Влияние примера жен декабристов на развитие общественной жизни России в XIX веке

После арестов, следствия, суда, ссылки декабристов  в Сибирь ничего, подобного их тайным обществам, в России больше не возникало. Освободительное движение приняло  иные формы, а идейное направление его существенно отличалось от декабристского. Хотя побудительные причины – крепостное право и неограниченное самодержавие – оставались прежними, но об изменении политического и социального строя путем военного переворота речь никогда уже не шла. [20, с. 66]

1.2. Жены декабристов и их роль в общественной жизни России

Всего к следствию  по делу декабристов привлекли пятьсот  семьдесят девять человек. Считая ближайших  родственников, причастными к дознанию оказались несколько тысяч человек.[24, с. 72]

Пятнадцать  человек, приговоренных к ссылке на поселение, отправили в самые  отдаленные и глухие места Сибири – Якутск, Туруханск, Киренск, Олекминск, Витим, Верхоянск, Верхнеколымск и  другие безлюдные поселения Сибири. [9, с. 169]

Сибирскую ссылку своих мужей решили разделить и некоторые из их жён. На момент вынесения приговора в браке состояло только двадцать декабристов. В Сибирь приехали девять жён: Е.И. Трубецкая, М.Н. Волконская, А.Г. Муравьева, Е.П. Нарышкина, М.К. Юшневская, А.В. Ентальцева, Н.Д. Фонвизина, А.И. Давыдова и А.В. Розен, а также две невесты-француженки - П. Гебль, будущая Анненкова, и К. Ледантю, ставшая Ивашевой.

С первых же часов и дней после 14 декабря активная позиция декабристок, казалось бы, не выходящая за естественные пределы личного, родственного участия, становилась важным фактором общественной жизни страны. Женщины первыми открыто выразили сочувствие опальным и начали бороться за них, пуская в ход все дозволенные и даже недозволенные способы: деньги (для подкупа стражи), родственные связи, влиятельные знакомства, прошения «на высочайшее имя». Надо было обладать немалым гражданским мужеством, для того чтобы пойти против воли самодержца и мнения большинства.[25, с. 26]

Последовавшие за мужьями жены декабристов поставлены были в Сибири в совершенно особое, исключительно тяжелое положение. Н.А. Белоголовый, лично знавший многих декабристов, так охарактеризовал подвиг этих женщин: «Молоденькие, слабенькие женщины, выросшие в холе и в атмосфере столичного большого света, покинули наперекор советам родителей весь окружающий их блеск и богатство, порвали со всем своим прошлым, с родными и дружескими связями и бросились, как в пропасть, в Сибирь... делить участь мужей, лишения, бесправие».[1, с. 32]

Идя на добровольное изгнание в Сибирь, эти мужественные женщины хотели соединиться со своими горячо любимыми мужьями, женихами, братьями, сыновьями и облегчить их участь. В этом стремлении героических женщин не остановили даже жесткие условия подписки, которую каждая из них давала при выезде из Иркутска дальше на восток. [10, с. 134]

Вот эта подписка: «Жена, следуя за своим мужем и  продолжая с ним супружескую  связь, сделается естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее  звание, то есть будет уже признаваема  не иначе, как женою ссыльнокаторжного, и с тем вместе принимает на себя переносить все, что такое состояние может иметь тягостного, ибо даже начальство не в состоянии будет защищать ее от ежочастных могущих быть оскорблений... Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне.

Ни денежных сумм, ни вещей многоценных с собой  взять не дозволено; это запрещается  существующими правилами и нужно  для собственной их безопасности но причине, что сии места населены людьми, готовыми на всякого рода преступления.

Отъездом в  Нерчинский край уничтожается право  на крепостных людей, с ними прибывших». Также там были слова: «Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне».[4, с. 313]

Давая подписку, декабристки, очевидно, понимали, что их переезд на жительство в Сибирь с отказом от большинства привилегий дворянской жизни не может не получить политического значения и общественного звучания.

В ответ на удивление  окружающих по поводу принятого решения последовать за мужем в Сибирь М. Н. Волконская говорила: «Что же тут удивительного? Пять тысяч женщин в год делают добровольно то же самое». Она имела в виду жен крепостных крестьян и рабочих, ежегодно следовавших добровольно в Сибирь вслед за осужденными мужьями па каторгу и в ссылку.

Действительно, за пять лет до ссылки декабристов, желая укрепить Нерчинские заводы и рудники постоянными ссыльнорабочими и прекратить побеги с каторжных работ, царь разрешил указом от 10 октября 1821 г. добровольное переселение жен к мужьям, сосланным в Сибирь. В нем, в частности, говорилось:

«6. Если бы жены ссыльных пожелали переселиться из мест своего жительства к мужьям своим, то местные губернские начальства, по сношению с ними начальства Илецкого соляного промысла, обязаны оказать  им законные пособия на счет промысла и снабжать их нужными видами.

7. Сими правилами  руководствоваться по всем рудникам и заводам, какого бы рода оные ни были, куда отсылаются и впредь назначено будет отсылать в работы людей за преступления, не подвергающий политической смерти».[10, с.135]

Декабристки получили воспитание, составленное из редких элементов. Прежде всего, в его основе лежало уважение к гуманистической традиции XVIII в. Ведь те же учителя, что обучали будущих декабристов, толковали юным девицам о Вольтере, Руссо, Гёте. Как ни далеки были женщины 1820-х годов от понимания декабристских идеалов и участия в заговоре, задолго до 14 декабря они стали как бы соучастницами мужчин в освобождающем просвещении. [24, с.78]

Помимо уважения к гуманистическим просветительным традициям XVIII столетия, дворянское воспитание внушало христианские идеи любви и всепрощения, верность старинным устоям. Власть, конечно, приветствовала эту выгодную для нее идеологию.  Но  тем  труднее было ей, когда молодые женщины, ссылаясь на основы христианской морали, защищали свое право на участие к «падшим». Как известно, «гроза двенадцатого года», ставшая эпохой в жизни России, явилась значительным этапом в формировании декабристской идеологии. Дочери и младшие сестры участников Отечественной войны вместе со всеми пережили то время особого подъема национального самосознания и патриотизма, под влиянием которого складывались их понятия о чести, любви к родине.

Декабризм оказал глубокое нравственное влияние на женщин, раскрыл их лучшие душевные качества, пробудил готовность к самопожертвованию, мужество, энергию, показал, что они обладают неисчерпаемым запасом любви и участия. [24, с.78]

Разрешения на отъезд в Сибирь приходилось добиваться.. «Его величество,- вспоминала М. Н. Волконская, - не одобрят следования молодых жен за мужьями: этим возбуждалось слишком много участия к бедным сосланным. Так как последним было запрещено писать родственникам, то надеялись, что этих несчастных скоро забудут в России, между тем как нам, женам, невозможно было запретить писать и тем самым поддерживать родственные отношения». [10, с. 135]

Резолюция царя была такова: «Я поручил Волконской предостеречь молодую женщину от такого ужасного путешествия; во всяком случае я не могу согласиться на сопровождение почтальона, так как это означало бы действовать не в духе моих советов, а как раз наоборот».

Поведение Николая I легко объяснимо: разумеется, он боялся не за судьбу женщин, а за тот общественный резонанс, который вызвало их добровольное изгнание. Поэтому, по приказу свыше, было создано немало препятствий на пути декабристок в Сибирь.

И все-таки одиннадцать  из них проделали то путешествие, которое сам царь считал «ужасным»...

Известие о  решении женщин ехать вслед за мужьями в Сибирь быстро распространялось среди родственников, друзей, знакомых и незнакомых, получая громкую огласку.[24, с. 78]

Верховный уголовный  суд признал виновными по делу 14 декабря и приговорил к различным  мерам наказания сто двадцать одного человека. Из них двадцать три были женаты (считая и И. Анненкова, который официально не оформил брак).

Примерно две трети (пятнадцать человек) из двадцати трех относились к высшему офицерству. Трое (Волконский, Трубецкой и Шаховской) имели княжеские титулы, Розен и Штейнгель — баронские. Волконские, Трубецкие, Нарышкины, Муравьевы, Фонвизины были весьма близки ко двору. И все они, кроме званий, титулов, положения в свете, имели состояния (разумеется, одни — большие, даже огромные, другие — незначительные).

Следовательно, переходя на положение «жен ссыльнокаторжных», женщины сознательно и бесповоротно порывали с прошлым, отказывались от привилегий, от прежних представлений о жизни и от прежнего образа жизни. И поскольку разрыв этот означал публичную поддержку государственных преступников, женщины оказывались в оппозиции к властям, их поведение становилось формой общественного протеста.

Таков социально-политический аспект отъезда женщин за мужьями-каторжанами  в Сибирь. Недаром Петр Вяземский  столь высоко и восторженно оценил это событие: «Спасибо женщинам: они  дадут несколько прекрасных строк нашей истории».

Была и другая сторона той же проблемы, не имевшая, возможно, такой общественной значимости: отправляясь за мужьями, жены добровольно  отказывались от собственных детей  и родителей. Это окружало женщин еще большим ореолом мученичества. Царь разрешал ехать только женам. В отношении прочих родственников, в том числе и детей, среди постановлений, касавшихся «государственных преступников», существовало и такое: «О недозволении отправляться к ним в Сибирь детям их благородного звания,   родственникам   и   другим   лицам».[24, с. 79]

Следуя за своими мужьями и продолжая супружескую  с ними связь, они, естественно, делаются причастными их судьбе и теряют прежнее  звание, а прижитые в Сибири дети поступают уже в казенные крестьяне.

По царскому повелению создается специальный  секретный комитет для разработки всех вопросов, связанных с водворением  декабристов в Сибири. Все женщины  по прибытии в Сибирь давали подписку об отказе от семейной жизни. Свидания с мужьями разрешались по часу два раза в неделю в присутствии офицера. Поэтому женщины часами сидят на большом камне против тюрьмы, чтобы иногда перекинуться словом с узниками.

Старые связи  декабристок в столице, личное знакомство некоторых из них с царем удерживали иногда тюремщиков от произвола. Обаяние молодых образованных женщин, случалось, укрощало и администрацию, и уголовников. [24, с.79]

Между узниками существовала договоренность читать в  «академии» все, написанное каждым из декабристов. И поскольку в сибирском  изгнании оказались самые талантливые, образованные и благородные люди России той поры, легко себе представить характер и содержание их чтений и бесед.

А. И. Одоевский  знакомил товарищей с историей русской  литературы, Ф. Б. Вольф — с начатками  физики, химии и анатомии. Никита Муравьев прочел лекции по военной истории, Николай Бестужев — по истории русского флота и т. д.

Конечно, к таким  занятиям женщины не допускались. В  их присутствии читались работы «не  слишком серьезного содержания». Но, вне сомнения, все идейные споры, не прекращавшиеся в среде революционеров, возвращение в мыслях к пережитому, оценки прошлого не могли пройти мимо женщин-союзниц.

В связи с  этим вполне уместен вопрос об участии  женщин в идейных спорах, о причастности их к идеологии декабризма. Академик М. В. Нечкина считает, что «жены вникали в причины ссылки мужей и в суждении о них становились на их сторону». [22, с.13]

Конечно, женщины, мало осведомленные о прошлой  идейной жизни собственных мужей, на каторге значительно приблизились к ней. Разделяя наказание революционеров, отмечая каждый год вместе с ними «святой день 14 декабря», они становились их соучастниками. «Вообрази, как они мне близки,— пишет М. К. Юшневская из Петровского завода деверю,— живем в одной тюрьме, терпим одинаковую участь и тешим друг друга воспоминаниями  о  милых  любезных  родных  наших». [24, с.81]

С годами каземат  сделался настоящей академией для  одних, школой для других. «Это устройство так называемой академии, - вспоминал  А.П. Беляев, - было самой счастливой мыслью достойно образованных и серьезных людей.» [4, с.78] «Каземат нас соединил вместе, дал нам опору друг в друге, и наконец, через наших ангелов – спасителей, дам, соединил нас с тем миром, от которого навсегда мы были оторваны политической смертью, соединил нас с родными, дал нам охоту жить» - говорил тогда М.А. Бестужев. [14, с.37]

Благодаря самоотверженности  жен декабристов Россия узнавала о жизни «государственных преступников», так разрушался замысел Николая I заставить страну забыть о героях 14 декабря. Философия, история, финансы, физика, химия, анатомия, история русского флота, военное дело, прикладная математика, русский, английский, немецкий, латинский, французский и другие языки, словесность, если к этому прибавить знания музыки, обмен новостями и мнениями о прочитанных книгах и журналах, а благодаря женам декабристов узники имели все наиценнейшие русские и зарубежные издания, - можно представить, каким поразительным учебным заведением была эта каторжная «академия».

Жены декабристов добивались улучшения жизни заключенных. Их письма к знатной столичной родне явились своеобразным протестом против  условий тюремного быта. В широких кругах дворянства пошли толки о бесчеловечном обращении с «сибирскими изгнанниками». Под напором общественного мнения Николай I дал распоряжение прорубить окна в камерах Петровской тюрьмы. Вслед за первой уступкой женам декабристов удалось добиться следующей. С 1831 г. семейным ссыльным разрешили жить в домах, выстроенных недалеко от острога. Из этих домов вскоре образовалась целая улица, названная декабристами «Дамской».

Уже с самого начала публичной поддержкой осужденных декабристов, добровольным изгнанием  женщины создавали общественное мнение, которое впоследствии укрепляли, открыто признавая высокое благородство революционеров, рассматривая их выступление как проявление бескорыстного служения отечеству. [24, с.78]