Публицистика военного времени на примере К.Симонова.

Любимый жанр К. Симонова – очерк, И. Эренбурга  – публициста по преимуществу, - статья. Статьи Эренбурга и очерки Симонова взаимодополняли друг друга, ибо  это два плана войны. Описание войны велось ими с двух разных точек. У Симонова – в упор, когда  точно фиксируются все детали и подробности происходящего; у  Эренбурга – издалека, когда отчетливо  видны стратегические факторы, обнаруживается связь явлений, которую с близкого расстояния заметить уже невозможно. Симонов повествует о том, что  происходит на передовой, ведя свой репортаж из окопов, из танка, торпедного катера, самолета, подводной лодки. Эренбург прислушивается к шагам истории, его внимание сосредоточено на взаимоотношениях народов и государств, его интересует столкновение политических доктрин, нравственных принципов.

После войны К. Симонов, глубоко уважающий  и ценящий работу И. Эренбурга, отвечая  на письмо ветерана войны В.А. Феоклистенко, напишет: «Допускаю, что в моих дневниках  военных лет, которые я сейчас опубликовал в двух томах под  названием «Разные дни войны», на какие-то события, на каких-то людей  я взглянул несколько иначе, чем  глядел на то же самое Илья Григорьевич  Эренбург в своей книге «Люди, годы, жизнь» на ее военных страницах. Такое несовпадение во взглядах и  в оценках вполне естественно…»⁶.

2.3 ВОСПРИЯТИЕ ПУБЛИЦИСТИКИ КОНСТАНТИНА СИМОНОВА. 

  Великая Отечественная война – это тяжёлое испытание, выпавшее  на  долю

русского  народа. Миллионы мужей , отцов ,сыновей были призваны к    службе ,сотни тысяч из них не вернулись. Благодаря писателям-фронтовикам люди верили в победу, сражались, наступая, никогда не оборачивались назад.

Сила  и обаяние публицистики Симонова военных лет заключается в ее искренности, глубине проникновения в душу советского человека. Поэт переживает все испытания, выпавшие на долю людей в дни войны, как личное, это и позволяет ему создать стихи, получившие всенародное признание.

 Прошагав  фронтовыми  дорогами  тысячи километров, он воочию видел всё, что принесла с собой война. Симонов был  свидетелем многих решающих битв. Через  свои очерки, стихи, прозу писатель показал увиденное и пережитое  как им самим, так и тысячами других участников войны. Он проделал гигантскую работу по изучению и глубокому осмыслению войны. Симонов не приукрашал войну,  он показывал её суровый вид образно  и правдиво.  Свои впечатления  и мысли писатель излагал во фронтовых  записках под названием «Разные  дни войны».

 Публицистика  Константина Симонова отличалась  глубокой лиричностью. Даже в  самых жарких сражениях бойцы  не расставались с полюбившимся  томиком стихов  Симонова. А его  знаменитое стихотворение «Жди  меня» было как лекарство от  тоски по родным.

Первые  военные стихи К. Симонова были прямым призывом, служили цели поддержания  воинского духа солдат («Презрение к смерти», «Секрет победы», «Песня о комиссарах», «Защитникам Одессы»), а позднее события, описываемые  К. Симоновым в стихах, рассматриваются  им не только как факт, но и как  результат определенного состояния  человеческой души.

Симонов первым и наиболее просто сумел выразить ту глубокую личную уверенность в  победе, которая вдохновляла на подвиги  миллионы советских людей. Убедительность поэзии Симонова определяется ее художественностью, конкретностью, точным адресатом его  стихов, тем, что они почти всегда заканчиваются не размышлением, а  призывом к действию. Наиболее ярким  подтверждением этому является стихотворение  «Убей его!», которое звучит как  прямое обращение к совести каждого  бойца, к самым сокровенным мыслям и чувствам воина; в стихотворении  сливаются публицистика и лирика.

Симонов писал о войне не по долгу службы, а по глубокому внутреннему убеждению ,тем самым он был объединен едиными переживаниями всего народа в годы Великой Отечественной Войны. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   Заключение.

 В публицистике  периода 1941 – 1945 годов отображена вся  летопись Великой Отечественной  войны.  Военные корреспонденты сыграли  огромную роль в деле поднятия боевого  духа солдата, укрепления веры и надежды  матерей и жён, ждущих своих сыновей  и мужей.  Публикации помогали воинам собрать силы и выиграть трудный, для многих последний бой. Жизнь  многих корреспондентов оборвалась на полях сражений.

 Читая газеты тех роковых лет, испытываешь  чувства солдат, защищавших Родину в боях – от чувства ненависти  и гнева к захватчикам, чувства  боли от разлуки до чувства гордости за свои победы и неописуемого состояния  счастья, которое испытал весь народ  нашей страны 9 мая 1945 года. 

 Главная задача Симонова как военного корреспондента – показать дух Армии, конкретного человека в условиях фронта, отразить жизненные обстоятельства, сформировавшие характер героя. Характеризуя в целом военные очерки К. Симонова, следует отметить, что все они отличаются большим вниманием к военным деталям, автор пишет о новых военных задачах и их решении, о боевом мастерстве, отваге и героизме воинов. При этом прямо говорит о трудностях боев, о великих испытаниях, выпавших на долю русского народа.

 Константин  Симонов посвятил собратьям по перу  стихотворение «Песня военных корреспондентов», которое, как и многие стихи стало «гимном публицистов» тех лет.  Публицистическое творчество Симонова сыграло огромную роль во времена Великой Отечественной Войны ,его статьи и очерки ,наполнены смыслом и патриотическим духом, который Константин Симонов передает всем своим читателям.

В целом, публицистика в годы войны была больше, чем литературный жанр. Публицистика являлась важнейшим оружием борьбы с фашизмом, борьбы с захватчиками и их культурой, идеологией. Публицистика наравне с другими течениями культуры прочно встала на защиту родной земли и сумела отбить и полностью разгромить врага. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  используемой литературы. 

1. Печать  СССР за 50 лет. Статистические очерки. М., 1967. С. 190.
2. Гуревич П., Ружников В. Советское радиовещание. Страницы истории. М., 1976. С. 155.
3. Глейзер М. Радио и телевидение в СССР. Даты и факты (1917–1986). М., 1989. С. 54–55.
4. Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. М., 1991. С. 393.
5. О создании и задачах Советского Информационного бюро. Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР. 24 июня 1941 г. //КПСС о средствах массовой информации и пропаганды. М., 1987. С. 21.
6. Гуревич П., Ружников В. Указ. соч. С. 178.
7. Попов Н., Горохов Н. Советская военная печать в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945. М., 1981. С. 15.
8. Попов Н. Горохов Н. Указ. соч. С. 28.
9. Ортенберг Д. Это останется навсегда... М., 1984.
10. Бурков Б. "Комсомолка" в шинели. М., 1975.
11. Летописцы победы. М., 1984.
12. Павленко.Н. На первом этапе войны //Страницы истории КПСС. М., 1988. С. 460–470.
13. Наше Отечество... Т. 2. С. 399.
14. Говорит Ленинград... Л., 1986.
15. Тихонов Н. Город в броне //Известия. 1941. 7 сент.; Он же. Сила России.
16. М., 1977. С. 95–98.
17. Основы радиожурналистики /Под ред. Э. Багирова и В. Ружникова //М., 1984. С. 24.
18. Толстой А. Родина //Правда. 1941. 7 нояб.; Публицистика периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет. М., 1985. С. 19–25.
19. Эренбург И. О ненависти //Красная звезда. 1942. 5 мая; Симонов К., Эренбург И. В одной газете. М., 1984. С. 85–90.
20. Симонов К. Дни и ночи //Красная звезда. 1942. 24 сент.; Симонов К., Эренбург И. В одной газете. С. 141–149.
21. Гроссман В. Направление главного удара //От Советского Информбюро. 1941–1945. Публицистика и очерки военных лет: В 2 т. М., 1984. Т. 1. 1941–1942. С. 268–281.
22. Шолохов М. Наука ненависти //Правда. 1942. 22 июня.
23. ^[ Фадеев А. Бессмертие //Правда. 1943. 15 сент.; Публицистика периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет. С. 196–203.
24. Горбатов Б. Письмо товарищу: О жизни и смерти //Правда. 1941. 17 нояб.; Он же. Непокоренные. М., 1984. С. 122–128.
25. Цит. по: Гареев М. ВСЕГДА В СТРОЮ. Константин Симонов и военная тема//Независимая газета, №25 (72), 30 июня 2001 г.
26. Симонов К. Письма о войне. 1943-1979. – М., 1990. – С.233.
27. Слова, пришедшие из боя. Статьи, Диалоги. Письма. Вып.2 /Сост. А.Г. Коган– М.: Книга, 1985. – С.86.
28. Слова, пришедшие из боя. – М.: Книга, 1980. – С.181
29. http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/LITRA/SIMONOV/SIMONOV09.HTM
30. Сборник "От Советского Информбюро...1941-1945 Публицистика и очерки военных лет."

  Приложения. 

Константин  Симонов

ЗИМОЙ СОРОК ТРЕТЬЕГО...²⁸

Просматривая  потрепанные блокноты военного времени, наверное, трудно будет вспомнить  потом, к кому и к чему относятся  записанные среди полустертых карандашных  строчек имена, названия, даты. Но самое  главное все равно останется - не столько в памяти, сколько в  сердце. Останется, как вечный спутник, чувство, с которым мы воевали  в эту войну, знание души народа, которое никогда не будет таким  ясным, как сейчас, потому что именно в тяжкую и грозную годину раскрывается эта душа перед твоими глазами  во всей широте ее и силе.

Мне довелось в  последнее время проехать и пройти через Кавказ, Кубань, Ростовскую область, и у меня в сумке лежат листки чуть ли не всех газет, издававшихся при  содействии германского командования в Пятигорске и Армавире, в Майкопе  и Усть-Лабинской, в Краснодаре и  Ростове. До войны нацистские профессора и литераторы любили философствовать  по поводу загадочной души русского народа. Трудно понять чужой народ, особенно трудно, когда ненавидишь его. Они  не поняли души русского народа - и до войны, и во время ее. Но во время  войны, перейдя от философствования к убийству, они инстинктивно почувствовали  силу и неодолимость этой души, и  свидетельством тому служат лежащие  сейчас передо мной их газетные листки. Они датированы августом, когда немцы  ворвались в Краснодар, сентябрем, когда они брали Нальчик, октябрем, когда они уже взбирались на перевалы Кавказского хребта. Казалось, немцам улыбается военное счастье. Но в  каждой газете, на каждой странице рядом  с победоносными сводками звучала  все одна и та же раздраженная, кричащая, истерическая нота: "Красные не вернутся", "Красные больше не вернутся", "Красные больше никогда не вернутся, вы понимаете, они не вернутся, вы должны, вы обязаны понять, что они ни в коем случае не вернутся".

Фашисты повторяли  это из номера в номер, изо дня  в день, подтверждая цифрами, вычислениями, сравнениями. Это было главное, в  чем они хотели убедить всех, кто  жил в завоеванных ими областях. Народ безмолвствовал, он молчал и  знал, что это не так, и чем очевиднее  становились успехи германских войск, чем более внушительными становились  цифры и выкладки, тем это молчание и неверие становилось страшнее и непонятнее немцам. Они могли  поработить часть земли, но не могли  поработить душу народа. Народ знал, что немцы не насовсем, что они пока. Может быть, только у одного на тысячу эта вера опиралась на знание реального положения вещей, а остальные могли судить о положении на фронте только по немецким газетам, по немецкому радио, по немецким слухам. Но русское сердце, вера в свой народ подсказывали, что все-таки немцы пока, а не насовсем. С этим убеждением умирали, и горечь была не только в том, что немец захватил их город или село, а в том, что не довелось дожить до дня, когда немца прогонят.

Одно и то же чувство владело сердцами людей, оставшихся в немецком тылу, и людей, уходивших с нашей отступающей  армией. Я не помню ни одного одессита, ни одного харьковчанина, ни одного калининца, который не говорил бы о том, что  будет, когда он вернется в свой родной город. Я не помню человека, который  не верил бы, что мы вернемся туда, откуда ушли. Люди порой ставили  под сомнение свою личную судьбу: вернусь  ли, доживу ли? Но судьбу родного народа, родного города они никогда не ставили под сомнение. Победа была для них несомненной. Именно эта  незыблемая вера в победу являлась главной чертой душевного склада советского человека, которая позволяла  ему переносить величайшие разочарования  и нестерпимые тяготы.

Недавно ночью, в мокрую метель, проезжая через  прифронтовую полосу, мы встретили  у разрушенного поста бойцов первой железнодорожной бригады. Они работали яростно, остервенело, сбросив с  себя шинели и ватники, несмотря на холод. Прошлым летом и осенью, разворачивая железную дорогу, взрывая  за собой мосты, они прошли весь тягостный  путь с запада на восток, от Киевщины до Кавказа. У них с отступлением связано было особенно тяжелое чувство. Они шли последними и рвали, рвали, рвали за собой все, что на их глазах когда-то строилось. Они рвали мосты  и железные дороги, чтобы помешать врагу продвигаться вперед. Почти  невыносимая тяжесть накопилась у них на душе за эти месяцы отступления, которые они исчисляли не столько  днями, сколько километрами взорванных путей и взлетевших в небо пролетов. Теперь они шли вслед за армией с востока на запад и строили  взорванные мосты. Они работали с  яростью людей, которым очень  некогда, некогда до зарезу, не только потому, что этого требует армия, но и потому, что это душевно  необходимо им самим.

Они рассказали мне один случай, происшедший у  Даркохского моста. Может быть, если рассуждать прозаически, это всего-навсего  только случай. Но когда думаешь  о победе, этот случай кажется поэтическим  символом.

Осенью мы отступали  от Даркоха. Последним взорвать Даркохский мост остался лейтенант Холодов. Мост был заминирован. Холодов дождался, когда два десятка немецких автоматчиков дошли до середины моста, и поджег шнур. В последнюю секунду немцы  заметили его, бросились вперед через  мост, и один из них автоматной очередью убил Холодова. В ту же секунду мост вместе с немецкими автоматчиками  взлетел на воздух. Падая, Холодов  сжал в руках винтовку, и лавина обрушившегося камня и земли  засыпала его здесь же, у моста. Силой взрыва над ним насыпало большой могильный холм. Прошло время. Зимой, когда мы перешли в наступление и вышли обратно на тот берег реки, гвардейцы железнодорожной бригады, прибывшие для восстановления моста, увидели этот каменный холм; среди земли и камней торчало заржавленное острие штыка. "Здесь Холодов", - сказали они, движимые каким-то инстинктивным чувством, и стали разрывать смерзшуюся землю. Под ней нашли Холодова. Он не лежал, а стоял под землей, в последнюю секунду взрыва вскинув над собой штыком вверх стиснутую в руках винтовку. Как мертвый часовой, он простоял под землей полтора месяца, словно ожидая товарищей, которые вернутся к этому мосту, как они рано или поздно вернутся ко всем взорванным мостам и через Дон, и через Днепр, и через Буг, и через Днестр.