Класическая немецкая философия

    Критикуя кантовский субъективизм и агностицизм, Гегель признает возможность адекватного познания мира на базе тож­дества мышления и бытия. Несостоятельна, считает Гегель, и попытка Фихте вывести всю природу и общество из «Я», т.е. из индивидуального сознания. Шеллинга он критиковал за склон­ность к интуитивизму, за недооценку роли разума и логики. Однако общим для Гегеля и его предшественников было идеа­листическое решение вопроса о соотношении сознания приро­ды и материи. Различия между ними в этом вопросе - это раз­личия между объективным и субъективным идеализмом.

   Философия Гегеля - максимально рационализированный и логизированный объективный идеализм. В основе всего сущего лежат законы мышления, т.е. законы логики. Но логики не фор­мальной, а совпадающей с диалектикой - диалектической логи­ки. На вопрос о том, откуда взялись эти законы, Гегель отвечает просто: это мысли Бога до сотворения мира. Логика есть «изо­бражение Бога, каков он есть в своей вечной сущности до со­творения природы и какого бы то ни было конечного духа».

Философская система делится Гегелем на три части:

1) ло­гика,

2) философия природы,

3) философия духа. Ло­гика, с его точки зрения,

есть система «чистого разума, совпадающего с божественным разумом. Однако откуда бы Ге­гель смог узнать мысли Бога, да еще до сотворения мира? Этот тезис философ просто постулирует, т.е. вводит без доказа­тельств. Фактически же свою систему логики Гегель черпает не из священных книг, а из великой книги самой природы и обще­ственного развития. Поэтому самая, казалось бы, мистическая часть его философии - логика - опирается на огромный есте­ственнонаучный, исторический материал, который был в распо­ряжении энциклопедически образованного мыслителя. «Мыслями Бога» оказываются наиболее общие законы разви­тия природы, общества и мышления. Диалектический идеализм Гегеля именно в логике ближе всего стоит к диалектическому материализму. По сути дела это перевернутый и поставленный с ног на голову материализм. Дело, разумеется, нельзя сводить к простому «переворачиванию». Между идеалистической диалектикой Гегеля и материалистической диалектикой имеются существенные различия, о чем будет сказано ниже.

      Исходным пунктом философии Гегеля выступает тождества мышления (сознания) и бытия. Вещи и мысли о них совпадают,  поэтому мышление в своих имманентных определениях и истинная природа вещей - это одно и то же.

     Логика. Тождество бытия и мышления, с точки зрения Гегеля,  представляет собой субстанциональное единство мира. Но  тождество не абстрактное, а конкретное, т.е. такое, которое предполагает и различие. Тождество и различие - единство противоположностей. Абсолютное тождество, как у Шеллинга, исключает саму возможность развития. Мышление и бытие подчинены одним и тем же законам, в этом рациональный смысл гегелевского положения о конкретном тождестве. Объективное абсолютное мышление, полагает Гегель, есть не только первоначало, но и движущая сила развития всего сущего. Проявляясь во всем многообразии явлений, оно выступает как, абсолютная идея.

    Абсолютная идея не стоит на месте. Она непрерывно разви­вается, переходя от одной ступени к другой, более конкретной и содержательной. Восхождение от абстрактного к конкретно­му — общий принцип развития. Высшая ступень развития — «абсолютный дух». На этой ступени абсолютная идея проявляется в сфере человеческой ис­тории и делает предметом мышления самого себя.

    Философской системе гегелевского объективного идеализма присущи некоторые особенности. Во-первых, пантеизм. Боже­ственная мысль витает не где-то в небесах, она пронизывает весь мир, составляя сущность каждой, даже самой малой вещи. Во-вторых, панлогизм. Объективное божественное мышление строго логично. И, в-третьих, диалектика. Гегелю присущ гносеологический оптимизм, убеждение в по­знаваемости мира. Субъективный дух, человеческое сознание, постигая вещи, обнаруживает в них проявление абсолютного духа, божественного мышления. Отсюда следует важный для Ге­геля вывод: все действительное разумно, все разумное действительно. Многие ошибались, истолковывая тезис о разумности всего действительного как апологию всего существующего. На самом деле существующее, полагал Гегель, разумно лишь в оп­ределенном смысле, а именно, когда оно выражает какую-то не­обходимость, закономерность. Только тогда существующее можно квалифицировать как нечто разумное. Но коль скоро ис­чезает необходимость существования чего-то, оно теряет статус действительного и должно с необходимостью исчезнуть. Отжив­шие формы жизни непременно уступают место новому, таков истинный смысл формулы Гегеля.

     Итак, логика представляет собой закономерное движение по­нятий (категорий), выражающих содержание абсолютной идеи, этапы ее саморазвития. С чего же начинается движение этой идеи? После долгого обсуждения этой нелегкой проблемы Гегель приходит к выводу, что началом служит категория чистого бытия. Бытие, по его мнению, не обладает извечным существованием и должно воз­никнуть. Но из чего? Очевидно, из небытия, ни из что. «Есть пока что ничто и должно возникнуть нечто. Начало есть не чис­тое ничто, а такое ничто, из которого должно произойти нечто, бытие, стало быть, уже содержится также и в начале. Начало, следовательно, содержит в себе и то и другое, бытие и ничто; оно есть единство бытия и ничто или, говоря иначе, оно есть небытие, которое есть вместе с тем бытие, и бытие, которое есть вместе с тем небытие».

      Может сложиться впечатление, что перед нами словесная эк­вилибристика, лишенная смысла. Ход мысли Гегеля кажется ис­кусственным, если исходить из естественнонаучных, детерми­нистских предпосылок. Действительно, из небытия, из ничто не может возникнуть какое-то нечто. Но ведь у Гегеля речь идет не о реальном мире, а о мыслях Бога до сотворения мира. Если отвлечься от мистических сюжетов божественного тво­рения мира, бытия из ничего, то в рассуждениях философа мы найдем разумное содержание, или, как принято говорить, раци­ональное зерно. Бытие и небытие есть единство противополож­ностей. Одна категория отрицает другую. В результате возникает третья категория, которая синтезирует обе предшествующие. Эту новую категорию Гегель называет становлением. «Становление есть нераздельность бытия я ничто... иначе говоря, такое единство, в котором есть как бытие, так и ничто». Становление - это диалектический процесс возникновения, который уместно на­зывать становлением, представляет собой переломное состояние, когда вещи как сложившейся целостности еще нет, но нельзя  сказать, что ее вообще нет. И в этом смысле становление можно считать единством небытия и бытия. «Становление есть неустойчивое беспокойство, которое оседает, переходит в некий спокойный результат.                                        

Синтез категорий чистое бытие и ничто дает категорию становление, а от нее возможен переход к наличному, т.е. какому-то определенному бытию. Такова схема, предлагаемая Гегелем. Если диалектический процесс возникновения Гегель стремится выразить при помощи категории становления, то процесс исчезновения, уничтожения выражается им при помощи категории снятие. Необходимо иметь в виду, что немецкий глагол aufheben - снимать - имеет много значений, в том числе негативных: прекращать, отменять, упразднять, ликвидировать. Но одновременно он имеет и ряд позитивных значений: сберегать, сохранять, обеспечивать. Соответственно существительное aufheben означает и отмену и сохранение.    

    Гегель ссылается и на латинский язык, где глагол tollere имеет два значения: 1) уничтожать, отрицать, убирать и 2) возвеличивать. Философ не случайно использует языковую полисемию. В ней в данном случае выражается стихийная диалектика и ее главная черта: тождество противоположностей. В мире ничего не погибает бесследно а служит материалом, исходной ступенью для появления нового. Эта закономерность отражается категорией снятие, а также категорией отрицание, которую Гегель широко применяет в своей философской системе.

    Каждая категория выражает один какой-либо момент, аспект процесса развития и служит одновременно исходным пунктом для следующей категории, которая отрицает, снимает предшествующую категорию. Новое отрицает старое, но отрицает диалектически не просто отбрасывает его в сторону и уничтожает, а сохраняет и в переработанном виде использует жизнеспособные элементы старого для созидания нового. Такое отрицание Гегель называет конкретным. Отрицание для Гегеля не одноактный, а по сути дела беско­нечный процесс. И в этом процессе он всюду находит связку из трех элементов: тезис - антитезис - синтез. В результате отрицания какого-либо положения, принимаемого за тезис, воз­никает противоположение (антитезис). Последний с необходи­мостью подвергается отрицанию. Возникает двойное отрицание, или отрицание отрицания, что ведет к возникновению третьего звена, синтеза. Оно на более высоком уровне воспроизводит не­которые черты первого, исходного звена. Вся эта конструкция называется триадой.

     В философии Гегеля триада выполняет не только методологи­ческую функцию, но и функцию системно созидающую. Это не толь­ко содержательный принцип, или закон диалектики, но и способ построения системы. Вся архитектоника, структура гегелевской фи­лософии подчиняется тройственному ритму, строится в соответст­вии с требованиями триады. В целом философия Гегеля делится на три части: — логику, философию природы и философию духа. Это не рядо положенные части, которые можно поменять места­ми. Это триада, где каждая часть выражает закономерный этап диалектического развития. По крайней мере, так считает сам Ге­гель. Логику он делит тоже на три части: учение о бытии, учение о сущности и учение о понятии. Каждая из указанных частей также является триадой.

    Развитие науки и общест­венной практики подтвердило правильность открытого Гегелем диалектического закона. Диалектика перехода количества в качество отвечает на во­прос о форме развития всех природных и духовных вещей. Но остается еще более важный вопрос о движущей силе, импульсе этого развития. И здесь Гегель ищет ответа не в потустороннем мире, а в самой действительности. Формулирует он этот ответ в учении о сущности. «Одним лишь блужданием из одного каче­ства в другое и одним лишь переходом из качественного в ко­личественное и наоборот дело еще не окончено, а имеется в вещах нечто пребывающее, это пребывающее есть, прежде всего, сущность».

   Качество, количество, мера — все это, категории бытия. Это формы, в которых мы воспринимаем дей­ствительность, и воспринимаем эмпирически, опытным путем. Но опытным путем невозможно постичь сущность вещей. Сущ­ность есть внутренняя основа бытия, а бытие — внешняя форма сущности. Нет чистых сущностей, они выражаются, проявляются в формах бытия. Сущность есть то же бытие, но на более вы­сокой ступени. Сущность, как внутренняя причина бытия, не тождественна с последним, она отлична от него. Иными словами, сущность познается из противоположности непосредственному бытию. Значит, познание должно идти вглубь, вскрывать в яв­лениях их сущность.

    В чем же, по Гегелю, заключается эта потаенная сущность бытия? Кратко говоря, в его внутренней противоречивости. Все существующее содержит в себе противоречие, единство про­тивоположных моментов.

     Тождество, единство противоположностей — ключевое понятие логики Гегеля. Обыденное сознание испытывает страх перед противоречием, считая его чем-то ненормальным. Да и формальная логика с ее законами (не противоречия, исключенного третьего) запрещает логические противоречия. Гегель говорит  много нелюбезных слов в адрес этой логики. Но фактически он не против формальной логики, а против ее абсолютизации. Такая логика не может претендовать на роль всеобщей методологии в противовес диалектике. В этом случае формальная логика пре­вращается в метафизику. Правильно истолкованная формальная логика запрещает абсурдные противоречия, противоречия доктринальные, словесные, вносящие путаницу в рассуждения.

    Эти требования выполняет и Гегель, иначе его бы просто не поняли. Но кроме противоречий неправильного рассуждения, имеются противоречия реальные, противоречия самой жизни. И от них избавиться не удается никому. «Противоречие — вот что на самом деле движет миром, и смешно говорить, что противоречие нельзя мыслить».- «Противоречие есть корень всякого движения и жизненности, лишь, поскольку оно имеет в самом себе проти­воречие, он движется, обладает импульсом и деятельностью». Противоречие ведет вперед, оно является принципом всякого самодвижения. Даже самый простой вид движения — перемеще­ние тела в пространстве — представляет собой постоянно возни­кающее и тут же разрешающееся противоречие. Нечто движется не только потому, что оно теперь здесь, а в другой момент там, но и потому, что оно в один и тот же момент и здесь, и не здесь, т.е. и находится и не находится в данной точке траектории. Гегель предлагает «вместе с древними мыслителями» признать противоречия, обнаруженные ими в движении. Но отсюда не следует, что движения нет, а, напротив, следует, что движение есть существующее противоречие. «Древние диалектики», а это философы элейской школы и, прежде всего Зенон, вскрыли в своих апориях объективные про­тиворечия, присущие движению, пространству, времени. Но по­скольку любые противоречия считались недопустимой анома­лией, ошибкой логического рассуждения, то вскрытые противо­речия были объявлены видимостью, порождаемой несовершенством чувственного познания. А по своей сути постигаемый разу­мом мир лишен и движения, и многообразия.

   Аналогичный ход рассуждения у Канта: попытка разума по­стичь вещи в себе приводит к антиномиям, т.е. к неразрешимым логическим противоречиям. По Канту следует признать бесси­лие разума и непознаваемость мира. Гегель же с этим не согла­сен: вскрытые противоречия свидетельствуют не о бессилии ра­зума, а о его мощи. Антиномии не тупик, а путь, ведущий к истине. «Так как каждая из двух противоположных сторон со­держит в самой себе свою другую и ни одна из них не может быть мыслима без другой, то из этого следует, что ни одно из этих определений, взятое отдельно, не истинно, а истинно лишь их единство. Это есть истинно диалектический способ рассмот­рения этих определений, равно и истинный результат». Нельзя метафизически отрывать конечное от бесконечного, прерывность от непрерывности, свободу от необходимости и т.д. В этом суть диалектического способа мышления.

     Учение о понятии — третья, завершающая часть логики Ге­геля. Здесь он

наиболее резко выражает точку зрения абсолют­ного идеализма. С этих позиций философ критикует формаль­ную логику, которая видит в понятии «пустую и абстрактную форму». «На самом деле все обстоит наоборот: понятие есть начало всякой жизни, оно всецело конкретно. Это является вы­водом из всего проделанного до сих пор логического движения и не требует поэтому здесь доказательства» А почему, собст­венно, не требует?    

    Формальная логика формулирует закон до­статочного основания: всякая мысль должна быть доказана либо опытными данными, фактами, либо при помощи научных и иных логических выводов из уже доказанных положений. Следова­тельно, доказательство может быть либо индуктивным, либо де­дуктивным. Но Гегелю ничего этого не требуется. Понятие и другие логические формы не являются, как он считает, отраже­нием вещей. Наоборот, вещи вторичны, они представляют собой отражения понятий, должны им соответствовать. А понятия имеют божественное происхождение. Ведь «Бог сотворил мир из ничего, или, иначе выражаясь, ...мир и конечные вещи произошли из полноты божественной мысли и божественных предна­чертаний. Этим мы признаем, что мысль, или, точнее говоря, понятие, есть та бесконечная форма, или свободная творческая деятельность, которая для своей реализации не нуждается в на­ходящемся вовне материале». Ни понятия, ни суждения, ни умо­заключения не находятся только в нашей голове и не образуются лишь нами. Понятие есть то, что живет в вещах, понять предмет означает, следовательно, осознать его понятие.

     Все это, конечно, есть абсолютный идеализм: реальные вещи в своей сути – это понятия, суждения и умозаключения. Одна­ко и здесь есть рациональный момент: логические формы — не субъективное творение человеческой головы (хотя, с точки зре­ния материализма, вне этой головы они существовать не могут), а отражение закономерностей объективного мира, обычных от­ношений вещей. Гегель правильно подчеркивает, что понятия, суждения и умозаключения представляют собой диалектическое единство таких категорий, как всеобщее, особенное и единичное. Но это единство присуще реальным вещам, объективному миру, а затем уже и в силу этого — логическим формам.