Судьба учредительного собрания

Надеясь на возможность  соглашения в большевиками, многие известные деятели из большевиков  и эсеров в то же время осознавали. Как трудно этого добиться, учитывая, что с момента Октябрьской революции и разгон Учредительного собрания в большевизме как в массовом общественном движении и политическая организация стали происходить серьезные изменения: РКП (б) постепенно становилась составной частью государственной машины управления с сильно развитыми репрессивно-карательными органами. Изменялась и социальная психология большевиков, распространенным типом которой стала «военизация» и покоящаяся на ней упрощенная ориентация в сложных вопросах социальной теории и практики. Со всем этим нельзя было не считаться, но вместе с тем надежды на соглашение продолжали сохраняться у части меньшевиков и эсеров.

Ярким примером своеобразного  понимания эсерами и меньшевиками своего революционного и профессионально-научного долга в условия непрекращающихся против них кампаний в большевистской печати, репрессий со стороны чрезвычайных комиссий и тому подобных органов, являются письма ЦК РСДРП, историка Н.А. Рожкова, адресованные Ленину в 1919-1921 годах.

В первом письме от 11 января 1919 года Рожков предложил радикально перестроить экономическую политику большевизма, даже если для этого  потребуется его (Ленина) диктатура. «Вся наша продовольственная практика, - писал Рожков, - построена на ложном основании. Кто мог бы возражать против государственной монополии торговли важнейшими предметами первой необходимости, если бы правительство могло снабдить ими население в достаточном количестве? Но ведь это невозможно.… Сохраните ваш аппарат снабжения и продолжайте его использовать, но не монополизируйте торговли ни одним предметом питания, даже хлебом. Снабжайте, чем можете, но разрешите вполне свободную торговлю, диктаторски предпишите всем местным советам снять все запрещения ввоза и вывоза, уничтожьте все заградительные отряды, если нужно даже силой.… Нельзя  в XX веке превращать страну в конгломерат средневековых замкнутых рынков».

Рожков предупреждает, что для интересов социальной революции будет гораздо хуже, если кто-нибудь, «который не будет  так глуп, как царские генералы и кадеты, по-прежнему отнимающие у крестьянина землю», перехватит личную диктатуру и воплотит в жизнь идею свободы крестьянского землепользования и торгового оборота. «Такого диктатора, - продолжает Рожков, -  еще пока нет. Но он будет: “было бы болото, - черти найдутся ”». Несмотря на определенную отстраненность в оценке обстановки как позволяющей чуть ли не сразу ввести свободную торговлю, чутье профессионального историка в главном не обмануло Рожкова: Врангель в 1920 году, видимо, всерьез решил отойти от антикрестьянской политики своих предшественников, но уже не имел, в отличие от них, тех вооруженных сил и территорий, которые могли обеспечить политический успех его диктатуры. Ответ Ленина Рожкову не сохранился, однако. Со слов самого Рожкова, речь шла в нем о том, что большевики не сомневаются в успехе своей экономической политики, которая прямо ведет к социализму.

В начале 1920 года Красная армия  одержала  решающие победы на фронтах  гражданской войны. Свой посильный  вклад внесли в них эсеровские и меньшевистские организации, объявившие о мобилизации своих членов на борьбу с белогвардейцами. Сфера применения чрезвычайных методов управления экономикой постепенно сужалась, а вместе с этим изживалась и неоходимость использовать диктаторские приемы защиты завоеваний социальной революции, в первую очередь такие, как «красный террор». Об этом представители меньшевиков и эсеров заявили уже на состоявшемся 5 – 9 декабря 1919 года VII Всеросийском съезде Советов.

   От имени ЦК  РСДРП на съезде выступил Мартов, который подчеркнул, что в данный момент успех мирового революционного процесса во многом будет зависеть от того, насколько успешно в Советской России будут преодолены отклонения революции «от неизменных  принципов социализма», которые, по его мнению, «не допускают ни возведения терроризма в систему управления, ни постройки власти трудящихся на подавление элементарнейшей  личной и общественной свободы».с выступлением Мартова во многом перекликалось выступление представителя ПСР Вольского, который предложил пересмотреть полномочия внесудебных органов борьбы  с саботажем и контрреволюцией, сузив их компетенцию до уровня предварительного расследования, дать свободу действий стоящим на платформе Советской власти политическим партиям. Особое внимание он уделил роли крестьянских масс в социалистической революции. «Трудовое крестьянство, - указывал он, - жило и живет в условиях товарного производства и, понятно, никакими мерами насилия, никакими мерами полицейского характера товарное производство не может быть замещено организацией политической». В этой связи Вольский подчеркнул значение натурального налога, который, по его мнению, «должен быть поставлен в ближайшее время взамен бессистемных реквизиций».

     Ленин в  заключительном слове по докладу  ВЦИК и Совнаркома сказал, что в этих предложениях «ровно ничего социалистического…нет», что «нам опять проповедуют старые буржуазные взгляды». Никакой демократии, по его мнению, и быть не может, пока не подавлена буржуазия, которая рождается из условий товарного производства. Перспектива близкого окончания гражданской войны, как видим, обострила опасения большевиков в отношении буржуазного перерождения крестьянства, придала этим опасениям гипертрофированный характер. Внеэкономическое принуждение по-прежнему довело над крестьянством, вызывая с его стороны различные формы протеста (сокращение посевных площадей, сокрытие хлеба и вооруженное сопротивление его изъятию). 

       Осознание  негативных экономических и политических  последствий политики тотальной  продовольственной диктатуры проникало, однако, и в руководство большевистской партии. В феврале 1920 г. Троцкий представил членам Политбюро

ЦК РКП(б) проект под  названием «Основные вопросы  продовольственной и земельной  политики». В проекте предлагалось заменить «понятие излишков известным процентным отчислением (своего рода подоходный прогрессивный натуральный налог) с таким расчетом, чтобы более крупная запашка или обработка представляли все же выгоду».

      Дальнейшие  события показали, что партия  большевиков и Советское правительство 

были еще не готовы к отказу от «чрезвычайщины». Состоявшийся 29 марта – 5 апреля 1920г.IX съезд РКП(б) в своих решениях по хозяйственным вопросам и об экономической политике попытался ввести «чрезвычайщину» в русло целостной системы «милитаризации труда», и тот же Троцкий уже доказывал, что при известных обстоятельствах и условиях принудительный труд может быть производительным.

          Меньшевики и эсеры решениями IX съезда РКП(б) были разочарованы и крайне обеспокоены. На состоявшемся в апреле 1920 г. совещании ЦК РСДРП с местными организациями была принята резолюция «Текущий момент и задачи партии», в которой подчеркивалось, что «центральным вопросом внутренней политики в современный момент русской революции является вопрос крестьянский». Актуальность его, подчеркивалось в резолюции, возрастала в виду явной угрозы «крестьянской контрреволюции», провоцируемой близорукой политикой РКП (б) и произволом советских  административно – хозяйственных органов. Поворот же крестьянства в сторону союза с рабочим классом станет возможен «лишь при проведении рабочим классом политики, основанной на ясном сознании: а) что гегемония пролетариата в этом союзе обеспечена никоим образом не средствами насилия или игнорирования мелкособственнических интересов крестьянства, а исключительно идейно – политическим и культурным превосходством рабочего класса … б) что возможность перевода мелко – буржуазного хозяйства на социалистические рельсы…определяется исключительно мерой интенсивности  процесса мировой социалистической революции… в) что такой переход даже в наиболее передовых странах должен требовать для своего завершения длинного ряда лет».

     Руководство  эсеров, в свою очередь, продолжало  требовать «полной самодеятельности  народных масс, раскрепощения победившего народа от полуаракчеевской  милитаризации, уничтожения нестерпимой бюрократической коммунистической опеки над волей и мыслью народа». Наряду с традиционным для эсеров вниманием к нуждам крестьянства в поле зрения теоретиков ПСР все чаще попадает промышленный пролетариат. В декабре1920г. ЦК ПСР рассылает по ее организациям проект Чернова о реорганизации Советской власти в перспективе

ожидавшегося партией  падения большевистской диктатуры. В проекте подчеркивалось, что  было бы ошибочным пустить на слом всю работу, проделанную большевистской 

властью для приближения  к социализму, например, национализацию крупной промышленности и транспорта и ликвидацию частной земельной  собственности.

       Те  отрасли промышленности, которые  недостаточно концентрированны, Чернов предлагал либо частично денационализировать, либо принудительно синдицировать, введя в состав правлений предприятий их бывших владельцев.  Как на национализированных, так и на синдицированных предприятиях рабочие должны были получать, кроме зарплаты, и часть чистой прибыли, а их фабрично – заводские комитеты – принимать непосредственное участие в управлении предприятиями на началах выборности и широкого контроля за деятельностью администрации. В области распределения  и снабжения проект  предусматривал сохранение государственной монополии на торговлю промышленными товарами широкого потребления. Твердые цены на продукцию сельского хозяйства предлагалось отменить, но в качестве переходной  меры допускалась сдача крестьянами части своей продукции по твердым ценам с правом приобретения взамен промышленных изделий.

         В области финансов и кредита  проект предусматривал прекращение  избыточной денежной эмиссии,  выпуск новых дензнаков и их  обмен на старые пропорционально  их девальвации. Все натуральные повинности в пользу государства предлагалось заменить денежными. Наряду с государственными и кооперативными кредитными учреждениями допускалось развитие системы частного кредита. В области земельной политики предлагалось введение прогрессивного налогообложения, однако с тем расчетом, чтобы оставлять в руках крестьянских хозяйств доход, полученный от повышения культуры земледелия и освоения бросовых земель. Концентрации земельных наделов в руках немногих должно было препятствовать введение специальных норм обложения сверхнадельных излишков.

        Чернов считал, что эти мероприятия  имеют гораздо большие шансы  на успех, чем те , которые в  то время проводилм и намечали  большевики, ибо, по его словам, в проекте ПСР «вперед вопроса о судьбах распредепения плодов производства стоит вопрос о судьбах самого производства и его прогресса … купить справедливое распределение ценою упадка производства – значит идти к равенству всеобщей нищеты  и в корне дискредитировать все дело социализма ».  Лидеры большевизма, конечно, не были настолько проникнуты уравнительно-коммунистическими настроениями, чтобы игнорировать значение производства, повышения производства, повышения производительности общественного труда и уровня его организации. Однако их интерес к этим проблемам был весьма специфическим, ограниченным преимущественно технико – организационными мероприятиями, нацеленными на создание и точное исполнение единого государственного хозяйственного плана.

         Единый хозяйственный план в  конце концов в результате  титанических усилий лучших специалистов науки и техники был выработан и представлен на утверждение VIII Всероссийского съезда Советов в конце декабря 1920 года. Это – знаменитый план ГОЭЛРО. При всех достоинствах этого плана в нем все же отсутствовало важнейшее для любого крупномасштабного технического проекта звено в виде тщательной конкретно – экономической проработки  направлений развития отраслевых и межотраслевых хозяйственных  связей, их кредитно – финансового обеспечения. Все эти недостатки были далеко не случайными – в них отразились определенные условия и методы хозяйствования «военного коммунизма», когда товарно-денежные отношения свертывались, а экономические интересы не стимулировались.

Приглашенные на съезд  Советов представители меньшевиков  и эсеров не упустили случая подвергнуть резкой критике большевистский подход к проблемам восстановления народного хозяйства, пологая, что начинать его следует не с крупной промышленности, а с сельского хозяйства путем повышения экономической заинтересованности крестьянства в результатах своего туда. Более всего они критиковали большевистский замысел организации «повсевкомов», которые должны были взять под государственный контроль основные процессы сельскохозяйственного  производства. «Совершенно не возможно, - говорил в своем выступлении член ЦК РСДРП Ф. И. Дан, - путем насилия в области крестьянского производства заставить крестьян сеять мяту, репу и т. д. По тем рецептам, которые будут им даваться и насильственно проводится в жизнь разными учреждениями. Мы считаем, что такой путь углубления насилия над крестьянством пагубен. Мы считаем и предупреждаем, что этот путь углубления и усиления насилия над крестьянством приведет только к тому, что поднимется непроходимая пропасть между городом и деревней, и тогда крестьянство, освобожденное от страха царя и помещика, станет опорой буржуазной контрреволюции в России. И все, кому дороги идеи революции и социализма, должны протестовать против насилия».

Почему лидеры большевизма, несмотря на все более ощутимые негативные последствия политики «военного коммунизма», не прислушивались к советам меньшевиков и эсеров? Действовала объективная предрасположенность стоящих у власти к уже оформившимся методам достижения социально-политических целей. Этой предрасположенности нет у тех, кто не связан с каждодневными и сиюминутными проблемами и интересами управления, то есть у политической оппозиции, которой гораздо легче выработать и предложить более приемлемый вариант выхода из того или иного социально-политического кризиса. Имела место и определенная доктринальная заданность сопротивления отмене продразверстки  и разрешению свободы торговли, которая заставляла лидеров большевизма верить, что такого рода уступками открывается дверь мелкобуржуазному перерождению пролетарской диктатуры.