, но которые стали терять устойчивость и равновесие.

 

Самым первым представителем такого тревожного ощущения было стихотворение « Первое возвращение» с его образами смертельного сна.

 

В любовный роман Анны Ахматовой входила  эпоха- она по- своему озвучивала и  переиначивала стихи, вносила в  них ноту тревоги и печали, имевших  более широкое значение чем судьба.

 

Именно  по этой причине любовная лирика Ахматовой  с течением времени, в предреволюционные, а затем и в первые послереволюционные годы, завоёвывала всё новые и новые читательские круги и поколения и, не переставая быть объектом восхищённого внимания тонких ценителей, явно выходила из, казалось бы, предназначенного ей узкого круга читателей. Эта «хрупкая» и «камерная», как её обычно называли лирика женской любви начала вскоре, и ко всеобщему удивлению, не менее пленительно звучать также и для первых советских читателей- комиссаров гражданской войны и работниц в красных косынках. На первых порах столь странное обстоятельство вызывало немалое смущение- прежде всего среди пролетарских читателей.

 

 

           

«Великая  земная любовь» в лирике

Анны  Ахматовой

 

Ахматова, действительно, самая характерная  героиня своего времени, явленная в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. По выражению А. Коллонтай, Ахматова дала «целую книгу женской души». Ахматова «выпила в искусстве» сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления [1,с.13].

 

Герой ахматовской лирики (не героиня) сложен и многолик.

Всегда, при всем многообразии жизненных  коллизий и житейских казусов, при  всей необычности, даже экзотичности характеров героиня или героини несут нечто главное, исконно женское, и к нему то прибивается стих в рассказе, например, идя сквозь привычные определения и заученные положения («Меня покинул в новолунье мой друг любимый. Ну, так что ж!») к тому, что «сердце знает, сердце знает:» глубокую тоску оставленной женщины. Вот эта способность выйти к тому, что «сердце знает»,- главное в стихах Ахматовой. «Я вижу все, я все запоминаю. Но это «все» освещено в ее поэзии одним источником света.

 

Есть  центр, который как бы сводит к  себе весь остальной мир ее поэзии, оказывается ее основным нервом, ее идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской любви неизбежно должна была начать с такого заявления себя в любви. Герцен сказал однажды как о великой несправедливости истории человечества о том, что женщина «загнана в любовь» [1,с.34]. В известном смысле вся лирика (особенно ранняя) Анны Ахматовой «загнана в любовь». Но здесь же, прежде всего и открывалась возможность выхода. Именно здесь рождались подлинно поэтические открытия, такой взгляд на мир, что позволяет говорить о поэзии Ахматовой как о новом явлении в развитии русской лирики двадцатого века. В ее поэзии есть и «божество», и «вдохновение».

Сохраняя  высокое значение идеи любви, связанное  с символизмом, Анна Ахматова возвращает ей живой и реальный, отнюдь не отвлеченный характер. Душа оживает «Не для страсти, не для забавы, для великой земной любви».

 

         Эта  встреча  никем  не  воспета,

     И без песен печаль   улеглась.

   Наступило прохладное  лето,

      Словно  новая жизнь началась.

        Сводом каменным кажется небо,

Уязвленное  желтым огнем,

  И нужнее  насущного  хлеба

Мне единое  слово  о  нем.

        Ты,  росой окропляющий травы,

 Вестью душу мою оживи, -

      Не для страсти, не для забавы,

   Для великой земной любви".

 

«Великая  земная любовь» - вот движущее начало в лирике Анны Ахматовой. Именно она заставила по – иному – уже не символистически и не акмеистически, а,  если воспользоваться привычным определением, реалистически – увидеть мир.

              

                        То пятое время года,

                             Только его славословь.

                         Дыши последней свободой,

                         Оттого, что это - любовь.

                             Высоко небо взлетело,

                             Легки очертанья вещей,

                         И  уже  не празднует тело

                         Годовщину грусти своей".

 

В этом стихотворении  Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого – то необычного, пятого, времени увидены ею остальные  четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в дополнительной реальности: «Ведь звезды были крупнее, ведь пахли иначе травы». Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать.