Человек как объект философского знания

мир, микрокосм”, существо столь  же сложное и бесконечное, как  и сам  большой

мир. Более конкретно, структурно-аналитически к трактовке человека  подходил

Л.П.Карсавин. Он раскрывал мир как иерархический ряд включённых  друг  в

друга личностей, представляя  тем самым личность как исходную  и  центральную

категорию для понимания  мира, всего его содержания,  а  собственно  людей  –

как  “одну  из  индивидуализаций”  Земли,  Солнца  и  его   системы.   “Над”

человеком, по  Карсавину,  находится Бог,  Вечность,  “Всё”,  “под” ним –

природа, временность,  уносящая  всё  в  “ничто”.  Подразделяя  личность  на

индивидуальную и симфоническую (“соборную”),  он  особо выделяет  в рамках

последней социальную личность  как единение  индивидуальных  личностей,  их

различных  типов.  Сами  же  социальные  личности,  имеющие  своё   основное

задание,  основную  функцию,  подразделяются  у  него   на   “периодические”

(учебное общество и  т.п.) и “постоянные” (семья, народ,  нации,  человечество

и т.д.). Последние относятся  к ряду “высших  личностей”,  высших  “я”.  “Эти

высшие “Я”... сливаются  с моим “Я”  до  неразличимости,  так  что  иногда  я

говорю и действую как  Я – мир, Я –  человечество,  иногда  как  Я  –  мой  –

народ, Я – моя –  семья, иногда как Я –  индивидуум...  Моё  “Я”  может  быть

многоединством”.[9] Примерно ту же идею проводил Н.О.Лосский.  При этом  он

опирался на  “предустановленную  гармонию”  Г.-В.Лейбница  и  его  концепцию

монад как первоначал всего  бытия.  По  Лейбницу,  всякая  монада  с  особой

индивидуальной точки  зрения представляет собой весь мир  и  потому  является

“живым зеркалом Вселенной”, микрокосмом. Взятые вместе,  монады  могут  быть

расположены в ряд по ступеням совершенства, вплоть до высочайшей и наиболее

совершенной из них, Бога. Следуя за Лейбницем, у которого весь  мир состоит

из монад как действительных или потенциальных личностей,  Н.О.Лосский  также

утверждал:  “...  весь  мир  состоит  из   личностей,   действительных   или

потенциальных”. При этом “нация  и  вообще  всякое  общество  есть  личность

более высокого развития, чем  человек, и пользующаяся входящими в её  состав

людьми как своими органами”.

       Подобные  суждения высказывались также  немецким философом и  писателем

XVIIIв. Новалисом (человек – микрокосм),  Г.Гейне  (каждый  человек  –  мир,

всемирная  история,  существующая  в  человеке   в   течение   его   жизни),

А.Бергсоном (человек равен  Вселенной) и  многими  другими.  Человек  в  этих

концепциях рассматривается,  с одной стороны,  как существо,  ограниченно

включённое во весь существующий мир как необходимая и равновеликая  сторона

в системе “мир – человек”,  а  нередко  и  то,  что  олицетворяет,  суммарно

выражает содержимое мира. С другой стороны, человеческие  потенции,  энергия

пассионарных и антипассионарных  движущих  сил – страстей,  потребностей,

интересов  представляется  в  них  как  нечто   исходящее   из   Природы   и

обусловленное Космосом, т.е. имеющее вселенское происхождение. Такой  подход

к человеку, к раскрытию  его сущности имеет,  несомненно,  большое  значение,

тем более  теперь,  когда  активно  утверждается  идея  о  наступлении  поры

“нового нелокального планетарно-космического понимания человека”. При  таком

подходе  совершенно  естественным  должно  быть   превращение   самосознания

человека в  самый  важный  предмет  познания,  ибо  через  него  открывается

действенный путь для познания всей Вселенной.

       Данный  подход, таким образом, не только  констатирует  диалектическую

связь  между  антропологией  или,  употребляя   аналогию   из   астрофизики,

пониманием человека как  чёрной (включающей всё в себя) и  белой (исходящей  в

бесконечность)  дыры,  но  и  утверждает   то,   что   цельная   философская

антропология не может  строиться без космологии, и наоборот. Отдавая  должное

“космическому” познанию человека, его  значению  и  перспективности,  нельзя

тем не менее не видеть, что в системе общих связей человека и мира  наиболее

существенными  являются  те  из  них,  которые  выражаются  во   взаимосвязи

человека и общества. Поэтому  не случайно  именно  этим  связям,  имеющим,  в

отличие от бездонных и  безмерных  космочеловеческих  связей,  более зримые,

историко-конкретные, уделяется  наибольшее внимание при определении  сущности

человека. Характер  таких  связей  многие  философы  определяли  по-разному,

иногда высказывая противоположные  взгляды.

       Целый  ряд  философов   прямо   и   решительно   отстаивая   позицию,

утверждающую  первичность  общества  и  производность  от   него   индивида,

человека. Среди них были  Сократ,  Платон,  Аристотель,  Ж.Ж.Руссо,  И.Кант,

Г.Гегель,  К.Маркс,  Г.Спенсер,  С.Франк  и  др.  Так,  Аристотель  говорил:

“Человек по природе своей  есть существо политическое,  а  тот,  кто  в  силу

своей природы, а не в силу случайных обстоятельств живёт  вне государства,  -

либо недоразвитое существо, либо сверхчеловек”.[11] В  более  позднее  время

ту же позицию  выражал  С.Л.Франк.  Как  и  Аристотель,  он  утверждал,  что

индивид “в подлинном  и  самом  глубоком  смысле”  производен  от  общества,

“человек по самому своему существу немыслим  иначе,  как  в  качестве  члена

общества”, ибо “всё единичное  ...  живёт  только  в  целом”,  питается  его

силами и потому постижение всего частного, индивидуального  “в своей  полноте

и жизненности” может состояться только “на фоне целого”.

       Немало  других  учёных   отстаивали   противоположный   взгляд,   где

индивидуальность превалирует  над социальностью. Среди них: софисты,  Эпикур,

П.Гассенди, Т.Гоббс, классики политической экономии,  Ф.Ницше,  Н.А.Бердяев,

А.Тойнби и  др.  Так,  Н.А.Бердяев,  выступая  против  “совершенно  ложной”,

“безответственной  теории  социальной  среды”,   решительно   настаивал   на

“примате личности перед обществом”,  на  том,  что “социальная среда есть

создание человека”, а  не  наоборот.  Вся  “внешняя  общественность”:  нация,

государство,  семья,  соц.  Коллектив  и  т.д.  объявлялись  им  “вторичным,

второстепенным, даже призрачным по сравнению с неповторимой  индивидуальной

судьбой  “человеческой  личности”.  Примерно  так  же  рассуждал   А.Тойнби:

“Личности, а не общества создают человеческую историю”.

       Нельзя  сказать, что названные взгляды  были  лишь  простым  следствием

различных философских  систем  и  концепций.  Они  порождались  часто  самой

общественно-исторической практикой, особенностями  её  различных  этапов.  В

человеческой  истории  можно  выделить   ряд   кардинальных   поворотов   во

взаимоотношении “социальность – индивидуальность”.  Так,  на  первом  этапе

человеческой истории, когда  человек и общество только выходят  из  природно-

животного царства, социальность и индивидуальность, связанные с появлением

и закреплением особых психических, соматических, ролевых,  функциональных  и

других качеств людей, утверждаются во многом параллельно  и одновременно.  На

следующем  этапе   происходит   всё   больше   поглощение   индивидуальности

социальностью. В период  между стадной организацией  древнего  человека  и

появлением  традиционного,  античного  и   затем   средневекового   общества

происходил заметный рост зависимости человека  от  общества.  В  античности,

например, личность являлась продолжением полиса, касты,  семьи,  клана.  Она

почти  совсем  не  могла  тогда  жизнедействовать  в   режиме   автономного,

обособленного индивида.

       В дальнейшем, в  эпоху  Нового  времени,  связанного  с  Ренессансом,

гуманизмом  XIV  –  XVвв.,  с бурным  ростом   промышленности,   появлением

капиталистических отношений, обозначилась тенденция  отделения  личности  от

социума, всё большей автономизации индивидуальности,  превращения человека,

личности в центр  общественных  и  политических  движений.  В  этот  период,

связанный, в частности, с антропологической философией Л.Фейербаха, а также

с  другими  подобными  концепциями,   многие   мыслители   выдвигали   идеал

разносторонней,   всесильной   личности,   идею   высокой   индивидуализации

человека.  В  новейшее  время,  В  эпоху  высокого   развития   общественных

отношений ясно просматриваются  две разноплановые тенденции: с  одной  стороны

(и это отмечал ещё  К.Маркс) –  точка  зрения  обособленного  одиночки,  идея

высокой ценности личности, с другой –  особое  развитие  получает  тенденция

нового подчинения индивидуальности социальному:  идея  автономного субъекта

оказывается  под  прессом  идей  солидарности,  товарищеского,   группового,

участия  (подобного,   например,   японскому   “группизму”   или   китайской

коллективности)  в  практических  и  политических  общественных  делах.  Эта

вторая тенденция прямо  связывается  с  теми  особенностями  XX  в.,  которые

выражаются в острейших  внутренних и  глобальных  проблемах.  Они  всё  более

требуют от людей  и  общества  высокой  коллективной  ответственности  перед

Природой, Историей, Будущим, объединения сил, единства действий.

       Различные   вариации  взаимосвязи  человека   и   общества,   нашедшие

выражение  в  философских  теориях   и   в   непосредственной   общественно-

политической  практике,  реальной  истории,  хотя   и   свидетельствуют   об

отсутствии единого, однозначного подхода к данному вопросу, однако никак не

отрицают того ясно отражённого  во многих  научно-исторических  исследованиях

факта, что сами эти вариации,  различные  подходы  обусловливаются  в  итоге

конкретно-историческими  особенностями общества, характером господствующих  в

нём общественных отношений. Они, следовательно, не являются самоданными,  не

имеющими какого-то исходного основания, и потому сами по  себе  не  отрицают

существования  вполне  определённого   принципиального   соотношения   между

человеком и обществом.

       Представляется, что это соотношение, характер  связи между человеком и

обществом можно выразить в итоге в виде  своеобразного  закона  соответствия

названных сторон, который внутренне согласуется с общей природой  человека.

Это – закон соответствия жизни, деятельности человека  характеру  и  степени

развития общества. Характер общества предстаёт  здесь  как  система  особых,

исторически  конкретных   социально-экономических   отношений,   а   степень

развития  –  как  мера  овладения  людьми  условиями  своего   общественного

существования, как уровень  гуманизации общественных отношений.

       Тезис   о  решающей  зависимости   индивида,  личности   от   общества,

выраженный в данном законе, находится в тесной  связи с той характерной

особенностью  всяких  систем,  природных  и  социальных,  в  соответствии  с

которой свойства частей определяются свойствами целого. В то же время важно

отметить, что данный тезис, с одной стороны,  не  предполагает,  что  какая-

либо одна сторона предшествует другой, а с другой  –  вовсе  не  исключается

возможность значительного  воздействия  стороны  зависимой,  производной  на

определяющую, т.е. личности – на общество. Об этой  взаимозависимости писал

В.Франкл:  “Значимость индивидуальности,  смысл и ценность   человеческой

личности всегда связаны  с обществом,  в  котором  она  существует”.  Поэтому

именно в мире “скорее, чем внутри  человека”  можно  найти  “истинный  смысл

жизни”. Но,  в  свою  очередь  и  мир,  человеческое  сообщество,  оставаясь

необходимыми для личности,  чтобы “иметь  смысл,  не  могут обойтись  без

отдельных личностей”.[12]

       Не трудно  заметить, что данный  подход  к  характеру  взаимной  связи

человека и общества явно не согласуется с  модными  ныне  попытками  ставить

права и свободы каждой отдельной личности превыше всего,  выделять  проблему

индивидуальности как  коренную в философской  концепции  человека.  Сказанное

прямо  противостоит  суждениям   о   необходимости   “вернуться”   к   “идее

определяющей  роли  человека  в  отношении  человека  и  общества”,  которую

отстаивал Гоббс и его  последователи. Авторы  таких  суждений  настаивают  на

том, что человек, конкретные люди выступают “в качестве ведущего  начала  во

взаимосвязи с обществом”, в роли решающей, “определяющей  субстанции  в  этой

связи” и что “определяющая  роль человека в обществе абсолютна ...  на  любом

уровне человеческого  бытия”.[13] Соответственно меняется и  представление  об

общественной  природе  человека.  Последний   оказывается   лишь   постольку

“общественен”,  поскольку   “выявляет   своё   неповторимо   индивидуальное,

личностное, творческое начало”, а вовсе не потому, что органично  включён  в

систему каких-то устойчивых, необходимых связей с другими  людьми и  в  своей

развитой индивидуальности так или иначе выражает  социально всеобщее,  силу

коллектива, “ансамбля” индивидов.

       “Новые”  мысли  сопровождаются,  правда,  некоторыми  противоположными