Институт брака в семейном праве

     Однако  следует иметь в виду, что если данное основание отпало к моменту  рассмотрения судом дела о признании  брака недействительным вследствие прекращения предыдущего брака (расторгнут в органе загса или в суде), то, как следует из п. 2 ст. 29 СК РФ, второй брак может быть признан судом  действительным.

     Основанием  признания брака недействительным является заключение брака между  близкими родственниками (родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии, а также между полнородными и неполнородными братьями и сестрами) или заключение брака между усыновителями  и усыновленными, так как их отношения  согласно ст. 137 СК РФ приравниваются отношениям родителей и детей по происхождению (если усыновление не отменено в  установленном порядке).

     Случаи  признания брака недействительным по указанным основаниям в судебной практике почти не встречаются.

     Тем не менее, «если брак между близкими родственниками и будет заключен, он не может быть признан действительным ни при каких обстоятельствах».⁴³

     Брак  признается недействительным, если он был заключен между лицами, из которых  хотя бы одно лицо признано судом недееспособным вследствие психического расстройства в порядке, установленном ст. 29 ГК РФ, поскольку такое лицо не может  понимать значения своих действий или  руководить ими и, следовательно, не способно выразить свою осознанную волю на вступление в брак.

     Вместе  с тем не исключена ситуация, что  после заключения брака это лицо вследствие выздоровления признается судом дееспособным и осознанно  выражает свою волю на дальнейшее продолжение  брака, в связи с чем обстоятельство, являющееся основанием для признания  брака недействительным, отпало.

     В таком случае суд согласно ст. 29 СК РФ может признать такой брак действительным.

     Бесспорно, что для признания брака недействительным в связи с обманом, имеющим  существенное значение, в том числе  при сокрытии венерического заболевания  или ВИЧ-инфекции у ответчика  по соответствующему иску, обязательно  наличие вины ответчика в форме  умысла. Представляется, что для  признания брака недействительным и по такому основанию, как существенное заблуждение истца, необходимо, чтобы  это заблуждение имело место  при наличии вины ответчика в  форме неосторожности (например, не уведомление ответчиком своего партнера о своей неспособности к деторождению, о наличии у него тяжелой наследственной патологии, опасного для здоровья другого  партнера заболевания).

     Добросовестное  заблуждение ответчика на момент заключения брака относительно обстоятельств, квалифицированных судом как  существенное заблуждение, должно исключать  возможность признания брака  недействительным по этому основанию, что не препятствует истцу требовать  расторжения брака в общем  порядке. Признание брака недействительным очень существенно отражается на личной жизни ответчика, может явиться  для него поистине судьбоносным, трагическим, поэтому применение к нему столь  жесткой меры только по причине заблуждения  истца должно иметь место лишь при наличии вины ответчика. Если же он сам добросовестно заблуждался  относительно наличия существенных препятствий для создания с ним  полноценной семьи, признание брака  недействительным по отношению к  такому ответчику по иску антигуманно  и не должно иметь места. Брак - это  не сделка, и механическое распространение  на брак института признания сделки недействительной, как заключенной  под влиянием существенного заблуждения  безотносительно к причине заблуждения  и независимо от вины ответчика, недопустимо.

     Проблема, касающаяся того, какое заблуждение  следует считать существенным, является достаточно сложной и не имеет  единообразного решения ни в юридической  науке, ни в правоприменительной  практике. До сих пор отсутствуют  разъяснения высшей судебной инстанции  относительно критериев, признаков  такого заблуждения.

     Представляется, что заблуждение должно касаться, прежде всего, личности супруга-ответчика  по иску о признании брака недействительным по рассматриваемому основанию, т.е. физических или нравственных качеств личности. Причем эти качества, ставшие известными истцу уже после регистрации  брака, должны быть таковы, что объективно могут стать препятствием для  создания полноценной семьи, создают  угрозу для здоровья партнера и потомства. В качестве таковых уже упоминались  неспособность к деторождению, наличие  тяжелого заболевания или иной патологии, о которых ответчик не уведомил партнера (истца) до вступления в брак либо преднамеренно (и тогда это обман), или, не придав этому существенного значения (и  тогда налицо существенное заблуждение  истца). Напротив, заблуждение относительно материального состояния партнера, рода занятий, должности, социального  положения, национальности и т.д. не должно признаваться существенным. Существенным может быть признано заблуждение, в  силу которого заключен брак с лицом, имеющим несколько судимостей или  занимающимся явно преступной деятельностью, страдающим хроническим алкоголизмом, имеющим нетрадиционную половую  ориентацию.

     Кроме того, как существенное заблуждение (которое может иметь место  исключительно при наличии обмана партнера) может квалифицироваться  заблуждение относительно юридического значения и юридических последствий  самого акта регистрации брака.

     Признание брака недействительным в случаях, когда оно применяется к супругу, виновному в сокрытии обстоятельств, препятствующих в силу закона вступлению в брак, либо по вине которого брак заключен под влиянием принуждения, обмана, угрозы и др. (ст. 27 СК РФ), следует квалифицировать  как одну из специфических для  семейного права санкций.

     Учитывая, что в правовом регулировании  брака двойственность природы человека (как биологической особи и  социальной личности) приобретает особое значение, законодатель уделяет определенное внимание правовому обеспечению  реализации исследуемого права, запрещая браки между близкими родственниками, с лицами недееспособными (ст. 14 СК РФ), предусматривая возможность - с согласия вступающих в брак - их добрачного медико-генетического  обследования (ст. 15 СК РФ).

     Обязательность  же такого обследования, а также  обязанность вступающих в брак ознакомить друг друга с состоянием своего здоровья законом не предусмотрены, как и  ответственность супруга, скрывшего  при регистрации брака наличие  у него заболевания или иной патологии, явно препятствующей нормальным семейным отношениям, рождению здорового потомства (за исключением возможности требовать  признания брака недействительным в случае сокрытия партнером при  вступлении в брак наличия у него ВИЧ-инфекции или венерической болезни - п. 3 ст. 15 СК РФ).

     «Очевидно, однако, что осведомленность о  состоянии здоровья будущего супруга, сокрывшего при вступлении в брак наличие у него тяжелой наследственной патологии, влекущее вероятность рождения отягощенного ею же потомства, неспособность  иметь детей вовсе, наличие туберкулеза, диабета и ряда других заболеваний, может существенно повлиять на формирование воли другого партнера при вступлении в брак и как следствие - на стабильность брака».⁴⁴ Кроме того, последствия браков, нежелательных с позиций здоровья будущих супругов, касаются не только их самих, но отражаются на детях и затрагивают все общество, которое вынуждено своими силами смягчать или устранять последствия таких браков.

     В. предъявила иск о расторжении  брака через четыре месяца после  его регистрации, когда медицинским  обследованием, проведенным в связи  с беременностью, у нее было обнаружено тяжелое венерическое заболевание, которым заразил ее муж. Муж заболел  задолго до вступления в брак, но полагал, что после самолечения  избавился от болезни. Под угрозу было поставлено здоровье будущего ребенка. Беременность пришлось прервать, а  двадцатилетней женщине, пережившей тяжелое  моральное потрясение, крушение личной жизни, предстояло длительное лечение.

     Перечень  подобных примеров можно продолжить, и во всех таких случаях есть основания  говорить о пороках воли при вступлении в брак, ибо воля формировалась  под влиянием существенного заблуждения, возникающего, как правило, по вине партнера, скрывшего сведения о состоянии  своего здоровья, заведомо способные  повлиять на решение создать семью  с этим партнером. По сути дела, в  подобных случаях нарушается сам  принцип добровольности, взаимного  согласия на вступление в брак, закрепленный в ст. 12 СК РФ.

     В теории семейного права добровольное и взаимное согласие на заключение брака традиционно трактуется как  принятие осознанного решения самими вступающими в брак, без какого-либо давления со стороны третьих лиц (принуждения путем насилия, угрозы). Такая трактовка представляется неоправданно узкой, ибо отсутствие добровольного согласия, осознанного  выбора в полной мере налицо и в  тех случаях, когда вступающий в  брак не был осведомлен о тяжелых  хронических заболеваниях, или иной патологии у партнера, препятствующих созданию полноценной семьи.

     В результате складывается парадоксальная ситуация: любая сделка, даже близко не сравнимая с браком по ее значимости для контрагентов, заключенная под  влиянием обмана, может быть признана недействительной с наступлением ответственности  недобросовестного контрагента. Супруг же, скрывший наличие у него заразной формы туберкулеза, хронического алкоголизма, наркомании, неспособности к деторождению и т.п., никакой ответственности  не несет, брак с ним может быть расторгнут только в общем порядке - со всеми юридическими последствиями  развода, в том числе с сохранением  его права на получение с него алиментов на свое содержание, с  сохранением права на его фамилию, избранную при регистрации брака, права на обеспечение его бывшим супругом жилым помещением (п. 4 ст. 31 Жилищного кодекса РФ) или на сохранение права пользования жилым помещением (п. 4 ст. 69 Жилищного кодекса РФ).⁴⁵

     Во  многих случаях супруги могут  добросовестно заблуждаться относительно своих биофизических качеств, препятствующих созданию полноценной семьи. Медицинская  же статистика свидетельствует о  том, что число наследственных болезней (а их известно сейчас уже более  трех тысяч) в последнее время  растет. Меняется и их место в  общей заболеваемости. По мере того как другие в прошлом грозные  болезни поддаются лечению и  отступают, наследственные недуги, передающиеся от родителей к детям, выходят  на передний план. Дело в том, что  с успехами в развитии медицины при  лечении наследственных болезней опасность  последних для потомства не уменьшается, а, напротив, возрастает. Благодаря  достижениям медицины многие отягощенные  наследственными недугами больные, которые в прошлом неминуемо  погибали, не успев оставить отягощенного тем же недугом потомства, теперь получили возможность жить и даже иметь детей, передавая потомкам патологические гены. В результате распространенность наследственных болезней за последние десятилетия не уменьшилась, а возросла. Ежегодно в стране рождается  значительное число детей, отягощенных  наследственными недугами, которые  с первого же дня нуждаются  в специальном уходе и лечении.

     В этой связи представляется целесообразным предусмотреть в законе обязательность взаимного ознакомления вступающих в брак с состоянием их здоровья по результатам медико-генетического  обследования. Только при таком условии  обеспечивается соблюдение принципа добровольности, осознанного волеизъявления на вступление в брак, что одновременно является и одной из важных гарантий «биологической защиты» брака.

     «Форма  медицинского заключения, объем и  порядок прохождения предбрачного медицинского обследования должны определяться Минздравом РФ с учетом выявления  наиболее распространенных тяжелых  или заразных хронических заболеваний, представляющих угрозу для здоровья другого супруга или потомства, а также иных патологий, исключающих  нормальные супружеские отношения, способность к деторождению».⁴⁶ Объем такого обследования будет зависеть от многих обстоятельств (так, например, для супругов, не относящихся к группе риска или вступающих в брак за пределами детородного периода, излишне медико-генетическое обследование, и напротив, скажем, неблагополучный результат их флюорографического обследования может потребовать дополнительных исследований).

     Сохранение  врачебной тайны при предбрачном  обследовании и защита тайны частной  жизни здесь обеспечиваются тем, что от воли обследуемого будет зависеть, ознакомить ли с результатами обследования будущего супруга или не делать этого, но тем самым отказаться и от заключения с ним брака, не вводя его в  заблуждение относительно возможности  создания нормальной в медико-генетическом отношении семьи (что, в свою очередь, обеспечивает защиту интересов последнего). Для работников ЗАГСа обязанность  сохранения врачебной тайны обусловлена  их служебным положением.

     Следует специально подчеркнуть, что наличие  даже самого тяжелого и неизлечимого заболевания, неспособность к деторождению отнюдь не лишают лицо брачной правосубъектности, а лишь предполагают заблаговременное уведомление об этом партнера. Если он не изменит своего решения, нет  никаких препятствий для регистрации  брака, но выбор будет в этом случае уже подлинно свободным, осознанным, не страдающим пороками воли, а потому гарантирующим устойчивость брака. При необходимости дополнительного  времени для обдумывания своего решения с учетом выявившихся  обстоятельств ЗАГС может использовать предоставленное ему право увеличить - в пределах одного месяца - срок для  регистрации брака по просьбе  вступающих в брак (ч. 1 ст. 11 СК РФ). Таким  образом, установление в законе обязательности предбрачного медицинского обследования ни в коей мере не ущемляет семейной правосубъектности, субъективных прав граждан при вступлении в брак, но обеспечивает им возможность предусмотреть  негативные последствия брака в  связи с серьезными отклонениями в состоянии здоровья избранника. Здесь уместно вспомнить известное  положение о том, что если человек  имеет право стоять под свисающей  с крыши сосулькой, то, предупреждая его об опасности, мы не нарушим его  права.