Судьба учредительного собрания

На протяжении многих лет идея Учредительного собрания была для революционного  и либерального движения символом грядущей победы демократической революции, призванной освободить народы России  от самодержавно бюрократического строя и обеспечить переход к правовому, демократически управляемому государству. С Учредительным собранием были связаны надежды на установление справедливых экономических отношений в области владения и пользования землей, в которых было заинтересованно  крестьянство. Без Учредительного собрания не мыслилось и решение и других животрепещущих вопросов, среди которых после 1914года на первом плане оказалось участие России в мировой империалистической войне. Короче говоря, Учредительное собрание виделось всеми прогрессивными политическими партиями и стоящими за ними народными массами альфой и омегой демократической революции, в ходе которой самодержавие либо мирным путем, либо в результате гражданской войны уступит власть избранным всеобщим, равным и тайным голосованием народным представителям. Однако эта предпосылка, построенная на аналогии с событиями Великой Французской революции конца XVIII века, не сработала, ибо самодержавная власть пала в феврале 1917 года в течение нескольких дней и без сколько-нибудь серьезного сопротивления. Для проведения выборов в Учредительное собрание, учитывая размеры территории и численность населения России, требовался не один месяц. Поэтому  в стране образовался известный вакуум верховной власти, с одной стороны, и возникли претендующие на ее прерогативы различные исполнительные ораны – с другой. Чем дальше отсрочивались выборы в Учредительное собрание, тем ожесточеннее становилось противоборство между исполкомами Советов депутатов трудящихся и органами Временного правительства, сформированного на основе соглашений между партиями кадетов, эсеров и меньшевиков. Отсюда – не просто «двоевластие», а паралич центральной исполнительной власти, который  усиливал экономический и политический хаос в стране и массовое недовольство всех слоев общества.

Оценивая впоследствии мотивы и характер политической борьбы в России, в период между февралем и октябрем  1917 года, лидер эсеров В.М. Чернов писал: «В течение 1917 года в России не раз бывало совершенно парадоксальное положение. Борьба между партиями не прекращалась, но эта борьба шла вокруг власти, а не за власть. Или, если хотите, это была, как – будто борьба за власть навыворот: чуть не каждая партия старалась свалить власть в возможно большей степени на чужие плечи. … Бывали моменты, когда власть чуть ли не “валялась на улице”, и все, упираясь, спорили, кому и на каких основаниях подобрать ее. Никто не хотел сделать это в одиночестве, и никак нельзя было столковаться о том, на каких условиях взять ее сообща. Слишком различно было понимание смысла переживаемого периода, слишком  различны намечающиеся у разных социальных групп программы действий. »Стоило, однако, большевикам захватить центральную исполнительную власть, и, опираясь на авторитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, объявить о немедленной экспопритации помещечьей собственности и стремлении к немедленному демократическому миру, как тотчас же против совнаркома ополчились все общественно-политические силы, которые по разным мотивам не были заинтересованы в радикальном решении вопросов о земле и мире. К неприятию большевизма их подталкивала и идеология, не предвещавшая имущим классам ничего хорошего. И не только им.                                                 

Стремление лидеров большевизма  вместить в рамки национальной демократической  революции мировые, сверхнациональные задачи с неприязнью было воспринято «умеренными» социалистами, которые считали, что война, разруха и общая культурно-экономическая отсталость России неподходящие спутники для социалистической революции. Особенно на большевиков досадовали эсеры, у которых Ленин перехватил инициативу решения аграрного вопроса сделав реализацию Декрета о земле важнейшим источником массовой поддержкой Октябрьского вооруженного восстания. Этой поддержки большевикам с лихвой хватило для того, чтобы не идти на политические уступки другим партиям (за исключение левых эсеров) по поводу возможного раздела центральной политической власти.

«Триумфальное шествие» Советской власти в совокупности с ответными действиями буржуазно-помещичьей революции и растерянностью в рядах мень-

шевиков и эсеров настраивало Ленина и идущую за ним часть руководства  большевистской партии на непосредственную легитимацию (узаконение) Советской  власти вне зависимости от воли Учредительного собрания.

«Республика Советов выше республики с Учредительным собранием», - Заявил Ленин через два месяца после Октябрьского переворота. Но тем сильнее за Учредительное собрание должны были держаться общественно-политические силы, которые сознательно стремились противопоставить его Советской власти, чтобы не допустить перерастания демократической революции в социальную (то есть в революцию, нацеленную на радикальное изменение социально-имущественных отношений).

От того, какие силы (советские  или антисоветские) одержат победу на выборах в Учредительное собрание, зависела не только его судьба, но и характер дальнейшего развития революции. Либо Учредительное собрание признавало принципы Советской власти как демократии для трудящихся – и тогда оно становилось конституционным органом социальной революции. Либо оно противопоставляло себя Советской власти – и, тогда его законотворческая деятельность становилась тормозом социально-экономических реформ, осуществляемых Советами.

8 ноября 1917 года большевики на  расширенном заседании Петро  градского комитета РСДРП (б)  впервые рассмотрели вопрос о возможном роспуске Учредительного собрания в случае, если оно займет антисоветские позиции.

В. Володаренский, выступивший с  докладом о ходе организации выборов  в Учредительное собрание, отметил,  что его придется разгонять, если «массы ошибутся с избирательными бюллетенями». Некоторые из выступавших предлагали Собрание вообще не созывать. Но, поскольку сохранялась надежда на заключение политического союза с  левыми эсерами и меньшевиками-интернациалистами, поскольку риск казался оправданным. К тому же не созванное Учредительное собрание стало бы символом антисоветской оппози –

ции  могло бы объединить ее на борьбу с большевиками. В тот же день, 8 ноября, ВЦИК II Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов единогласно высказался  за соблюдение намеченных  еще временным правительством сроков выборов в Учредительное собрание.

Они состоялись 12 ноября 1917 года. В 68 округах, голосовало 44443 тысячи избирателей, в  том числе за большевиков 10649 тысяч  или 24%; за эсеров, меньшевиков и депутатов различных национальных партий 26374 тысячи человек или 59%; за кадетов и партии, состоящие правее их 7420тысяч или 17%. Из 703 депутатов, избранных в Учредительное собрание 229 – эсеры; 168 – большевики; 39 – левые эсеры; Таким образом, даже с левыми эсерами большевики уступали партии социалистов-революционеров (ПСР). Ее руководство твердо стояло на том, что «только правильно организованная и покоящаяся на строго выборном начале демократическая государственность способна вывести русский народ и рабочий класс на широкий путь экономического и социального развития», потому в известной степени фетими-

зировало Учредительное собрание, критически оценивая возможность его  самороспуска в случае утверждения  конституционных основ Советской власти.

Тем не менее большевики и левые  эсеры пытались найти более приемлемое, чем насильственный роспуск, решение  проблемы Учредительного собрания. На состоявшемся в конце ноября  1917 года первом съезде партии левых  эсеров        

(ПЛСР) было решено оказать «самое решительное противодействие попыткам превращения Учредительного собрания, в орган борьбы с Советами». Некоторые делегаты съезда предлагали разогнать Собрание, если оно постано -  

вит распустить Советы и аннулирует Декрет о земле.

В конце концов левые эсеры сошлись на том, чтобы присоединить большевистскую и левоэсерскую фракции Учредительного собрания к ВЦИКу и образовать  Конвент-орган революционно-демократической диктатуры наподобие существовавшего во Франции в 1789 – 1794 годов. 

20 ноября 1917 года на заседание Совнаркома И. В. Сталин внес предложение о частичной отсрочке созыва Учредительного собрания, чтобы успеть провести в жизнь декрет о праве отзыва депутатов, дающий Советам возможность назна-чать перевыборы во все представительные учреждения. 21 ноября 1917 такой декрет был подписан, а спустя несколько, дней, Ленин подписал декрет «К открытию Учредительного собрания», первое заседание которого могло состояться  по прибытии в Петроград не менее 400 депутатов. Намеченное на 28 ноября 1917 года начало работы было отложено. В  этот критический момент руководство ПСР отказалось от идеи левого социалистического блока и согласилось действовать совместно с кадетами  в интересах созыва Учредительного собрания, во что бы то ни стало, невзирая на декреты и постановления Советского правительства. Чтобы сорвать это намерение, 28 ноября Совнарком принял декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции», согласно которому все видные кадеты, в том числе депутаты Учредительного собрания, подлежали аресту и преданию суду революционных трибуналов.

На следующий день,29 ноября, на заседании  ЦК РСДРП (б) по предложению Н. И.Бухарина вновь был поставлен вопрос, как  быть с Учредительным собранием. Бухарин и поддерживавший его  А.Д. Троцкий высказались за создание на основе его революционного Конвента, собрав для этого в Петрограде как можно скорее 400 представителей левого крыла. 5 декабря ЦК РСДРП (б) запретил депутатам Учредительного собрания от большевиков покидать пределы Петрограда, что свидетельствовало о стремлении открыть Учредительное собрание в наиболее благоприятный для левого революционного блока момент. Еще раньше, 3 декабря, определил свою позицию  ЦК ПЛСР, приняв постановление, в котором говорилось о том, что отношение левых эсеров к Учредительному собранию будет зависеть от решения им вопросов о мире, о земле, рабочем контроле и отношении к Советам. Однако по мере поступления данных о партийной принадлежности избранных на местах депутатов Учредительного собрания, большевикам и левым эсерам становилось ясно, что левый революционный блок окажется в меньшинстве даже среди требуемых для кворума (400) депутатов. 13 декабря комиссар по делам Учредительного собрания М.С. Урицкий, выступая с докладом по текущему моменту на заседании Петроградского комитета  РСДРП (б) признал, что в целом  большевики и левые эсеры не составят в Собрании и половины депутатов. Тем не менее, он подтвердил, что Учредительное собрание будет созвано, а вопрос о его ликвидации зависит «от обстоятельств». 20 декабря 1917 года Совнарком постановил открыть Учредительное собрание 5января 1918 года. Вечером следующего дня лидер левых эсеров М. А. Спиридонова, выступая на Всеросийском Чрезвычайном съезде железнодорожников, заявила, что если правая часть депутатов Учредительного собрания встанет на пути социальной революции, «революция перед этими препятствиями не остановится». 22 декабря 1917 года ВЦИК назначил на 8 января 1918 года открытие III Всероссийского съезда Советов, а на 12 декабря – III Всеросийского съезда крестьянских депутатов. От имени ВЦИК всем Советам, так же армейским и фронтовым комитетов были посланы телеграммы, в которых указывалось что лозунгу «Вся власть Учредительному собранию» надо противопоставить лозунга «Власть Советам, закрепление Советской республики ». В условиях очевидной большевизации Советов, в том числе крестьянских, и растущего в них к парламентским методам решения социально-экономических вопросов в руководстве ПСР произошла определенная перегруппировка. Все большее влияние в партии завоевывала позиция «центра», смысл которой состоял в разрыве политического блока с кадетами и формировании Учредительным собранием коалиционного социалистического правительства в интересах конструктивного социалистического строительства. Но эта перегруппировка запоздала. 5 января 1918 года, когда Учредительное собрание, наконец, начало свою работу, ЦК ПСР и Бюро эсеровской фракции Собрания не смогли найти общий язык с большевиками и левыми эсерами по вопросам повестки дня и ведению Собрания. Началась бессмысленная конфронтация по поводу оформления принципов Советской власти  и ее основных декретов: о земле, о мире, о рабочем контроле и так далее. В свою очередь, большевики и левые эсеры не проявили уступчивости там, где ее можно было проявить ради обличения перехода эсеровского большинства Учредительного собрания на платформу Советской власти. Большевистская и левоэсеровская фракции, не пытаясь остудить политической страсти, демонстративно покинули зал заседаний, чтобы на другой день объявить эсеровское большинство Учредительного собрания «контрреволюционным», а само Собрание распущенным волею революционного народа. При этом расхождение представления о том, что Учредительное собрание не признало Советской власти и ее декреты о земле и мире, документально не подтверждаются. Этот факт не получил широкой огласки ни сразу после роспуска Учредительного собрания, ни в более поздний период.

В какой-то мере можно понять большевиков  и левых эсеров, которые оправдывали  разгон Учредительного собрания тем, что  его большинство отказалось от сотрудничества с ними на платформе Советской власти. Поэтому большевики и левые эсеры не были заинтересованы в афишировании формально просоветских  резолюций, делавших шаткими их аргументы насчет необходимости насильственного роспуска Собрания. Труднее на первый взгляд понять меньшевиков и правых эсеров, которые, кажется, могли бы апеллировать к резолюциям Учредительного собрания для опровержения большевитско-левоэсерской пропаганды, но и они подобно инициаторам разгона постарались поскорее забыть о принятых резолюциях и это было далеко не случайно. Резолюции эти  обязывали меньшевиков  и эсеров к поддержке Советской власти и ее главных декретов, в то время как многие из них вскоре после прекращения деятельности Учредительного собрания встали на путь борьбы против Советской власти. Далеко не сразу лидеры меньшевиков и эсеров позволили буржуазно-помещичьей реакции использовать разгон Учредительного  собрания в качестве повода для развязывания  гражданской войны. В тезисах ЦК РСДРП «о политике партии в Советской России» от 9 января 1918 года говорилось: «Партия решительно отвергает все планы насильственного  низвержения Советской власти, которые в данной обстановке неизбежно свелись бы либо к разжиганию междоусобной войны внутри трудящихся классов, либо к прямому содействию силам помещечье-капиталистической и империалистической реакции». ПСР, в свою очередь, заявляя, что, пока большевизм не вполне еще изжит массами, что есть еще среди крестьянства и рабочих слон, которые продолжают верить в социальный мессианизм большевизма» и, продолжая отрицать целесообразность существования Советской власти без Учредительного собрания, предлагала в январе 1918 года своим сторонникам «осторожно и в достаточной мере трезво отнестись к ликвидации большевизма».

      Однако партиями легальной оппозиции эсеры и меньшевики оставались не долго. Своей резкой критикой Брестского мирного договора с Германией, действиями по его срыву они еще больше осложняли и без того критическое положение большевистского правительства. С мая 1918 года отдельные местные эсеровские и меньшевистские организации принимают активное участие в стихийном повстанческом движении крестьянства  против продовольственной политики Советской власти. В Самарской и Саратовской губерниях эсеры вступают в соглашение с командованием чехословацкого корпуса. 8 июня эсеровские дружины и чехословаки занимают Самару и объявляют там власть Комитета членов Учредительного собрания («Комуч» в составе И.М.Брушвита, В.К.Вольского, П.Д.Климушина, И.П.Нестерова и Б.К.Фортунатова).