Внешняя политика СССР накануне Второй мировой войны: взгляд из Рима

Внешняя политика СССР накануне Второй мировой войны: взгляд из Рима

Михайленко Валерий Иванович — доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений Уральского государственного университета им. А. М. Горького.

Использованные  в данной статье три вышедших в 2001-2006 гг. тома итальянских дипломатических  документов, охватывающих период с 15 апреля 1935 по 3 сентября 1939 г., позволяют взглянуть  на советско-германские отношения накануне Второй мировой войны под новым углом. Анализ этих документов позволяет сделать вывод об общих тенденциях советской внешней политики, какими они виделись из дипломатического представительства в тот момент далеко не самого дружественного Москве государства.

Публикации итальянских  дипломатических документов составляют двенадцать серий, охватывающих 1861-1958 гг. Использованные в данной статье три вышедших в 2001-2006 гг. тома итальянских дипломатических документов входят в восьмую серию (15 апреля 1935 — 3 сентября 1939 г.). Исследователи Второй мировой войны ждали выхода трех последних томов (девятого, десятого и одиннадцатого) восьмой серии почти полвека [1]. Хронологически идущие за ними двенадцатый и тринадцатый тома были изданы в 1952 и 1953 гг. [2]

В комментариях научной редакции нет никакого объяснения задержке публикации. Попытка автора данной статьи выяснить напрямую причину отложенной публикации у членов итальянской комиссии также не дала желаемого результата. По косвенным признакам, прежде всего по личным публикациям в 50-60-х гг. XX в. первого председателя комиссии М. Тоскано, можно предположить, что работа над подготовкой архивных документов к изданию была завершена к началу 60-х гг. [3] Однако в тот период публикации документов так и не увидели свет. Возможно, задержка была вызвана актуальной международной обстановкой — процессом строительства общих европейских институтов, и обращение к неприглядным сторонам политики европейских государств накануне Второй мировой войны могло осложнить общественный фон интеграционных процессов.

Аншлюс Австрии в марте 1938 г. вызвал озабоченность в советских  правящих кругах. В донесении от 27 апреля 1938 г. временного поверенного в делах Италии в Москве В. Берардиса отмечается озабоченность в Москве возможной изоляцией в связи с активизацией прямых переговоров между четырьмя крупнейшими европейскими государствами [4]. Тень пакта четырех (Великобритания, Франция, Германия, Италия) без участия в нем СССР снова забрезжила на европейской политической сцене.

16 апреля 1938 г. было заключено  англо-итальянское соглашение, направленное на урегулирование англо-итальянских противоречий в бассейнах Средиземного, Красного морей и в Северной Африке [86]. Одновременно были начаты переговоры между Францией и Италией о подписании договора, подобного англо-итальянскому [5].

Параллельно итальянское  фашистское руководство активизировало свои усилия по созданию блока стран в Восточной и Юго-Восточной Европе, включающего Югославию, Румынию, Польшу. Создание такой группировки фашистским государством чувствительно затрагивало советские интересы в этом регионе.

В конце апреля, накануне визита Гитлера в Италию, германское Министерство иностранных дел подготовило несколько проектов договора с Италией о военно-политическом союзе [6]. В конце мая посол Италии в Токио сообщил, что он получил информацию о японских предложениях присоединения к итало-германским переговорам о военном союзе [7; 95, c.218]. С самого начала переговоров японская сторона настаивала на исключительно антисоветском характере тройственного союза.

Чтобы не оказаться в полной изоляции, Москва подала сигнал Италии о смягчении ее позиции в отношении  признания захвата Эфиопии [8]. Тем  не менее, когда 12 мая 1938 г. правительство  Великобритании внесло на рассмотрение Совета Лиги Наций предложение о  предоставлении свободы действий всем членам Лиги Наций в вопросе признания захвата Италией Эфиопии, против английского предложения выступили СССР, Китай, Боливия и Новая Зеландия [9].

В связи с обострением  судетского кризиса [10] советское руководство усилило нажим на Париж с целью углубления военного сотрудничества между двумя странами в защиту целостности Чехословакии. Итальянский посол в Москве отметил заведомый провал советских усилий из-за противодействия французского Генерального штаба [11]. После встречи с советским заместителем наркома иностранных дел В. Потемкиным итальянский посол в Москве А. Россо докладывал в Рим о критическом отношении Москвы к позиции Варшавы, препятствующей организации коллективного отпора германскому давлению на Чехословакию. «Географическое положение Польши является не менее опасным, чем Чехословакии», — заявил В. Потемкин. Особенно он раскритиковал стремление Варшавы к достижению общей польско-венгерской границы за счет отторжения чехословацкой территории [12].

В Москве считали, что инициативы польского министра иностранных  дел Ю. Бека по созданию новой военно-политической оси, включающей Румынию, прибалтийские  и скандинавские государства  во главе с Польшей, направлены на срыв советских усилий по созданию европейской системы коллективной безопасности [13].

23 июня 1938 г. нарком иностранных  дел М. Литвинов, выступая перед  избирателями Ленинграда, заявил, что  в случае германской агрессии  против Чехословакии СССР намеревается  выполнить свои договорные обязательства  по защите целостности и суверенитета  Чехословакии [14]. В тот же день  посол в Москве А. Россо доложил в Рим, что из достоверных источников он получил информацию относительно «новой и недавней директивы» советского руководства, ориентированной на сближение с западными государствами, чтобы не допустить изоляции СССР. Документ был разработан наркомом иностранных дел М. Литвиновым и его заместителем В. Потемкиным. Итальянский посол А. Россо пишет, что, по его мнению, речь идет о продолжении той самой внешнеполитической линии на коллективную безопасность и создание блока демократических государств против фашизма, которую советское руководство ведет с момента вступления в Лигу Наций в 1934 г. [15]

В разгар судетского кризиса советское руководство 6 августа 1938 г. вновь подтвердило, что в случае нападения Германии на Чехословакию оно выполнит взятые на себя обязательства. В заявлении советского посла звучала неприкрытая угроза в адрес Польши, если последняя примет участие в отторжении чехословацкой территории [16].

В Москве с нескрываемой тревогой отнеслись к попыткам британской дипломатии заставить Прагу капитулировать под германским давлением [17]. Итальянские дипломаты прямо указывали на ограниченные возможности предоставления советской военной помощи Чехословакии, во-первых, в связи с отказом руководства Польши и Румынии пропустить советские войска через свою территорию, во-вторых, в связи с колебаниями французского руководства относительно выполнения своих союзнических обязательств перед Чехословакией [18].

В донесениях из итальянского посольства в Москве от 25 августа  и 6 сентября 1938 г. отмечалось, что наркомат иностранных дел подтверждает готовность СССР «выполнить свои международные обязательства». На прямой вопрос М. Литвинову, каким образом СССР выполнит свои обязательства, не имея общей границы с Чехословакией, глава НКИД ответил: «Через Польшу — нет, но мы можем это сделать через Румынию» [19].

Выступление А. Гитлера на Нюрнбергском съезде нацистской партии 6 сентября 1938 гг. открыло новую фазу судетского кризиса, который преобразовался в более глубокий чехословацкий кризис. К примеру, глава фашистского правительства Б. Муссолини приговорил к ликвидации Чехословацкое государство как «искусственное образование Версальской системы» [20].

16 сентября итальянский  посол в Москве А. Россо сообщил о растущей озабоченности наркома М. Литвинова в связи с тем, что глава британского кабинета пытается решить чехословацкий кризис путем переговоров четырех государств, исключив тем самым СССР из переговорного процесса [21].

21 сентября министр иностранных  дел Великобритании Э. Галифакс  лично позвонил итальянскому  послу Д. Гранди и сообщил, что под давлением Франции и Великобритании чехословацкое правительство решило уступить «полностью» [22]. Правительство Чехословакии все больше оглядывалось на Лондон и Париж, не принимая в расчет возможность поддержки со стороны Москвы. Правительства Польши и Венгрии стояли на откровенно античехословацких позициях и были готовы ввести свои войска на ее территорию.

Советское руководство попыталось повлиять на Варшаву, дав понять, что  если польские войска оккупируют чехословацкую  территорию, оно расторгнет пакт о  ненападении с Польшей. Как отметил  итальянский посол в Варшаве, вряд ли советские угрозы могли оказать  какое-либо влияние на решение польского правительства [23]. В разгар кризиса 28 сентября Польша направила меморандум президенту Чехословакии Э. Бенешу, в котором выдвигала требования уступок двух территорий [24].

По мере усиления капитулянтских настроений в Лондоне и Париже советское руководство стало открыто выражать свою озабоченность и разочарование политикой западных государств.

Эта тема стала основной в донесении итальянского посла  в Москве А. Россо о результатах его встречи с заместителем наркома иностранных дел В. Потемкиным 22 сентября [25]. Посол отметил, что В. Потемкин все еще верит в возможность сопротивления чехословацкого народа и в возможность давления Народного фронта на французское правительство. А. Россо обратил внимание на слова В. Потемкина о том, что, по его мнению, следующей немецкой жертвой станет Польша. «Сегодня Польша провозглашает аннексию небольшой зоны чехословацкой территории, где живут несколько десятков тысяч польских меньшинств. Она забывает, однако, что в границах польского государства проживают миллионы украинцев, немцев, белорусов, евреев и др. Как Польша может надеяться на то, что на глазах у Бека [26] Германия после успеха, достигнутого в Чехословакии, задержит у польских границ судьбоносный марш германизма, нацеленного на достижение европейской гегемонии и, более того, мировой? Икто придет Польше на помощь в час опасности для нее?» Посол обратил внимание на то, что в разговоре с ним В. Потемкин использовал слова «раздел Польши». Исходя из этого, А. Россо сделал вывод о появлении новых идей у советских руководителей. «Мое мнение сводится к тому, — писал итальянский посол, — что в качестве ближайшей реакции на текущие события СССР может отказаться от своих попыток международного сотрудничества с "буржуазными демократическими правительствами" и перейти к оборонительной изоляционистской политике (не отказываясь от революционной коммунистической пропаганды в отношении тех же демократических государств)» [27]. К этому посол добавил, что, по его мнению, вчерашняя речь наркома иностранных дел М. Литвинова является примечательным показателем провала политики «коллективной безопасности», которую проводил СССР в последние годы. «Это означает, что СССР снимает с себя какую-либо ответственность и собирается проводить внешнюю политику в соответствии с собственными идеалами и интересами. Если оставить в стороне идеалы, то собственные интересы могут побудить к радикальному изменению системы друзей и союзников. И хотя это вопрос второстепенной важности, после полного провала политики коллективной безопасности можно прогнозировать изменение положения самого М. Литвинова» [28].

В других своих донесениях посол в СССР А. Россо писал, что «черная тень пакта четырех буквально преследует Москву», а 17 октября итальянский посол после беседы с В. Потемкиным пришел к выводу, что впервые советские официальные лица высказали идею возможного советско-германского соглашения [29].

29-30 сентября 1938 г. состоялась  Мюнхенская конференция, в ходе  которой было подписано соглашение, предусматривавшее отторжение Судетской области от Чехословакии и ее передачу Германии [30]. Во второй день работы конференции британский премьер-министр Н. Чемберлен и германский канцлер А. Гитлер подписали англо-германскую декларацию о ненападении [88, c.319— 320]. За ней должна была последовать аналогичная франко-германская декларация [31].

Мюнхенское соглашение спровоцировало обострение территориальных претензий ряда стран Восточной Европы к Чехословакии. Итальянские дипломатические документы показывают неприглядную роль правящих кругов Венгрии и Польши в попытках расчленения Чехословакии [32]. Состоявшийся 2 ноября 1938 г. под эгидой Германии и Италии первый Венский арбитраж предписывал передать Венгрии южные районы Словакии и Подкарпатской Украины. Однако из-за противодействия Германии не были удовлетворены польские и венгерские планы установления общей границы [33].

Таким образом, мюнхенский курс западных держав в отношении Германии и Италии на деле не умиротворял, а  еще более разжигал экспансионистские  устремления руководителей этих государств, нейтрализовал усилия советского руководства и дезориентировал правящие круги стран Восточной и Юго-Восточной Европы в вопросах коллективной безопасности.

Тем не менее посольство Италии в СССР констатировало продолжение антигерманской политики Москвы, что находило подтверждение в смягчении позиции Москвы в отношении Польши [34]. 26 ноября была оглашена польско-советская декларация, которая подтверждала действие Договора о ненападении между двумя странами и содержала заявление об улучшении торговых отношений между ними [35]. Мимо внимания посла также не прошли действия Кремля, направленные на улучшение отношений с Соединенными Штатами [36].

В документе от 30 ноября, подготовленном начальником объединенного  командования вермахта В. Кейтелем для министра иностранных дел И. Риббентропа отмечалось, что при планировании войны против Великобритании и Франции германская сторона исходила из враждебного отношения Советской России к странам оси [93; 96].