Мировой валютный фонд

     Итак, на основании вышеизложенного можно  сказать, что  в настоящее время перед МВФ стоят сложные задачи соответствия деятельности МВФ в современных условиях первоначально заявленным целям данной организации, основным векторам ее деятельности в условиях глобализации мирового экономического развития и объективным критериям эффективности функционирования Фонда. В их успешном решении заинтересовано все мировое сообщество.

3 ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ МВФ И РОССИЕЙ

3.1 Экономические реформ проводимые при участие МВФ в РФ

      Интеграция  российской экономики в мировое  хозяйство является сложным и  противоречивым процессом. Длительная относительная экономическая самоизоляция СССР и стран Запада, и задачи воссоздания рыночных отношений  обуславливают необходимость активизации внешнеэкономического сотрудничества в целях скорейшего восстановления экономики России и использования выгод от участия в международном разделении труда. Процесс экономических реформ и интеграции России в систему международной экономики начался с нарастающего сотрудничества с рядом международных экономических организаций, и, прежде всего, с Международным валютным фондом.

      Россия  является членом МВФ с мая 1992 г. Российская квота составляет 5,95 млрд. СДР (около 9 млрд. долл.) или 2,39% от общего числа голосов в Фонде (десятое место после семерки индустриальных стран, КНР и Саудовской Аравии).[18] С момента вступления России в МВФ сотрудничество с Фондом осуществлялось на основе регулярных программ, определявших параметры оказания финансового содействия и обязательства российской стороны по проведению конкретной макроэкономической политики.

      Начиная с 1992 г. Россия получила финансовые средства на общую сумму около 15,6 млрд. СДР. В 1992 г. Россия получила первый кредитный  транш МВФ – около 1 млрд. долл. США, который был израсходован на обслуживание внешнего долга. В 1993-94 гг. в рамках механизма финансирования структурных преобразований были получены два транша на общую сумму порядка 3 млрд. долл. США, а в 1995-96 гг. - кредит стэнд-бай в объеме 6,8 млрд.долл. США для поддержки программы реформ и экономической стабилизации. В марте 1996 г. МВФ предоставил России кредит по программе расширенного финансирования - 10,1 млрд.долл. США на 10 лет с 4-летним льготным периодом (крупнейший на тот момент кредит в истории Фонда), из которого было использовано 5,8 млрд.долл. В июле 1998 г. в связи с обострением финансовой ситуации МВФ одобрил увеличение объема выдаваемых России ресурсов в рамках механизма расширенного финансирования, а также предоставление специального стабилизационного кредита (около 2,5 млрд. долл. США), однако вследствие августовского кризиса того же года кредитование было приостановлено. В июле 1999 г. МВФ принял решение выделить России кредит стэнд-бай в размере 4,5 млрд. долл. США, первый и последний транш которого (640 млн. долл. США) был получен в том же месяце.[23]

     Можно сказать, что в определенной степени  МВФ шефствовал над капитализмом ельцинской России. Отношения «заемщик – кредитор» и определяли тогда  отношения России и МВФ. «Заемщик совершал мониторинг траты средств, давал рекомендации-указания, как вести финансовую политику так, чтобы трата заемных средств была наиболее эффективной, и выносил решения давать или не давать последующие кредиты».[17]

     Программа, составленная Егором Гайдаром при поддержке западных экономистов, Всемирного банка и МВФ, начавшаяся в январе 1992 г., была попыткой России совершить переход к рыночной экономике. «Шоковую терапию» Гайдара можно обозначить как «подход СЛП» к переходному периоду, поскольку тремя ее основными элементами являются стабилизация, либерализация и приватизация. Каждый из этих элементов дал результаты, сильно отличающиеся от тех, на которые рассчитывали ее инициаторы, и каждый внес значительный «вклад» в бедствия, выпавшие на долю российской экономики.[8]

     Макроэкономическая  стабилизация, первая составляющая «подхода СЛП», предполагала установление предельных размеров дефицитов госбюджетов  и других переменных макроэкономической политики. «Шоковая терапия», однако, не стабилизировала экономику, а привела к сочетанию спада и инфляции, по своим негативным параметрам выходящему далеко за рамки «стагфляции», как ее трактуют на Западе. Стратегия радикальных реформ оказалась неэффективной: после 1989 г. ВВП России ежегодно падал. С1992 г. по 1996 г. произошел колоссальный спад промышленного производства - на 55% по сравнению со спадом в 35% во время «Великой депрессии» 1929 - 1933 гг. в США.[8] Другим аспектом провала стабилизации явился устойчиво высокий уровень инфляции. Это подразумевало ужесточение монетарной политики, то есть повышение процентных ставок. Жесткая монетарная политика способствовала использованию бартера. В условиях нехватки денег рабочие получали заработную плату натурой той продукцией, которая производилась их предприятием и имелась в наличии. В то время как «блошиные» рынки, возникшие повсеместно по всей стране в силу того, что работники пытались получить наличные деньги, чтобы купить товары первой необходимости, создавали видимость предпринимательской деятельности, они служили маскировкой значительной неэффективности. Можно отметить множество последствий этого провала стабилизации и связанных с ним спада и инфляции. Одно из них - истощение инвестиций с вытекающей отсюда эрозией основного капитала и масштабным «бегством» накоплений, намного превышающим по своим объемам любую помощь, полученную Россией от международных институтов и западных правительств. Налицо также растущая безработица и огромные масштабы неполной занятости наряду с невыплатой заработной платы. Другое последствие выражено снижением реальной зарплаты и уровня жизни, ведущим к обнищанию значительной части населения. В то время как жизненный уровень падает, мало что осталось от системы социальной безопасности; услуги, обеспечение которых государство ранее либо полностью финансировало (в частности, в области здравоохранения и образования), либо в значительной степени субсидировало (включая обеспечение продовольствием и жильем), ныне обходятся населению гораздо дороже. В результате этих провалов нанесен огромный урон главным активам России - ее человеческому капиталу и природным ресурсам. Кроме того, многие другие системы, являющиеся частью современного государства, также находятся в состоянии коллапса. Это касается здравоохранения (продолжительность жизни мужчин упала с более чем 70 до 54 лет) [8], экологии, науки и технологий. Урок, который можно извлечь из реформ по методу «шоковой терапии», состоит в том, что нельзя стабилизировать экономику, если не дать правительству соответствующих полномочий.

     Вторая  составляющая - либерализация цен. Согласно теории, если цены формируются рыночным способом, они отражают условия спроса и предложения. В российской же действительности цены устанавливаются не столько рынком, сколько монополиями, укрепившимися в результате приватизации, мафиозными группировками, контролирующими важнейшие сектора экономики, а также коррумпированными чиновниками. Вывод - либерализация цен до проведения приватизации дает не эффективное производство, а выгоду тем, кто находится у власти.

     Либерализация и стабилизация были двумя столпами стратегии радикальных реформ. Третьим столпом была быстрая приватизация. Но первые два столпа встали препятствием на пути третьего. Высокая инфляция с самого начала уничтожила сбережения большинства россиян, и не дала возможности подняться среднему классу, являющемуся основой любой нормальной политической и социальной системы.  так что в стране не было достаточного количества людей, которые располагали деньгами для покупки приватизированных предприятий. Даже если они могли позволить себе покупку предприятий, было бы очень сложно их модернизировать, учитывая высокие процентные ставки и отсутствие финансовых институтов, обеспечивающих предложение капитала.

     Российская  приватизация, третья часть «подхода СЛП», началась в середине 1992 г. и представляет собой одну из наиболее всеобъемлющих перестроек крупномасштабной экономики. Должна была измениться не только форма собственности, но и методы управления; предприятия должны были переориентироваться с производства того, что им говорили производить, на производство того, что необходимо потребителям. Такая реструктуризация, безусловно, потребовала бы новых инвестиций и, во многих случаях, увольнения работников, которые переходили бы с низкоэффективных предприятий на высокоэффективные. К сожалению, подобная конструктивная реструктуризация произошла в очень незначительной степени, отчасти вследствие того, что стратегия реформ поставила практически непреодолимые препятствия на ее пути.

     Как правило, приватизация в России вела к передаче крупных национальных предприятий в руки прежних руководителей («приватизация для своих »), что обусловило появление частных монополий с соответствующим монополистическим поведением. «Приватизация для своих» не создала стимулов для роста инвестиций, производства, экспорта, повышения производительности труда. Хранение денег в России означало их инвестирование в страну, находящуюся в состоянии глубокой депрессии, и риск не только получения низкой прибыли, но и конфискации активов новым правительством, которое рано или поздно выскажет вполне обоснованные сомнения в «легитимности» процесса приватизации. Новые собственники сосредоточили усилия на том, что можно взять у предприятия в течение нескольких следующих лет. Происходило не только сокращение инвестиций, но и износ капитала. Сбережения были обесценены инфляцией, поступления от приватизации или иностранные кредиты большей частью подверглись расхищению. Приватизация, сопровождавшаяся открытием рынков капитала, привела не к созданию богатства, а к выводу активов.

     Новые приватизированные предприятия в России — одновременно объект вымогательства и объект чрезмерного налогообложения, что обусловило массовую коррупцию среди правительственных чиновников. Соответствующий урок: проведение приватизации без должного правового регулирования и действенной юридической системы создает стимулы не к росту эффективности, а к криминализации экономики.

     Отражением  падения ВВП и инвестиций стало  плачевное состояние государственных  финансов: российское правительство  осуществляло значительные заимствования. Несмотря на то, что сбалансировать бюджет достаточно трудно, правительство, принуждаемое США, Всемирным банком и МВФ к быстрой приватизации, за бесценок продало государственные активы и сделало это до того, как была создана эффективная налоговая система. Государство породило могущественный класс олигархов и бизнесменов, которые заплатили в виде налогов лишь небольшую часть того, что находилось в их собственности, намного меньше того, что им пришлось бы заплатить в любой другой стране.

     Таким образом, во время кризиса в Восточной Азии Россия оказалась в странной ситуации. Страна располагала огромными запасами природных ресурсов, но ее правительство было бедным. Государство фактически отказывалось от ценных государственных активов, несмотря на свою неспособность обеспечить выплату пенсий пожилым людям и социальных пособий малообеспеченным слоям населения. Правительство занимало миллиарды долларов у МВФ, в то время как олигархи, получившие такой щедрый дар от государства, выводили миллиарды долларов из страны. МВФ побуждал правительство к либерализации операций по капитальному счету, обеспечивающей свободное перемещение капиталов. Предполагалось, что подобная политика сделает страну более привлекательной для иностранных инвесторов; но в действительности она превратилась в дорогу с односторонним движением, облегчив вывод денег из страны.

     Страна  глубоко погрязла в долгах, и более  высокие процентные ставки, явившиеся  следствием кризиса в Восточной  Азии, создали огромные дополнительные проблемы. Через три недели после получения кредита в июле 1998 года Россия объявила об односторонней приостановке платежей по долгам и девальвации рубля. Завышенный обменный курс в сочетании с другой макроэкономической политикой, навязанной стране МВФ, привел Россию к краху.

     На практике «шоковая терапия» потерпела шокирующий провал. Это касается и ее последствий для российской экономики, и обнаружившейся пустоты обещаний того, что ее результатом станет переход от социалистического к рыночному хозяйству. Среди ее прочих последствий американские и другие западные бизнесмены отметили препятствия, возникшие на пути развития российского предпринимательства. К ним относятся: коррупция, запретительный уровень налогообложения, непродуктивный труд рабочих, проблемы со связью, отсутствие финансовых и других институтов рыночной инфраструктуры, стабильной «окружающей среды» для предпринимательской деятельности. В результате часть тех немногих западных фирм, которые решились начать свою деятельность в России, была вынуждена ее прекратить.

       Программа стабилизации, либерализации и приватизации, конечно же, не была программой достижения экономического роста. Ее целью было создание предпосылок для роста. Вместо этого она создала предпосылки для спада. Экономические потери - половина ВВП. Ликвидированы практически все наукоемкие отрасли промышленности, наполовину - сельское хозяйство. Это реальные факты разрушения производства, среды обитания, основы жизни и деятельности населения страны, инструментами обанкрочивания и ликвидации предприятий, задействованными МВФ.

     После 1998 года Россия, кажется, отказалась от шоковой терапии. Новая власть председательствует над медленно растущей, крайне неравной экономикой в обстановке неустойчивого  равновесия между частными олигархами, региональными лидерами и центральной властью, опирающейся на силы безопасности. Но что было потеряно, того не вернешь. А на ведущих американских экономистах, дипломатах и политиках останется ответственность за ту роль, которую они сыграли в одной из величайших экономических трагедий нашего времени.[6]

     Деятельность  МВФ на российском направлении подвергается на Западе острой критике. Западные экономисты говорят о том, что МВФ внес свою лепту в беды России тем, что  сосредоточил внимание исключительно  на показателях, относящихся к бюджетному дефициту и инфляции, игнорируя проблему доверия к власти, связанную с накоплением задолженности по заработной плате и отсутствия структурных преобразований в России. В 1999 году Мишель Камдессю уходит в отставку с поста руководителя фонда. Многие обозреватели связывают эту отставку, в значительной мере, с просчетами политики МВФ по отношению к России. Форсированный этап интеграции России в мировой рынок капиталов, сопровождавшийся быстрым неконтролируемым открытием внутреннего рынка для нерезидентов, закончился финансовым кризисом, отбросившим страну назад по многим направлениям. В определенной степени это было обусловлено глобальным финансовым кризисом. Но основные причины - внутренние. И все же интеграция стран с развивающимся финансовым рынком, к числу которых относится и Россия, это объективный процесс, который, однако, как показала практика многих стран, должен быть объектом контроля и регулирования. 

3.2 Проблемы и перспективы сотрудничества МВФ с Россией

      Наблюдающееся с 2000 г. общее улучшение экономической конъюнктуры в России позволило не прибегать в последнее время к финансовой помощи МВФ. В январе 2005 г. в соответствии с положениями Устава МВФ о досрочном погашении кредитов членами Фонда, которые существенно улучшили сальдо своего платежного баланса и увеличили размер валютных резервов, РФ выплатила МВФ весь объем накопленной задолженности (около 3,3 млрд. долл. США), полностью погасив тем самым свои обязательства перед этой организацией.