Социально-экономические взгляды Ксенофонта

     Лишь  только Дарий умер, Кир сразу  был обвинен в заговоре против  брата, вступившего на престол.  Он не избег бы смерти, если  бы мать не выпросила своему  любимцу помилования и не отправила  его обратно в сатрапию.

     Вернувшись  туда, Кир немедленно приступил  к тайной организации нового  заговора, но действовал очень  осторожно. Распустив слух, что  соседний сатрап Тиссаферн имеет  замыслы против греческих городов  в Малой Азии, он стал собирать  новый отряд греческих солдат для их защиты. С этой целью он поручил спартанцу-эмигранту Клеарху, Проксену и другим искателям приключений, собравшимся при его дворе, набирать для него войско под предлогом похода против Тиссаферна — все истинные замыслы были тщательно скрыты. Сам «великий царь» Артаксеркс находился в полном неведении относительно намерений брата: он думал, что один сатрап собирается воевать с другим, что случалось нередко, поэтому наемники и не заслуживали его внимания.

     О том, что произошло в дальнейшем, мы знаем из «Анабасиса» Ксенофонта. Вероятно, во время похода Ксенофонт вел записи, так как в «Анабасисе» присутствует изобилие подробностей, имен и даже точное расстояние между населенными пунктами по пути следования войска Кира. Отряд греческих наемников составил в нем 13 тысяч человек(21).

     Весной 401 года до н.э. Кир выступил в поход против Артаксеркса. Дойдя беспрепятственно до деревни Кунакса (недалеко от Вавилона), его войско встретилось с войском Артаксеркса. В происшедшем здесь сражении Кир был убит, но греческое войско одержало победу. Со смертью Кира для греков исчезла и цель похода. После сражения персы пригласили греческих военачальников к себе как бы для переговоров, но отправили их к Артаксерксу, который повелел их казнить. Греческие наемники рассчитывали на щедрое вознаграждение в случае победы, но остались и без денег, и без предводителей. Надо было возвращаться в Грецию, от которой они были очень далеко, а обратный путь пролегал по территории противника. Они решили с оружием в руках проложить себе дорогу в Малую Азию и возвратиться на родину, выбрав себе новых предводителей, в числе которых, и притом одним из главных, стал Ксенофонт.

      Греческая армия начала обратный поход. Отбиваясь от войск персидского царя, ежедневно преодолевая сопротивление местных племен, неся большие потери, греки упорно продвигались к южным берегам Черного моря. После восьмимесячного пути, потеряв около трети своего состава, они достигли греческого города Трапезунда. Позволив себе длительный отдых, наемники снова двинулись в путь - к Армене. Два месяца шли греки до Армены, и два месяца Ксенофонт стоял во главе войска. Затем, вплоть до прибытия в Византий, он постоянно находился на командной должности либо над всем войском, либо над большим самостоятельным отрядом. Используя положение фактического главнокомандующего, Ксенофонт дважды за время похода пытался склонить своих соратников остаться в Понте и основать новое поселение. Вероятно, он рассчитывал на то, что сможет оказаться во главе администрации нового города и таким путем осуществить честолюбивые надежды, которые ранее связывал с участием в экспедиции Кира. Но наемники не желали оставаться в Понте и стремились скорее попасть домой, так что мечтам Ксенофонта сбыться было не суждено.

      Достигнув Фракии, большая часть  наемников поступила на военную  службу к фракийскому царю  Севфу. Царь уже неоднократно  вел переговоры с Ксенофонтом,  возглавлявшим греческое войско. В это время Спарта не желала обострять отношения с персами и по их просьбе согласилась выдать уцелевших греческих наемников Кира персидскому царю. Была даже сделана, правда неудачная, попытка захватить Ксенофонта. В такой ситуации для греков было лучше поступить на службу к фракийцу, чем достаться персам. Севф обещал предоставить Ксенофонту убежище, если тот подвергнется преследованиям со стороны Спарты, и передать часть своих владений в благодарность за помощь в династической борьбе. Свои обещания Ксенофонт и его воины выполнили, Севф – нет(22).

      Но политическая ситуация вновь  изменилась. Спарта начала войну  с Персией. Во Фракию прибыли  посланцы спартанского командующего  Фиброна, чтобы пригласить бывших  наемников Кира на службу. Под  командованием Ксенофонта в то время оставалось всего 6 тысяч человек, а сам он собирался ехать в Афины. Он пишет, что близкие ему в лагере люди стали просить, чтобы он не уезжал до тех пор, пока не отведет и не передаст войско Фиброну. Ксенофонт согласился и довел войско из Фракии до Пергама, а затем остался на спартанской службе, так и не уехав в Афины.

      В 396 году до н.э. для руководства  военными действиями против Персии  в Малую Азию прибыл спартанский  царь Агесилай(23). Ксенофонт быстро с ним сблизился и на долгие годы стал ему верным другом. Вместе с ним он возвратился в Грецию, когда войско Агесилая было переброшено туда из Малой Азии в связи с начавшейся Коринфской войной. Ксенофонт участвовал на стороне спартанцев в битве при Коронее в 394 году до н.э., где спартанцы сражались не только против фиванцев, но и против афинян, бывших с фиванцами в союзе(24). Вернуться на родину Ксенофонту так и не пришлось. Если раньше Ксенофонт был добровольным изгнанником, то после битвы при Коронее он был заочно приговорен афинянами к изгнанию из отечества. В спартанском войске Ксенофонт оставался до конца Коринфской войны, сопровождая Агесилая в походах.

        Затем начинается третий, последний,  период жизни Ксенофонта. Спартанцы  отблагодарили его за оказанные  им услуги, стоившие ему лишения родины: они подарили ему дом и участок земли в местечке Скиллунте в Элиде близ Олимпии. Здесь он жил с женой и двумя сыновьями, Гриллом и Диодором, и провел много лет вдали от общественной жизни — занимался сельским хозяйством, охотой, литературными трудами и принимал друзей. Эта спокойная, идиллическая жизнь в очаровательном уголке продолжалась до 371 года до н.э., когда во время войны между Спартой и Фивами спартанцы потерпели тяжелое поражение при Левктрах, и Ксенофонт вынужден был оставить Скиллунт и переселиться в Коринф. В 369 году до н.э. Афины и Спарта заключили союз между собою, и приговор об изгнании, тяготевший над Ксенофонтом, был отменен. Тем не менее на родину он не вернулся.

      Ксенофонт еще долго жил после  этого в Коринфе, где и умер в глубокой старости не ранее 356 года до н.э.

      Он оставил после себя как  исторические труды, так и литературные  произведения. Наибольшее значение  среди них имеют «Греческая  история» в семи книгах, содержащая  описание Пелопоннесской войны  с 411 по 362 год до н.э., «Анабасис», где рассказывается о походе греческих наемников в глубь Персии и обратном пути домой(25). В «Киропедии» Ксенофонт развивает взгляд на воспитание идеального правителя, а в «Лакедемонской политии» описывает государственное устройство Спарты и конституцию Ликурга. Перу Ксенофонта принадлежали и философские сочинения, посвященные жизни и деятельности своего учителя Сократа - «Воспоминания о Сократе» и «Апология Сократа»(26). Кроме перечисленных произведений он написал еще ряд сочинений по вопросам экономики, военного искусства, по устройству хозяйства и быта. Все произведения Ксенофонта в античном мире пользовались большой популярностью, а для историков они имеют первостепенное значение для изучения истории греческого полиса второй половины V – первой половины VI веков до н.э.

      Таким образом, необходимо заметить, что на становление взглядов  Ксенофонта огромное влияние  имело его тесное общение с  Сократом, статус сократовского  ученика и пребывание в его  кружке. К тому же происхождение, участие в военных и политических событиях своего времени также повлияли на становление взглядов Ксенофонта, который презирал афинскую демократию, выступая за спартанское полисное устройство, считая его идеальным. 
 
 
 
 
 

2.2 Взгляды Ксенофонта  на социальное и экономическое устройство Древней Греции.

     Экономические взгляды Ксенофонта изложены в работе "Домострой", подготовленной как руководство для ведения рабовладельческого хозяйства. Определяя предмет домоводства, он характеризовал его как науку о ведении и обогащении хозяйства. Основной отраслью рабовладельческой экономики Ксенофонт считал земледелие, которое он квалифицировал как наиболее достойный вид занятия. По словам Ксенофонта, «земледелие - мать и кормилица всех искусств». Основную цель хозяйственной деятельности он видел в обеспечении производства полезных вещей, т.е. потребительных стоимостей. К ремеслам Ксенофонт относился отрицательно, считал их занятием, пригодным только для рабов. Не включалась в разряд достойных видов деятельности свободного грека и торговля. Вместе с тем в интересах рабовладельческого хозяйства Ксенофонт допускал использование товарно-денежных отношений.

    «Домострой» содержал многочисленные советы рабовладельцам в области хозяйственной деятельности. Их уделом являлось руководство хозяйством, эксплуатация рабов, но ни в коем случае не физический труд Ксенофонт выражал презрение к физическому труду, квалифицируя его как занятие, пригодное только для рабов. Давая советы по рациональному ведению хозяйства и эксплуатации рабов, он учил обращаться с рабами как с животными.

      Ксенофонт одним из первых среди мыслителей древности уделил большое внимание вопросам разделения труда, рассматривая его как естественное явление, как важное условие увеличения производства потребительных стоимостей. Он близко подошёл к принципу мануфактурного разделения труда. Ксенофонт впервые указал на взаимосвязь между развитием разделения труда и рынком. По его мнению, от объема рынка зависело расчленение профессий.

     Ксенофонт - идеолог прежде всего натурального рабовладельческого хозяйства. Вместе с тем он считал полезным для этого хозяйства развитие торговли, денежного обращения. В них видел один из источников обогащения и советовал использовать в своих интересах Ксенофонт признавал деньги как необходимое средство обращения и концентрированную форму богатства. Осуждая деньги как торговый и ростовщический капитал, он рекомендовал накапливать их в качестве сокровищ.

     У  Ксенофонта наметилось понимание  двоякого назначения вещи: как  потребительной стоимости, с одной стороны, и меновой стоимости — с другой. Будучи идеологом натурального хозяйства, он не придавал особого значения меновой стоимости. Ценность вещи ставилась в зависимость от полезности, а цена непосредственно объяснялась движением спроса и предложения.

     В экономических вопросах Ксенофонт был типичным представителем своего времени, что, прежде всего, проявлялось в стремлении обеспечивать жизнь граждан за счёт рабов. Изложив примерный путь увеличения числа государственных рабов, он полагал, по-видимому, что сказанного вполне достаточно, чтобы понять, как надо действовать дальше. Основное требование Ксенофонта состояло в том, чтобы количество рабов относилось к количеству граждан, как три к одному. Если учесть, что число взрослых мужчин, обладавших полными правами гражданства, а именно эти граждане и учитывались в первую очередь при всякого рода подсчетах, составляло в Афинах в середине IV в. приблизительно 20-25 тысяч человек, то станет ясно, что план Ксенофонта предусматривал доведение численности государственных рабов, занятых в серебряных рудниках, соответственно до 60-75 тысяч.

      План Ксенофонта предполагал  создать государственную систему производительной эксплуатации рабов в серебряных рудниках, как посредством сдачи их внаем частным предпринимателям, так и непосредственно, через разработку серебряных месторождений самим государством(27). Последний момент надо подчеркнуть особо. Учитывая ограниченные возможности частных горнодобытчиков и вообще, и в конкретной ситуации кризисного времени, когда многие разорились или обеднели и не могли вести работы с прежним размахом, Ксенофонт именно рекомендовал осуществлять разведку и разработку новых серебряных месторождений силами не только частных предпринимателей, но и государства. «Мне кажется,- замечает он,- что и в этом деле я мог бы дать совет относительно того, как можно было бы с наименьшим риском начать новые разработки. Как известно, в Афинах есть 10 фил. Если государство даст каждой из них равное число рабов, а они, деля друг с другом все удачи и неудачи, начнут новые разработки, то при таком образе действий, если серебро найдет одна фила, это будет выгодно и для всех других, а если его найдут две, три, четыре или пять, это соответственно сделает работы еще более выгодными. А чтобы все филы потерпели неудачу, это невероятно: ничто из прежнего опыта не подтверждает возможности такого исхода. Вы видите, что точно так же и частные лица, объединяясь в компании и деля друг с другом все удачи и неудачи, меньше подвергаются опасности в этом рискованном предприятии...»(28).

      Развитый в трактате «О доходах»  план экономического возрождения Афин делает честь глубине мысли его автора(29). Он верно оценил значение рыночных отношений для скорейшего оздоровления экономики и финансов, и он первым указал на возможность прямого участия государства в экономической деятельности, предугадав, таким образом, практику отчасти эпохи эллинизма, в Птолемеевском Египте, а еще более—нового времени.

При всем том  программа Ксенофонта выдает типичный для античности стиль мышления(30). Вся система преобразований имеет целью обеспечить существование афинских граждан в качестве своеобразных рантье: сами не участвуя в производственной деятельности, они смогут за счет государства, точнее за счет совместно эксплуатируемых рабов, получать необходимые для жизни средства. Иными словами, здесь всерьез сделана попытка осуществления того рабовладельческого парадиза, того бесхлопотного существования за чужой счет, о котором мечтали герои комедии Аристофана.  

     Но, хотя Ксенофонт не ставил целью  достижение в полном объеме  той заветной цели, к которой стремились эти герои, т. е. того потребительского коммунизма в роскошном исполнении, какое возможно только в сказке, все же его программа при всей ее видимой продуманности и реалистичности деталей оставалась по существу утопической. Возможности античного государства, даже в сравнительно развитых Афинах, были слишком ограниченными, чтобы можно было рассчитывать на осуществление программы такого размаха. В обострившейся кризисной ситуации нелегко было добиться такого притока метеков и такого оживления торговых операций, чтобы доходы от них доставили капитал, потребный для реализации последующей затеи с рабами. Еще более сложным стало бы приобретение и содержание самим государством такой массы рабов, какую намечал Ксенофонт. Но самым трудным было бы найти им применение в ограниченных, что бы там ни говорил автор трактата, пределах Лаврия и при полном отсутствии опыта государственного предпринимательства. Важнейшее подтверждение этому — полное или почти полное отсутствие свидетельств о попытках афинян реализовать предложения Ксенофонта. Его программа должна быть отнесена к разряду экономического прожектерства, но она интересна - укажем на это еще раз - своей античной типичностью: это был набросок рабовладельческой утопии чистейшей воды.