Иван Грозный

С самого начала новгородское дело окружено было глубокой тайной. Опричная дума приняла окончательное решение  о походе на Псков и Новгород в  декабре 1569 г. Царь созвал в Александровской слободе все опричное воинство и объявил ему весть о «великой измене» новгородцев. Не мешкая, войска двинулись к Новгороду.

Кровавый путь опричной армии запечатлен в документальных записях Синодика: «На заказе от Москвы 6 человек. В Клине Иона каменщик. Пскович с женами и детми на Медне 190 человек. В Торжку сожжен серебреник… пскович з женами и з детми 30 человек. Бежецкия пятины…»

Составители Синодика включили в текст подлинный отчет, или «сказку», Малюты Скуратова, руководившего  карательной экспедицией. Запись сохранила  грубый жаргон опричнины: «По Малютине скаске в ноугоррцкой посылке Мал юта отделал 1490 человек (ручным усечением), ис пищали отделано 15 человек».

Когда Скуратов подвел итоги своих деяний и кто были его жертвы? Как повествуют Таубе  и Крузе, в Торжке опричники перебили ливонских немцев, сидевших в одной  из двух тюрем. Во второй тюрьме сидели пленные татары. Малюта явился туда и принялся казнить татар. Храбрый  в расправах с безоружными  людьми, палач спасовал перед натиском тюремных сидельцев, припрятавших ножи. Малюта был ранен.

По данным Шлихтинга, в Торжке и Твери опричники  перебили 500 полочан, выселенных из Полоцка после завоевания города русскими. В массе это были православные белорусы, которые сами называли себя русскими людьми. В тюрьме Торжка содержались 19 пленных татар. Узнав о том, что произошло с полочанами, они решили дорого продать свою жизнь. Едва начались казни, татары напали на Малюту и ножами исполосовали ему живот, так что «из него выпали внутренности». Опричники тотчас послали за подкреплением к государю. Тот прислал опричных стрельцов, которые перестреляли татар из-за ограды, окружавшей тюрьму. Раненый Скуратов поступил на излечение к доктору Арнульфу, который повсюду сопровождал царя. Шлихтинг получил сведения из первых рук — от доктора.

Данные Шлихтинга  совпадают во всех подробностях с  показаниями Синодика. В самом  конце донесения указаны 15 человек, «отделанных из пищалей». Это и  были татары, ранившие Малюту.

Сделанные наблюдения позволяют заново пересмотреть всю  историю новгородского похода. Будучи тяжело ранен, Скуратов не мог дальше руководить экзекуциями. Следовательно, его отчет касался исключительно  начального этапа экспедиции, на пространстве от Москвы до Твери и Торжка. Как  это ни парадоксально, в ходе карательной  «ноугородской посылки» Скуратов перебил  больше народа, чем царь во время  разгрома Новгорода и Пскова. Причина  состояла в том, что царь на полгода опоздал с карательной экспедицией. За это время земские воеводы по приказу из Слободы составили списки всех неблагонадежных жителей Пскова, а также Новгорода и приступили к выселению их во внутренние области государства.

Псковский летописец  не брался определять число погубленных  псковичей, но горестно отметил, что  царь приходил «со опалою опритчиною» на Новгород и «многия люди погубил различными смертьми и муками во Твери и Торжку и во Пскове». По исчислению Таубе и Крузе, в Твери было перебито 9000 человек, но втрое больше умерло от голода, терзавшего округу. По-видимому, они преувеличили число жертв Малюты в десять раз. Власти выслали из Пскова и отчасти Новгорода до 2000 опальных псковичей и новгородцев. Опричное войско застигло переселенцев в пути и истребило, согласно отчету Скуратова, до 1000 человек, а вместе с полочанами — до 1500 людей.

В большинстве своем  «отделанные» Малютой «изменники»  принадлежали к посадским низам. Их имена опричников не интересовали.

Отдельный отряд  обнаружил 190 псковичей в селе Медня  под Тверью и перебил их. Самая  трудная работа ждала палачей  в Торжке. Они должны были казнить  в очень короткий срок много сотен  людей. На помощь Малюте пришли другие отряды, перебившие в Торжке 30 псковичей  с женами и детьми. Они показаны в Синодике отдельным списком.

Опричники не утруждали  себя допросами и пытками, очными ставками, судебным разбирательством, так как не должны были задерживаться  в пути. Земские власти готовили списки, имея в виду переселение  заподозренных лиц внутрь государства. «Кромешники» решили покончить дело, истребив всех без разбора.

8 января 1570 г. царь с опричным войском прибыл в древний город. На Волховском мосту его встречало духовенство с крестами и иконами. Но торжество было испорчено с самого начала. Государь назвал местного архиепископа изменником и отказался принять от него благословение. Однако, будучи человеком благочестивым, Иван не пожелал пропустить службу. Церковники должны были служить обедню, невзирая на общее замешательство. После службы Пимен повел гостей в палаты «хлеба ясти». Коротким оказался этот невеселый пир. Возопив гласом великим «с яростью», царь велел страже схватить хозяина и ограбить его подворье и Софийский собор. В городе прошли повальные аресты. Опричники увезли арестованных в царский лагерь на Городище.

Последующие расправы описаны сходным образом в  летописной новгородской «Повести о  погибели Новгорода» и в немецком «листе» 1572 г.

Опричные судьи  вели дознание с помощью жесточайших  пыток. Согласно новгородскому источнику, опальных жгли на огне «некоею составною мукою огненною». Немецкий источник добавляет, что новгородцев «подвешивали за руки и поджигали у них на челе пламя». Оба источника утверждают, что замученных привязывали к саням длинной веревкой, волокли через весь город к Волхову и спускали под лед. Избивали не только подозреваемых в измене, но и членов их семей. С женами, как свидетельствует немецкий источник, расправлялись на Волховском мосту. Связанных женщин и детей бросали в воду и заталкивали под лед палками.

В новгородских расправах  ищут некий символический смысл, указывая «на весьма вероятную связь  большинства опричных казней с эсхатологической идеей», с ожиданием Страшного  Суда. Опальных бросали с моста  в реку Волхов, и это был «основной  способ умерщвления людей в Новгороде  в январе 1570 г.». Мост через Волхов «был для царя символом наказания грешников». Большинство описанных опричных казней связано так или иначе с водной средой, знаменующей собой неверие. Фольклорная традиция связывала ад, преисподнюю с пропастью, дном реки (АЛ. Юрганов).

Такое построение кажется  искусственным. Утопление в Волхове  не было, конечно же, основным способом казни новгородцев во время опричного  разгрома. Палачи топили некоторых  осужденных не потому, что вода была символом неверия, а потому, что издревле это был один из самых жестоких способов расправы.

Место суда, Городище, располагалось вдали от Новгорода, а между тем царь хотел преподать  урок всему населению крамольного  города. По этой причине опричники  волокли некоторых осужденных —  мужчин, женщин и детей — в  центр города, на Волховский мост, чтобы  казнить их на виду у всего города.

Грозный приказал опричным катам привязывать младенцев  к матерям и «метати в реку». И новгородские, и немецкие источники  одинаково описывают, как одни опричники  сбрасывали связанных в воду, а  другие разъезжали на лодке с топорами и рогатинами и топили тех, кому удавалось  всплыть.

«Дело происходило  зимой, — отмечают исследователи, — когда Волхов был покрыт льдом, и его, очевидно, пришлось специально разбивать». Может быть, опричники делали это под влиянием своих эсхатологических представлений? Свободно разъезжать в проруби на лодках было мудрено, Это потребовало бы непомерного труда. Знакомство с водным режимом Волхова проясняет дело. Даже в суровые зимы под Волховским мостом, в истоках Волхова, сохранялись огромные полыньи.

Летописец весьма точно  определяет круг лиц, привлеченных к  дознанию на Городище. То были новгородские дьяки и подьячие, местные помещики, богатые купцы, архиепископские  бояре и дети боярские.

Среди других аресту подверглись богатые купцы Сырковы. Эта семья переселилась из Москвы в Новгород при Иване III. В годы правления Адашева Федор Сырков получил чин дьяка и возглавил приказное управление Новгорода. Сырковы были предтечей будущих российских купцов-меценатов. На собственные средства они построили в Новгороде несколько церквей. Федор Сырков участвовал в работах по составлению «Великих Миней Четьих». Когда писцы «повелением царя» приступили к изготовлению экземпляра «Миней Четьих» для Москвы и при этом один из них, Мокий, проявил нерадение, было ему тогда «прещение велико с яростию от Федора от Сыркова».

Опричники подвергли  Федора пыткам, чтобы завладеть его  деньгами. Купца бросили в ледяную  воду, а затем вытащили на берег. После этого царь почтил образованного  дьяка личной беседой касательно ада и смерти. Грозный задал  жертве насмешливый вопрос: не видел  ли он чего-нибудь в реке? Несчастный отвечал, что видел там злых духов, которые вот-вот заберут душу из его (царя) тела. По другой, более  поздней версии, старик сказал, что  побывал «в аду, где видел, что  для него, Васильевича, там уже  готово место».

У Сыркова. было изъято 12 000 рублей серебром. Под конец Грозный велел поставить купца по колени в котел и сварил на медленном огне.

Жертвами судилища стали примерно 211 помещиков и 137 их домочадцев, 45 дьяков и приказных  и примерно столько же членов их семей. Дьяки и подьячие по общему правилу владели поместьями в  Новгороде. Опричники с достойным  педантизмом перебили сначала всех семейных подьячих с их женами и  детьми, а затем холостых. Эти  последние фигурируют в Синодике под общим заголовком «Новгородские  подьячие неженатые».

Суд над главными новгородскими «заговорщиками»  в царском лагере на Городище явился центральным эпизодом всего новгородского  похода. Опричные следователи и судьи  действовали ускоренными методами, но и при этом они не могли допросить, подвергнуть пыткам, провести очные  ставки, записать показания и, наконец, казнить несколько сот людей  за две-три недели. Всего вероятнее, суд на Городище продолжался три-четыре недели и завершился в конце января. С этого момента новгородское «дело» вступило во вторую фазу. Описав расправу на Городище, местный летописец замечает: «По скончании того государь со своими воинскими людми начат ездити около Великого Новгорода по монастырям».

Считая вину черного  духовенства доказанной, царь решил  посетить главнейшие из монастырей в  окрестностях города не ради богомолья, а для того, чтобы самолично присутствовать при изъятии казны, заблаговременно опечатанной опричниками. Сопровождавший царя Генрих Штаден пишет: «Каждый день он поднимался и переезжал в другой монастырь, где давал простор своему озорству». Опричники забирали деньги, грабили кельи, снимали колокола, громили монастырское хозяйство, секли скотину. Настоятелей и соборных старцев били по пяткам палками с утра до вечера, требуя с них особую мзду. В итоге опричного разгрома черное духовенство было ограблено до нитки. В опричную казну перешли бесценные сокровища Софийского дома. По данным новгородских летописей, опричники конфисковали казну также у 27 богатейших монастырей. В некоторых из них Грозный побывал лично. Царский объезд занял, самое малое, несколько дней, может быть, неделю.

Участники опричного  похода и новгородские авторы-очевидцы единодушно свидетельствуют о том, что новгородский посад жил своей  обычной жизнью, пока царь занят  был судом на Городище и монастырями. В это время нормально функционировали  городские рынки, на которых опричники  имели возможность продавать  награбленное имущество. Положение  изменилось после окончания суда и монастырского объезда.

Внимательное чтение источников опровергает традиционное представление, будто опричники  пять-шесть недель непрерывно громили  посад. На самом деле царь закончил суд над монахами за несколько  дней до отъезда в Псков. В эти  дни опричники и произвели  форменное нападение на город.

Не следует думать, что превосходно вооруженное  новгородское дворянство спокойно наблюдало  за насилиями опричников. Московский дворянин Митнев посреди пира во дворце обличил тиранию царя. Среди новгородцев, надо думать, также нашлось немало мужественных людей. На Пыточном дворе  монарху приходилось выслушивать  не одни мольбы о пощаде. Его проклинали, ему грозили возмездием на том  свете.

Опричнину окружала стена ненависти. Генриху Штадену  пришлось оказать помощь нескольким опричникам, которых преследовали земцы. Опричные мародеры получили отпор и  принуждены были спасаться бегством. Сам Штаден прекратил свой поход  по Новгородской земле, услышав, что  земские люди побили большой отряд  опричных стрельцов. Бравый немец-опричник многократно преувеличил численность  отряда, будто бы насчитывавшего 300 человек. Но не в его манере было выдумывать такого рода подробности.

По мере разрастания  террора ширилось сопротивление  насильникам. Грозный видел в  этом подтверждение своих подозрений насчет всеобщей измены.

Стремясь предварить неблагоприятный поворот событий, Грозный отдал приказ о разгроме Новгорода, а также разослал отряды опричников в разные концы Новгородской земли. Террор имел целью пресечь  в корне самую возможность  сопротивления.

Опричники разграбили новгородский торг и поделили все  ценное из награбленного между собой. Простые товары, такие, как сало, воск, лен, они сваливали в большие кучи и сжигали. В дни погрома были уничтожены большие запасы товаров, предназначенных для торговли с Западом. Ограблению подверглись не только торги, но и дома посадских людей. Опричники ломали ворота, выставляли двери, били окна. Горожан, которые пытались противиться насилию, убивали на месте. С особой жестокостью царские слуги преследовали бедноту. Вследствие голода в Новгороде собралось множество нищих. В сильные морозы царь велел выгнать их всех за ворота города. Большая часть этих людей погибла от холода и голода.