Неклассическая философия, как противовес классической рациональной философии

  Ф.Ницше  и «философия жизни».  

       Одним из направлений неклассической философии  является Философия жизни – направление, рассматривающее все существующее как форму проявления жизни, некой изначальной реальности, которая не тождественна ни духу, ни материи и может быть постигнута лишь интуитивно. Наиболее значительные представители философии жизни – Фридрих Ницше, Вильгельм Дильтей, Анри Бергсон, Георг Зиммель, Освальд Шпенглер. К этому направлению относят мыслителей самой разной ориентации – как в собственно-теоретическом, так и особенно в мировоззренческом отношении.    

       Философия жизни возникает в 60—70-х годах 19 века, наибольшего влияния достигает в первой четверти 20 века. Впоследствии ее значение уменьшается, но ряд ее принципов заимствуется такими направлениями, как экзистенциализм, персонализм и др. К философии жизни в некоторых отношениях близки такие направления, как, во-первых, неогегельянство с его стремлением создать науки о духе, как живом и творческом начале, в противоположность наукам ; во-вторых, прагматизм с его пониманием истины как полезности для жизни; в-третьих, феноменология с ее требованием непосредственного созерцания явлений (феноменов) как целостностей, в отличие от опосредствующего мышления, конструирующего целое из его частей.   

       Идейными  предшественниками философии жизни  являются в первую очередь немецкие романтики, с которыми многих представителей этого направления роднят антибуржуазная настроенность, тоска по сильной, нерасщепленной индивидуальности, стремление к единству с природой. Как и романтизм, философия  жизни отталкивается от механистически-рассудочного мировоззрения и тяготеет к органическому. Это выражается не только в ее требовании непосредственно созерцать единство организма, но и в жажде «возвращения к природе» как органическому  универсуму, что рождает тенденцию  к пантеизму. Наконец, в русле  философии жизни возрождается характерный  – особенно для йенской школы  романтизма и романтической филологии  с ее учением о герменевтике –  интерес к историческому исследованию таких «живых целостностей», как  миф, религия, искусство, язык.   

       Главное понятие философии жизни –  «жизнь» – неопределенно и  многозначно; в зависимости от его  истолкования можно различать варианты этого течения. Жизнь понимается и биологически – как живой  организм, и психологически – как  поток переживаний, и культурно-исторически  – как «живой дух», и метафизически  – как исходное начало всего мироздания. Хотя у каждого представителя  этого направления понятие жизни  употребляется почти во всех этих значениях, однако преобладающим оказывается, как правило, или биологическая, или психологическая, или культурно-историческая трактовка жизни.   

       Биологически-натуралистическое  понимание жизни наиболее отчетливо  выступает у Ф. Ницше. Она предстает  здесь как бытие живого организма  в отличие от механизма, как «естественное» в противоположность «искусственному», самобытное в противоположность  сконструированному, изначальное в  отличие от производного. Это течение, представленное помимо Ницше такими именами, как Л. Клагес, Т. Лессинг, анатом Л. Больк, палеограф и геолог Э. Даке, этнолог Л. Фробениус и др., характеризуется  иррационализмом, резкой оппозиционностью к духу и разуму: рациональное начало рассматривается здесь как особого  вида болезнь, свойственная роду человеческому; многих представителей этого течения  отличает склонность к примитиву  и культу силы. Названным мыслителям не чуждо позитивистско-натуралистическое  стремление свести любую идею к «интересам», «инстинктам» индивида или общественной группы. Добро и зло, истина и ложь объявляются «красивыми иллюзиями»; в прагматическом духе добром и истиной  оказывается то, что усиливает  жизнь, злом и ложью – то, что  ее ослабляет. Для этого варианта философии жизни характерна подмена  личностного начала индивидуальным, а индивида – родом (тотальностью).    

       Другой  вариант философии жизни связан с космологически-метафизическим истолкованием  понятия «жизнь»; наиболее выдающимся философом здесь является А. Бергсон. Он понимает жизнь как космическую  энергию, витальную силу, как «жизненный порыв», сущность которого состоит  в непрерывном воспроизведении  себя и творчестве новых форм; биологическая  форма жизни признается лишь одной  из проявлений жизни наряду с душевно-духовными  ее проявлениями. Поскольку субстанция психической жизни есть, согласно Бергсону, время как чистая «длительность», текучесть, изменчивость, она не может  быть познана понятийно, путем рассудочного конструирования, а достигается  непосредственно – интуитивно. Подлинное, т. е. жизненное, время Бергсон рассматривает  не как простую последовательность моментов, подобно последовательности точек на пространственном отрезке, а как взаимопроникнутость всех элементов длительности, их внутреннюю связанность, отличную от физической, пространственной рядоположности.   Как натуралистическое, так и метафизическое понимание жизни характеризуется, как правило, внеисторическим подходом. Так, согласно Ницше, сущность жизни всегда одинакова, а поскольку жизнь есть сущность бытия, то последнее есть нечто всегда себе равное. По его словам, это «вечное возвращение». Для Ницше протекание жизни во времени – лишь внешняя ее форма, не имеющая отношения к самому содержанию жизни.   

       По-иному  интерпретируют сущность жизни мыслители, создающие исторический вариант  философии жизни, который можно  было бы охарактеризовать как философию  культуры. Так же как и Бергсон, интерпретируя жизнь «изнутри», эти философы исходят из непосредственного внутреннего переживания, которым, однако, для них является не душевно-психический, а культурно-исторический опыт. В отличие от Ницше, а отчасти и Бергсона, концентрирующих внимание на жизненном начале как вечном принципе бытия, здесь внимание приковано к индивидуальным формам реализации жизни, к ее неповторимым, уникальным историческим образам. Характерная для философии жизни критика механистического естествознания принимает у этих мыслителей форму протеста против естественно-научного рассмотрения духовных явлений вообще, против сведения их к природным явлениям. Отсюда стремление Дильтея, Шпенглера, Зиммеля разработать специальные методы познания духа.   

       Но  в отличие от Ницше, Клагеса и  других историческое направление не склонно к «разоблачительству»  духовных образований – напротив, специфические формы переживания  человеком мира как раз наиболее интересны и важны для него. Правда, поскольку жизнь рассматривается  «изнутри», без соотнесения с  чем бы то ни было вне ее, то оказывается  невозможным преодолеть тот принципиальный иллюзионизм, который все нравственные и культурные ценности лишает в конечном счете их абсолютного значения, сводя  их к более или менее долговечным  исторически преходящим фактам. Парадокс философии жизни состоит в  том, что в своих неисторических вариантах она противопоставляет  жизнь культуре как продукту рационального, «искусственного» начала, а в историческом – отождествляет жизнь и культуру (находя искусственное, механическое начало в противопоставляемой культуре цивилизации).   

       Несмотря  на существенное различие указанных  вариантов, общность их обнаруживается прежде всего в восстании против характерного для конца 19 – начала 20 веков господства методологизма и гносеологизма, распространившихся благодаря влиянию кантианства и позитивизма. Философия жизни выступила с требованием возвращения от формальных проблем к содержательным, от исследования природы знания к постижению природы бытия, и в этом состоял ее несомненный вклад в философскую мысль. Критикуя кантианство и позитивизм, представители философии жизни считали, что научно-систематическая форма последних приобретена ценой отказа от решения содержательных, метафизических и мировоззренческих проблем. В отличие от этих направлений философия жизни стремится создать новую метафизику с жизненным началом в основе и соответствующую ей новую, интуитивную теорию познания. Жизненное начало, как убеждены философы этой ориентации, не может быть постигнуто ни с помощью тех понятий, в которых мыслила идеалистическая философия, отождествлявшая бытие с духом, идеей, ни с помощью тех средств, которые были разработаны в естествознании, как правило отождествляющем бытие с мертвой материей, ибо каждый из этих подходов принимает во внимание только одну сторону живой целостности. Жизненная реальность постигается непосредственно, с помощью интуиции, которая позволяет проникнуть внутрь предмета, чтобы слиться с его индивидуальной, следовательно, невыразимой в общих понятиях природой. Интуитивное знание, таким образом, не предполагает противопоставления познающего познаваемому, субъекта объекту, напротив, оно возможно благодаря изначальному тождеству обеих сторон, в основе которого лежит одно и то же жизненное начало. По своей природе интуитивное знание не может иметь всеобщего и необходимого характера, ему невозможно научиться, как учатся рассудочному мышлению, оно скорее родственно художественному постижению действительности. Здесь философия жизни воскрешает романтический панэстетизм: искусство выступает своеобразным органом (инструментом) для философии, возрождается культ творчества и гения.    

       Понятие творчества для многих философов  этого направления является в  сущности синонимом жизни; в зависимости  от того, какой аспект творчества представляется наиболее важным, определяется характер их учения.   Наиболее адекватной формой выражения тех органических и духовных целостностей, к которым приковано внимание философов жизни, является средство искусства – символ. В этом отношении наибольшее влияние на них оказало учение Гёте о прафеномене как первообразе, который воспроизводит себя во всех элементах живой структуры. Бергсон, также считая символ (образ) наиболее адекватной формой выражения философского содержания, создает новое представление о философии, переосмысляя прежнее понимание ее сущности и истории. Всякая философская концепция рассматривается им как форма выражения основной, глубинной и по существу невыразимой интуиции ее создателя; она столь же неповторима и индивидуальна, как личность ее автора, как лицо породившей ее эпохи. Что же касается понятийной формы, то сложность философской системы есть продукт несоизмеримости между простой интуицией философа и теми средствами, которыми он эту интуицию стремится выразить.

       Критически  относясь к научной форме познания, представители философии жизни  приходят к выводу, что наука неспособна постигнуть текучую и неуловимую природу жизни и служит чисто  прагматическим целям – преобразованию мира с целью приспособления его  к интересам человека. Тем самым  философия жизни фиксирует то обстоятельство, что наука превращается в непосредственную производительную силу и срастается с техникой, индустриальной экономикой в целом, подчиняя вопросы  «что?» и «почему?» вопросу  «как?», в конечном счете сводящемуся  к проблеме «как это сделано?».

         Осмысливая новую функцию науки,  философы жизни видят в научных  понятиях инструменты практической  деятельности, имеющие весьма косвенное  отношение к вопросу «что есть  истина?». В этом пункте философия  жизни сближается с прагматизмом, однако с противоположным ценностным  акцентом; превращение науки в  производительную силу и появление  индустриального типа цивилизации  энтузиазма у большинства представителей этого направления не вызывает. Лихорадочному техническому прогрессу, характерному для конца 19—20 веков, и его агентам в лице ученого, инженера, техника-изобретателя философы жизни противопоставляют аристократически-индивидуальное творчество – созерцание художника, поэта, философа.   

       Критикуя  научное познание, философия жизни  вычленяет и противопоставляет  различные принципы, лежащие в  основе науки и философии. Согласно Бергсону, в основе научных построений, с одной стороны, и философского созерцания – с другой, лежат  различные принципы, а именно пространство и время. Науке удалось превратить в объект все, что может получить форму пространства, а все, что  превращено в объект, она стремится  расчленить, чтобы этим овладеть; придание пространственной формы, формы материального  объекта, – это способ конструирования своего предмета, единственно доступный науке. Поэтому только та реальность, которая не имеет пространственной формы, может сопротивляться современной цивилизации, превращающей все сущее в предмет потребления. Такой реальностью философия жизни считает время, составляющее как бы саму структуру жизни. «Овладеть» временем нельзя иначе как отдавшись его течению – «агрессивный» способ овладения жизненной реальностью невозможен.   

       Философия жизни не только попыталась создать  новую онтологию и найти адекватные ей формы познания. Она выступила  также как особый тип миросозерцания, который нашел свое наиболее яркое  выражение у Ницше. Это миросозерцание можно назвать неоязычеством. В  основе его лежит представление  о мире как вечной игре иррациональной стихии – жизни, вне которой нет  никакой высшей по отношению к  ней реальности. В противовес позитивистской философии, стремящейся с помощью  рассудка подчинить человеку слепые природные силы, Ницше требовал покориться жизненной стихии, слиться с ней  в экстатическом порыве; подлинный  героизм он усматривал не в противлении  судьбе, не в попытках «перехитрить»  рок, а в приятии его, в amor fati –  трагической любви к судьбе. Неоязыческое мироощущение Ницше вырастает из его неприятия христианства. Ницше  отвергает христианскую мораль любви  и сострадания; эта мораль, как  он убежден, направлена против здоровых витальных инстинктов и порождает  бессилие и упадок. Жизнь есть борьба, в которой побеждает сильнейший. В лице Ницше и других философов  жизни европейское сознание обратилось против господствовавшей в нем бестрагичной безрелигиозности, а также против своих христианских корней, обретя ту остроту и трагичность миросозерцания, которые давно были им утрачены.      

       Таким образом, в борьбе с рассудочно-механистическим  мышлением философия жизни в  своих крайних формах пришла к  отрицанию всякого систематического способа рассуждения (как не соответствующего жизненной реальности) и тем самым  к отрицанию философии, ибо последняя  не может обойтись без осмысления бытия в понятиях и, стало быть, без создания системы понятий. Философия жизни явилась не только реакцией на способ мышления, она выступила и как критика индустриального общества в целом, где разделение труда проникает и в духовное производство. Однако вместе с культом творчества и гения она приносит с собой не только дух элитарности, когда идеалы справедливости и равенства перед законом, воспетые эпохой Просвещения, уступают место учению об иерархии, но и культ силы. В 20 веке появляются попытки преодолеть не только психологизм философии жизни и дать новое, лишенное иррационалистического пафоса обоснование интуиции, но и характерный для нее пантеизм, для которого нет бытия, открытого трансцендентному началу. На смену философии жизни приходит экзистенциализм и персонализм, понимание человека как индивида сменяется пониманием его как личности.