Внешняя политика СССР

 

Прекращение Москвой англо-франко-советских  переговоров во многом объясняется  также получением ею к этому времени  конкретного предложения от Германии о «возобновлении политической линии, которая была выгодна обоим государствам в течение прошлых столетий». Оно было подтверждено Гитлером в  личной телеграмме Сталину от 21 августа 1939 г. Германия явно опасалась успешного  завершения московских англо-франко-советских  переговоров. Впервые о возможности  нормализации отношений с Советским  Союзом германский министр иностранных  дел И. Риббентроп заговорил 25 мая 1939 г. А 26 июля советскому поверенному  в делах Германии Г. А. Астахову было сообщено о готовности немецкой стороны  «на деле доказать возможность договориться по любым вопросам, дать любые гарантии» [1, с.45]. Опубликованные советские дипломатические  документы позволили установить, что согласие на переговоры с Германией  советское руководство дало 3—4 августа, окончательное решение в пользу заключения пакта было принято 19—21 августа [18, с.131].

 

Обсуждая с членами  Политбюро 19 августа 1939 г. складывающуюся ситуацию, Сталин решал непростую  дилемму: «Если мы заключим договор  о взаимопомощи с Францией и Англией, то Германия откажется от Польши и  станет искать "модус вивенди" с западными державами. Война  будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный  характер для СССР. Если мы примем предложение  Германии о заключении с ней пакта  о ненападении, она, конечно, нападет  на Польшу, и вмешательство Франции  и Англии в эту войну станет неизбежным. В этих условиях у нас  будет много шансов остаться в  стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну» [6, с.274].

 

Ему явно импонировал второй вариант развития событий, открывавший, помимо всего прочего, «широкое поле деятельности для развития мировой  революции». Поэтому, заключал Сталин, «в интересах СССР — Родины трудящихся, чтобы война разразилась между  рейхом и капиталистическим англо-французским  блоком. Нужно сделать все, чтобы  эта война длилась как можно  дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного  Германией, и работать над тем, чтобы  эта война, объявленная однажды, продлилась максимальное количество времени» [16, с.315]. Сталинское заключение вполне согласовывалось с подписанным 19 мая 1939 г. секретным французско-польским протоколом, по которому Франция обязалась в случае агрессии оказать Польше немедленную военную помощь, а также с заключенным 25 августа того же года соглашением о взаимопомощи между Англией и Польшей [11, с.308].

 

С конца июля возобновились  советско-германские контакты на различных  уровнях [18, с.134]. Узнав об отбытии  в СССР англо-французской военной  миссии и о начавшихся переговорах  в Москве, германское руководство  дало понять Сталину и Молотову (последний  сменил М. М. Литвинова на посту наркома  иностранных дел в мае 1939 г.), что  желает заключить выгодное для Советского Союза соглашение. Убедившись в бесполезности  переговоров с англо-французской  военной миссией, советское руководство  вечером 19 августа дало согласие на прибытие в Москву министра иностранных  дел Германии И. Риббентропа. В тот  же день в Берлине было подписано  торгово-кредитное соглашение, предусматривавшее  предоставление СССР 200-миллионного  кредита на пять лет при 4,5% годовых. Соглашение от 19 августа стало поворотным этапом в развитии советско-германских экономических и политических связей. Хозяйственные договоры между двумя  странами от 11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г. предусматривали дальнейшее развитие отношений [15, с.325].

 

23 августа 1939 г. в Москву  прибыл И. Риббентроп. В ночь  на 24 августа был подписан, а на  следующий день опубликован советско-германский  Договор о ненападении сроком  на 10 лет. Обе договаривающиеся  стороны брали на себя обязательства  воздерживаться от любого насилия  и агрессивных действий в отношении  друг друга. В случае возникновения  споров или конфликтов между  СССР и Германией, обе державы  должны были разрешать их «исключительно  мирным путем в порядке дружественного  обмена мнениями». При окончательном  редактировании советского проекта  договора Сталин отклонил формулировку  Риббентропа о «германо-советской  дружбе». Особенностью подписанного  договора было то, что он вступал  в силу немедленно, а не после  его ратификации.

 

Содержание пакта о  ненападении не расходилось с  нормами международного права и  договорной практикой государств, принятой для подобного рода урегулирований. Однако как при заключении договора, так и в процессе его ратификации (31 августа 1939 г.) скрывался тот факт, что одновременно с договором  был подписан секретный дополнительный протокол, содержавший разграничение  «сфер интересов» Советского Союза  и Германии и находившийся с юридической  точки зрения в противоречии с  суверенитетом и независимостью ряда третьих стран. Так, в советской  сфере влияния оказались Эстония, Латвия, Финляндия и Бессарабия; в немецкой – Литва [18, с.140].

 

Секретный дополнительный протокол к советско-германскому договору о ненападении долгое время был  объектом острых споров. В СССР до 1989 г. его существование отрицалось - советская сторона либо объявляла  текст фальшивкой, либо ссылалась  на отсутствие оригинала протокола  как в немецких, так и в советских  архивах. Изменения в этом отношении  стали возможны лишь в ходе работы комиссии съезда народных депутатов  СССР по политической и правовой оценке договора от 23 августа 1939 г.. В декабре 1989 г. II съезд народных депутатов  принял постановление, в котором осудил факт заключения секретного дополнительного протокола и других секретных договоренностей с Германией. Этим признавалось, что секретные протоколы являлись юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания [2, с.164].

 

Решение советского правительства  заключить договор о ненападении  с Германией было при тех обстоятельствах  вынужденным, но вполне естественным и  обоснованным, так как добиться создания эффективной англо-франко-советской  коалиции не удалось. Многое говорит  и о том, что если бы Москва не дала согласия на приезд в СССР Риббентропа, то, по всей вероятности, состоялась бы поездка в Англию Геринга, о которой  уже была достигнута договоренность между Лондоном и Берлином. Британский премьер Н. Чемберлен в августе 1939 г. на заседании правительства  заявил: «Если Великобритания оставит  господина Гитлера в покое  в его сфере (Восточная Европа), то он оставит в покое нас». Таким  образом, целью Англии и Франции  в складывавшейся ситуации было стремление остаться в стороне от назревавшей  Второй мировой войны.

 

Политика "умиротворения  агрессора", которую проводили  лидеры западных государств, развязала  Гитлеру руки в Европе. В свою очередь, Сталин, подписав пакт о ненападении  и секретный дополнительный протокол к нему, вполне сознательно предоставил  Германии возможность для нападения  на Польшу. 1 сентября 1939 г. без объявления войны по приказу фюрера вермахт  приступил к реализации плана  «Вайс» («Белого плана»). Началась Вторая мировая война [19, с.278].

 

28 сентября 1939 г. в Москве  Молотов и Риббентроп подписали  еще один документ. Это был  договор о дружбе и границе,  который, как и пакт о ненападении,  сопровождался секретным дополнительным  протоколом. В соответствии с  ним территория литовского государства  включалась в сферу интересов  СССР, а Германия получала взамен  Люблинское и часть Варшавского  воеводства. Таким образом, уже  осенью 1939 г. сферы государственных  интересов Советского Союза и  Германии были четко определены [6, с.269].

 

Возникает вопрос: было ли заключение договора с Германией о ненападении  наилучшим вариантом решения  проблем, вставших перед Советским  правительством в этот период?

 

СССР был поставлен  перед дилеммой: или договориться с Англией и Францией и создать  систему коллективной безопасности в Европе, или заключить пакт с  Германией, или остаться в одиночестве. На этот счет имеются различные точки  зрения историков [12, с.279].

 

Некоторые специалисты рассматривают  заключение договора с Германией  как наихудший вариант, сравнивают его с Мюнхеном, утверждают, что  пакт с Германией провоцировал вторую мировую войну. Другая точка зрения сводится к попытке сравнивать заключение советско-германского пакта о ненападении с подписанием Брестского мира, рассматривать его как пример использования компромисса, умения использовать межимпериалистические противоречия [13, с.214].

 

Что же побудило Германию пойти  на союз с СССР? Для Гитлера это  был тактический шаг: ему нужно  было гарантировать беспрепятственный  захват Польши и разворачивать дальше военные действия. Советская же сторона, подписывая договор, стремилась, с одной  стороны, обеспечить безопасность СССР накануне войны Германии против Польши за счет ограничения продвижения  германских войск и отказа Германии от использования в антисоветских  целях Прибалтийских государств, с другой, — обезопасить дальневосточные  границы СССР от нападения Японии. Заключив в 1939 г. пакт с Германией  о ненападении, когда на Дальнем  Востоке шли военные действия, СССР избежал войны на два фронта [12, с.280].

 

Кроме того, подписание этого  договора дала Советскому Союзу и  ряд других положительных моментов[17, с.257]:

 

- Советский Союз продемонстрировал  западным державам самостоятельность  внешнеполитического курса;

 

- угроза советско-германского  вооруженного конфликта отодвигалась, что давало возможность укрепления  обороноспособности страны;

 

- Япония, рассчитывающая  на совместные действия с Германией  против СССР, вынуждена была переориентировать  свои агрессивные планы;

 

- по торгово-кредитному  соглашению от 19 августа 1939 г.  СССР получал необходимое промышленное  оборудование и военные материалы  на 400 млн. марок.

 

Историки отмечают и отрицательные  моменты заключения советско-германского  договора [19, с.278]:

 

- ослаблен антифашистский  фронт коммунистических, социал-демократических  и либерально-буржуазных партий. Авторитет Советской страны среди  демократической общественности  был значительно подорван;

 

- поставки советского  сырья и продовольствия усиливали  стратегическую мощь Германии;

 

- подписанием секретных  протоколов, скрытых от народа  и Верховного Совета СССР, советское  руководство вступало в преступный  сговор с фашистами по территориальному  разбою.

 

В целом же этот пакт не дал  возможности создать в Европе единый антисоветский фронт. Таким  образом, заключив пакт, СССР оттянул  на время начало военных действий и отодвинул свои границы от жизненно важных центров страны. Но несомненно и то, что полученную отсрочку СССР использовал менее эффективно, чем  его партнер по пакту [17, с.258].

 

Кроме того, как показало дальнейшее развитие событий, «Пакт  Молотова— Риббентропа» в значительной степени предопределил победный исход Великой Отечественной  войны [18, с.144]. Представляется оправданным  мнение известного переводчика В. Н. Павлова, считавшего, что если бы у  СССР не было двух дополнительных лет  подготовки к отражению агрессии, немецкие армии, начав наступление  с прибалтийского плацдарма, могли  уже через неделю занять Москву. «И неизвестно, чем бы завершился этот первый удар, может быть, пришлось нам  проводить Челябинскую, Свердловскую и Новосибирскую оборонительные операции» [6, с.280]. Вместе с тем, послевоенная публикация секретного протокола, в  котором подписавшие его государственные  деятели фактически решали судьбу третьих  стран без их участия, вызвала  справедливое осуждение этих деятелей в СССР и других странах мира.

 

 

2.2 Внешняя политика СССР  на Дальнем Востоке

 

 

Одновременно с осложнением  ситуации в Европе продолжало обостряться  положение и на Дальнем Востоке. Япония пыталась создать обширный плацдарм для завоевания Китая и территорий ряда других государств. Позиция Японии в отношении СССР становилась  все более агрессивной и воинственной [3, с.398].

 

В начале 1936 г. в обстановке возросшей угрозы нападения на Монгольскую  Народную Республику (МНР) возник вопрос о заключении договора между правительствами  Монголии и СССР. В результате уже 12 марта в Улан-Баторе был подписан советско-монгольский протокол о  взаимной помощи сроком на 10 лет, который  заменил собой соглашение от 1934 г. В соответствии с договором на территории МНР были размещены советские  войска [2, с.160].

 

Желая проверить "на прочность" советские границы, Япония 29 июля 1938 г. силами нескольких сотен солдат атаковала  пограничный пост СССР на сопке Безымянной. Подразделения регулярных войск  РККА подоспели на помощь нашим пограничникам  и выбили прорвавшихся через границу  японцев. Через несколько дней Япония повторила свой маневр, захватив ряд  важных пунктов в районе озера  Хасан (Дальний Восток). В начале августа 1938 г. войска Дальневосточного фронта (командующий маршал В. К. Блюхер) вели бои с противником, в ходе которых японское правительство  предложило начать переговоры. 11 августа  боевые действия между советскими и  японскими войсками были прекращены. Людские потери японских войск во время боев у озера Хасан составили 500 человек убитыми и 900 ранеными [9, с.296]. Более значительными оказались  потери в этом двухнедельном конфликте  со стороны РККА: 792 человека убитыми, умершими от ран и пропавшими без  вести и свыше 3 тыс. человек ранеными и заболевшими [13, с.220].

 

В начале 1939 г. японское правительство  возглавил К. Хиранума, представлявший фашистски настроенные группировки  в правящих кругах Японии. Военные  деятели страны "восходящего солнца" публично выступали с угрозами в  адрес СССР, внушая общественному  мнению мысль о слабости советских  войск. В начале мая 1939 г. японский генеральный  штаб получил указание императора начать военные действия против МНР в  районе реки Халхин-Гол. В. М. Молотов  предупредил японского посла  в СССР о том, что «границу Монгольской  Народной Республики, в силу заключенного между ними договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную границу» [13, с.221].

 

В первых числах июня 1939 г. после  вооруженных нарушений границ МНР  японскими войсками стало ясно, что  целью Японии является захват части  территории Монголии [3, с.399]. В Москву был вызван заместитель командующего войсками Белорусского военного округа Г. К. Жуков. Он получил указание наркома  обороны К. Е. Ворошилова принять  на себя командование советскими частями  на территории МНР. Оценив ситуацию на месте, Жуков пришел к выводу, что  силами 57-го особого корпуса, насчитывавшего к концу мая всего 5,5 тыс. человек, задачу разгрома японцев не решить. Советские войска были усилены авиацией, танками, артиллерией. Их численность  к моменту завершения боевых действий составляла 57 тыс. человек. В начале июля советские войска разгромили японцев  на горе Баин-Цаган. 20 августа началось решительное наступление частей РККА, которое в сентябре завершилось  полным поражением 6-й японской армии, вторгшейся в пределы МНР [4, с.237].