Военный коммунизм

Часть партийных руководителей (Л.Б. Троцкий) считала, что проводить  индустриализацию следует за счет крестьянства. Хотя в 1927 г. троцкизм был идейно и  организационно разгромлен, но все же эта точка зрения сохранилась. Более того, ее стал придерживаться и сам И.В. Сталин. В 1928 г. он санкционирует наступление на крестьян, требует изъятия у них хлеба, а чтобы легче это сделать - загнать их в колхозы, т.е. провести в сжатые сроки коллективизацию сельского хозяйства.

Принятию этого решения способствовало также изменение международной  обстановки. В условиях «великого  кризиса» страны Запада стали наперебой  предлагать СССР на выгодных условиях закупать у них оборудование. Широкомасштабный импорт оборудования не был предусмотрен пятилетним планом, но упускать удобного момента руководство страны не хотело. В 1931 г. советские закупки составили  треть мирового экспорта машин и  оборудования, а в 1932 г. - половину. Средства для приобретения техники государство  получало от продажи хлеба. Сельское хозяйство становится главным источником, за счет которого удалось осуществить техническое переоснащение промышленности. Для получения дополнительных средств правительство начало выпускать займы, осуществило эмиссию денег, что вызвало резкое углубление инфляции.

В поисках средств государство  идет на крайние меры. В 1927 г. отменяется «сухой закон» и начинается широкая продажа спиртного. Источником получения валюты для приобретения оборудования становится, увы, продажа за границу художественных ценностей из крупнейших музеев СССР (Эрмитажа, Кремля, Третьяковской галереи и др.) В это время из СССР были вывезены творения величайших художников и ювелиров, редчайшие коллекции старинных рукописей, книг и оружия.

Нехватка средств усугублялась нерентабельностью работы предприятий. Первоначально имелось в виду, что закупленное оборудование через год - два будет давать прибыль. Однако, отсутствие квалифицированных кадров, плохая организация труда и низкая дисциплина на позволили осуществиться этим планам. Оборудование простаивало, портилось. Высок был процент брака: на отдельных предприятиях Москвы он доходил до 65%. Не случайно, поэтому во второй пятилетке появляется лозунг «Кадры, овладевшие техникой, решают все!».

Перекачка средств на создание тяжелой  промышленности привела к появлению серьезных диспропорций в народном хозяйстве: почти не развивалась легкая промышленность и деградировало сельское хозяйство. Кроме того, в самой тяжелой промышленности преобладали предприятия, связанные с военным производством. Это ориентировало экономику не на удовлетворение потребностей человека, а на производство ради производства и в конечном счете не способствовало росту жизненного уровня советских людей.

Промышленное освоение новых районов  требовало не только больших капиталовложений, но и увеличения трудовых ресурсов. В годы индустриализации эту проблему решали за счет нескольких способов. Во-первых, путем комсомольских и молодежных призывов добровольцев на стройки пятилеток; во-вторых, с помощью надбавок к заработной плате и предоставления различных льгот лицам, работающим в трудных условиях; в-третьих, для решения этой задачи широко использовался принудительный труд заключенных и спецпереселенцев.

Интенсивное промышленное строительство  обусловило резкое увеличение городского населения. Численность рабочего класса за годы первых пятилеток увеличилась с 9 до 24 млн человек. А это в свою очередь обострило продовольственную проблему в городах и привело в 1929 г. к введению карточной системы. Острейшей становится и жилищная проблема.

В первую пятилетку резко усиливается централизованное планирование и происходит переход к административным методам хозяйственного руководства. Это объясняется тем, что масштабность задач и крайняя лимитированность материальных и финансовых средств заставляли считать каждую копейку, каждый станок. Чтобы сосредоточить максимум сил и средств, жестко регламентируются задания, ресурсы и формы оплаты труда. В результате за годы первых пятилеток более чем в 3 раза увеличилась численность управленческого аппарата, что создавало базу для утверждения в стране командно-административной системы.

Хотя было объявлено о завершении первой пятилетки в 4 года и 3 месяца, ее основные задания выполнены не были. Второй пятилетний план (1933 - 1937 гг.) был утвержден на XVII съезде ВКП(б) в начале 1934 г. В нем сохранилась тенденция на приоритетное развитие тяжелой промышленности. Главная экономическая задача определялась как завершение реконструкции народного хозяйства на основе новейшей техники. Учитывая неудачу первой пятилетки, руководство страны решило отказаться от необоснованно высоких темпов роста. Планы второй пятилетки выглядели более реалистичными и умеренными. Темпы среднегодового прироста снижались по сравнению с первой пятилеткой с 30 до 16,5%. Более высокими темпами предполагалось развитие легкой промышленности, капиталовложения в нее увеличивались в несколько раз.

В целях повышения производительности труда было решено оживить материальное стимулирование. И.В. Сталин объявляет  «войну уравниловке». Вводится оплата в зависимости от условий труда, выработки и разряда рабочего. Неравенство в доходах становится социалистической добродетелью.

Моральные стимулы тесно  переплетаются с материальными. В условиях карточной системы (была отменена в 1935 г.) денежное вознаграждение почти ничего не значило, но впоследствии передовикам производства оплачивали на порядок выше. Они получали возможность продвинуться на работе, квартиры вне очереди, особые пайки, путевки в санатории и дома отдыха и т.п. Большую роль в повышении производительности труда сыграло стахановское движение. В отличие от ударничества первой пятилетки, где упор делался на коллективные формы труда, стахановское движение пропагандировалось как движение новаторов производства, достигающих успехов за счет освоения техники и улучшения организации труда. Начало ему положил рекорд шахтера Алексея Стаханова, который 1 сентября 1935 г. за смену выполнил 14 дневных норм. Успехи Стаханова получили широкую известность и при поддержке партийных органов распространились на все отрасли хозяйства. На каждом предприятии появились свои стахановцы. Общество охватывает трудовой энтузиазм. Буквально национальными героями стали наряду с А. Стахановым шахтер Н. Зотов, кузнец А. Бусыгин, машинист А. Кривонос, текстильщицы сестры Виноградовы и др. Их портреты печатали во всех газетах, о них рассказывали по радио, в качестве почетных гостей их приглашали на различные съезды и конференции, просили поделиться опытом. Зачастую рекорды стахановцев были «дутыми», подготовленными всем трудовым коллективом. «Рекордомания» вела к нарушению производственного процесса, дезорганизовывала его. Но достижения стахановцев важны были как пример самоотверженного труда, как образец для подражания. На многих предприятиях выдвигались встречные планы, более высокие по сравнению с установленными.

Как отмечалось выше, лозунгом второй пятилетки стал призыв «Кадры, овладевшие техникой, решают все!». Осенью 1933 г. школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) были реорганизованы в профессиональные учебные заведения для подготовки рабочих массовых профессий. При фабриках и заводах открывались курсы повышения квалификации, создавались условия для обучения рабочих в вечерних школах и вузах. Основной формой повышения квалификации рабочих становится техминимум. Сдача его была обязательной для рабочих всех отраслей промышленности.

Все это дало положительные результаты, и производительность труда за годы второй пятилетки увеличилась вдвое. Хотя и эта пятилетка по большинству показателей не была выполнена, все же ее итоги оказались выше, чем первой. Вступили в строй более 4,5 тыс. крупных промышленных предприятий, в том числе Уральский машиностроительный и Челябинский тракторный заводы, десятки доменных и мартеновских печей, шахт, электростанций. В Москве была проложена первая линия метро. Ускоренными темпами развивалась индустрия союзных республик.

Индустриализация привела  к колоссальным сдвигам. За годы первых пятилеток резко повысился экономический уровень СССР. Была создана современная тяжелая промышленность. Несмотря на огромные издержки, процент ежегодного прироста производства в среднем составлял от 10 до 16%, что было намного выше, чем в развитых капиталистических странах. К концу 1930-х гг. СССР стал одной из немногих стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной в то время человечеству. Страна действительно обрела экономическую независимость и самостоятельность.

Следует подчеркнуть, однако, что ускоренный рост тяжелой промышленности был  достигнут прежде всего за счет разрушения производительных сил  
деревни. Он не сопровождался модернизацией транспорта, жилищного строительства, коммунально-бытового обслуживания населения. Особенно резкими были различия в этих сферах при сравнении города и села, центра и периферии, западных и восточных районов страны. За время индустриализации перестали существовать многоукладность, частная собственность и безработица. Серьезные изменения произошли в социальной сфере: возросли численность и квалификация рабочего класса, возник слой новой инженерно-технической интеллигенции из рабочих и крестьян, возрос аппарат управленцев. Окончательно утвердились командно-административные методы управления народным хозяйством.

Коллективизация

Курс на социалистическое преобразование сельского хозяйства на основе коренной технической реконструкции был  исторической необходимостью.

XV съезд ВКП(б), состоявшийся в декабре 1927 г., провозгласил курс на коллективизацию. Но планы съезда и конкретное осуществление коллективизации значительно отличались. На съезде речь шла о развитии всех форм кооперации, о том, что перспективная задача постепенного перехода к коллективной обработке земли будет осуществляться на основе новой техники (электрификации и т.д.), а не наоборот: от коллективизации к индустриализации, как это произошло. Ни сроков, ни тем более единственных форм и способов кооперирования крестьянских хозяйств съезд не устанавливал. Более того, на первую пятилетку планировалось первоначально объединить в колхозы (сельхозартели) 18-20% индивидуальных крестьянских хозяйств, а простейшими формами сельскохозяйственной кооперации следовало охватить до 85% хозяйств.

Точно так же решение съезда о  переходе к политике наступления  на кулачество имело в виду последовательное ограничение эксплуататорских возможностей и устремлений кулацких хозяйств, их активное вытеснение экономическими методами, а не административными.

Среди причин перехода к коллективизации прежде всего следует назвать низкий уровень товарности сельскохозяйственного производства, техническую отсталость, которые сдерживали общее экономическое развитие  
страны. Особое беспокойство вызвало производство товарного зерна. «Осереднячивание» деревни, произошедшее в результате революции, привело к тому, что вместо 16 млн. довоенных крестьянских хозяйств в 1928 г. их стало 25 - 26 млн. Если прежде середняки производили 50% всего зерна, а потребляли 60%, то теперь они производили 85%, а потребляли 80%. Государственные закупки в 1927 - 1928 гг. составили 630 млн пудов против довоенных 1300,6 млн. При этом следует помнить, что с началом индустриализации происходит увеличение численности городского населения. Все это оборачивалось настоящим бедствием для государства. Кризис заготовительной компании 1927-1928 гг. стал одной из причин перехода к политике массовой коллективизации. Другой причиной стала позиция сталинской группировки, которая относилась к крестьянству как временному союзнику рабочего класса, стремилась к превращению его в сельскохозяйственного пролетария. После разгрома троцкизма генеральная линия ВКП(б) привела к отказу от нэпа и применению насилия над крестьянством. Форсированию темпов коллективизации способствовало, как уже выше отмечалось, изменение международного положения СССР в конце 1920-х годов, появление возможности осуществить широкомасштабные закупки оборудования за границей.

Кризис хлебозаготовок 1927-1928 гг. создал угрозу проведения индустриализации. Во время поездки на Урал и в  Западную Сибирь в январе - феврале 1928 г. И.В. Сталин, выступая перед партийным  активом Омска, Новосибирска, Барнаула, Рубцовска, потребовал применить к  крестьянам, отказывающимся сдавать  хлеб государству, 107-ю статью Уголовного Кодекса (УК) СССР (статья предусматривала  наказание за спекуляцию). За «мягкотелость» и «срастание с кулаком» были сняты  с должностей и подвергнуты наказаниям 1157 местных партийных работников. По отношению к ним широко применялась 58 статья пункт 10 УК СССР (контрреволюционная агитация). Все это нагнетало обстановку нервозности и административного  произвола. Началось закрытие рынков, проведение обысков по крестьянским дворам, привлечение к суду владельцев не только значительных хлебных запасов, но и умеренных излишков. Суды автоматически  выносили решение о конфискации  имущества. Изымали часто и инвентарь.

Для облегчения изъятия хлеба было решено ускорить темпы объединения  крестьян в колхозы. 1928 г. был объявлен годом «массового колхозного движения». Но большинство крестьян в колхозы  вступать не хотело. К октябрю 1929 г. в них вошло лишь 6,9% единоличных, преимущественно бедняцких, хозяйств. Ноябрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1929 г. провозглашает политику «сплошной коллективизации». На ее проведение были мобилизованы местные партийные и комсомольские организации. Из городов в помощь им направили 25 тысяч «наиболее сознательных рабочих» - «двадцатипятитысячников».

Создание колхозов проводилось  с нарушением всех прежних планов. Во-первых, нарушался принцип добровольности вхождения. Крестьян насильно, иногда под страхом жестокой расправы заставляли вступать в колхоз. Во-вторых, грубейшие нарушения допускались при обобществлении средств производства. Товарищества по обработке земли в приказном порядке переводились на уставы сельхозартелей и коммун, в которых обобществлялись не только орудия труда и рабочий скот, но и личное подсобное хозяйство, и домашняя утварь.

Это вызвало резкий протест крестьянства, проявившийся прежде всего в массовом забое скота. Он был настолько велик, что привел в резкому сокращению поголовья. Уровень поголовья крупного рогатого скота сократился с 60 млн в 1928 г. до 33 млн в 1930 г. Его удалось восстановить лишь к 1959 г. Масштабы забоя могли быть еще больше, если бы в январе 1930 г. не вышло специальное постановление ЦИК и СНК СССР, запрещавшее «самовольный» забой скота под страхом уголовной и административной ответственности. Другой формой пассивного протеста против насильственного вхождения в колхоз стали многочисленные письма крестьян на имя И.В. Сталина и М.И. Калинина с жалобами на произвол местного начальства. С ноября по январь 1929 г. в Москву поступило более 90 тыс. писем. Но 5 января 1930 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи колхозному строительству», в котором не только не предусматривалась приостановка темпов, но, наоборот, предполагалось провести коллективизацию к весне 1932 г. Если на 1 января 1930 г. было коллективизировано 20% хозяйств, то к 1 марта эта цифра увеличилась почти в три раза и составила 59%. Плач и стон стояли по всей стране. Формой пассивного протеста можно считать также «бегство» крестьян из деревни. Не желая вступать в колхоз, многие просто бросали свое хозяйство и уходили на стройки в города. Их причисляли к категории «самораскулачившихся». Среди них оказывались не только зажиточные, но и бедняки и середняки. Массовый «исход» крестьян приобрел такой широкий масштаб, что государство в 1932 г. вынуждено было «прикрепить» их к земле, не выдавая им паспорта.

Одним из драматических сюжетов  в истории коллективизации стала борьба с кулачеством. К концу 1927 г. кулаки составляли 3 - 5% от общей массы крестьян. Летом 1929 г. было принято решение о запрещении принимать кулаков в колхозы, что сразу отделило и противопоставило их всему крестьянству. В январе 1930 г. в передовой статье газеты «Правда» прозвучал призыв: «Объявить войну не на жизнь, а на смерть кулаку, и, в конце концов, смести его с лица земли!» 30 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В нем предписывалось провести конфискацию у кулаков инвентаря, скота, жилых и хозяйственных построек, предприятий по переработке сельхозпродукции и семенных запасов. Четверть конфискованного имущества следовало раздать бедноте, а остальное - в колхоз. Раскулаченные делились на три категории: 1) участники антисоветских выступлений, они подлежали аресту, их семьи выселялись; 2) крупные кулаки и бывшие помещики, агитирующие против колхозов, их выселяли вместе с семьями в отдаленные, как правило, северные районы; 3) остальные кулаки, их вместе с семьями выселяли с территории колхоза в пределы той же местности. Отсутствие единых критериев кулачества порождало массовый произвол. Зачастую к ним относили просто работящих зажиточных крестьян, имеющих в хозяйстве 2-3 коровы и лошадь. Еще больший произвол имел место по отношению к так называемым «подкулачникам». К ним причисляли даже просто сочувствующих несправедливо раскулаченным. Дальнейшая судьба семей «подкулачников» ничем не отличалась от судьбы семей кулаков. Дошло до того, что сверху по каждому району спускался план по количеству раскулаченных по каждой категории. За его невыполнение партийных работников строго наказывали. В результате за годы коллективизации раскулачиванию подверглось свыше 15% крестьянских хозяйств. В отдаленные районы было выслано 1,8 тыс. крестьян. Эшелоны и обозы с раскулаченными, сопровождаемые работниками ОГПУ, двигались по стране, направляясь на Север, Урал и в Сибирь. За каждой из таких «отправок» стояла личная и семейная трагедия. В то же время быстро росло число заключенных в тюрьмах и лагерях.