Раннехристианский взгляд на экономику

Яркий пример новозаветного  отношения к богатому и бедному  – притча о богаче и Лазаре (Лк.16,19-31). Богач упивается своим богатством, своим довольством. И это делает его черствым, нечувствительным к  бедам неимущих. Он каждый день у  ворот своего дома встречал Лазаря, несчастного, больного и немощного, но проходил мимо. Лазарь же смиренно и  мужественно переносил тяготы своего нищенства. Суд Божий восстановил  справедливость: Лазарь наследовал лоно Авраамово, богач же мучается в аду – он «получил уже доброе в жизни» (Лк.16,25). 

Достойно пристального внимания то, что Евангелие в области  имущественных отношений наряду с нормой «отдать все» предлагает еще одну, более снисходительную  норму. Это милостыня и благотворительность.

Мы видели, что в Ветхом Завете милосердие признается за высокую  добродетель, и по закону иудею предписывается подавать милостыню и помогать нуждающемуся. В Новом Завете милостыня рассматривается несколько иначе – в основном как средство проявления и возгревания любви к людям. Милостивый обладает любовью к ближнему, и потому прежде других готов войти в Царство:  

«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф.5,7).

«И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф.10,42).

Евангелие содержит ряд призывав благотворить:

«продавайте имения ваши и давайте милостыню» (Лк.12,33).

«Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад» (Лк.6,30).

«взаймы давайте, не ожидая ничего» (Лк.6,35).

Милостыня не должна становиться  поводом для тщеславия и саморекламы. Господь заповедует творить ее тайно:      

«Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.   Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою.  У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая,   чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.» (Мф.6,1-4).

Что же касается социального  значения милостыни, то этот вопрос Евангелие  освещает очень скупо. В связи  с этим святоотеческое предание мыслило  двоякий путь решения социальных проблем. Один – полное личное нестяжание, предполагающее обобществление имуществ и совместное ведение хозяйства. Другой – сохранение частной собственности  и, соответственно, имущественных различий между людьми, но одновременно и  сглаживание этих различий с помощью  милостыни и благотворительности.

Однако тут возникает  ряд проблем. С одной стороны, как может жить общество, если все  отринут имение? Не приведет ли такое  пренебрежение земным бытием к его  гибели? И с другой стороны, достаточен ли для спасения путь благотворительности, соединяемой с обладанием частной  собственностью? Этими непростыми вопросами  по суди дела предвосхищается вся  проблематика святоотеческого учения о собственности. Разные ответы на них  предопределили в имущественном  учении различие в святоотеческих школах и более того – различия в отношении  к собственности в разных конфессиях и в разные периоды истории  Церкви.

2.4 Личный и социальный уровни имущественной проблемы.

В Евангелии и апостольских посланиях имущественная проблема раскрывается на двух уровнях: уровне личного отношения к богатству, так сказать «психологии собственного» и уровне взаимоотношений с ближним («социологии собственности»). Если на уровне психологии собственного ведущим мотивом является аскетизм, то на социальном уровне главное – это любовь к ближнему.

Следует обратить внимание на то, что социальный уровень по сути дела является «микросоциальным», т.е. обсуждаются лишь межличностные  отношения к ближнему, но практически  полностью игнорируется проблемы способа  производства и социального строя, столь актуальные в последние  века.  Касаясь причин этого прежде всего отметим, что во времена  до рождества Христова человечество было очень далеко от осмысления этой проблематики. Поэтому не удивительно, что каких-либо обобщений до «макросоциального», т.е. уровня социальной жизни всего  общества в Евангелии мы не найдем. Но думается, что есть более глубокая причина умолчания проблемы социального  строя. Дело в том, что социально-экономический  строй общества по большому счету  является производным от нравственного  уровня тех «микроотношений» между  людьми, которые в обществе господствуют. Чем более эти отношения оживлены милосердием и любовью, тем более  высокими могут быть правовые нормы  и социальные институты. Поэтому  Евангелие прежде всего говорит  о любви к Богу и ближнему отдельного человека. Это первопричина, которой  определяется существование того или  иного социального строя. Поэтому  строй соответствует нравственному  уровню общества и не может быть произвольно изменен. Но если «микросоциальный»  нравственный уровень общества или  его части претерпевает кардинальные изменения, то изменяется и его образ  жизни.  Пример этого дает жизнь  апостольской Иерусалимской общины, о которой нам очень ярко повествуют Деяния апостольские.

Глава3. Парадигмы христианского отношения к экономико-социальной сфере

В предыдущем изложении не раз отмечалось, что христианские богословы по разному понимают проблему собственности, богатства, бедности и милостыни.  Обычно эти различия пытаются свести к специфике христианских конфессий. Но оказывается, что такой подход недостаточен. И дело даже не в том, что множество нюансов исчезает. Такой подход не позволяет ответить даже на основные, очевидные вопросы. Например, чем православная имущественная этика отличается от католической? Да и от протестантской этики отмежеваться не так-то легко. Недаром наши учебники нравственного богословия долгое время просто списывались сначала с протестантских аналогов, а затем – с католических. Лучше объясняет церковные реалии другой подход: сначала содержательно выделить основные парадигмы (основных направлений) отношения к собственности, а затем уже попытаться проследить судьбу этих парадигм в разные века и для разных конфессий.

3.1 Основные парадигмы.

Таких парадигм можно насчитать  четыре. Ввиду того, что терминология в имущественной этике разработана  слабо, эти парадигмы получили в  определенной степени условные названия, а именно: 1) «экономика чуда» 2) «умеренная доктрина» 3) «святоотеческое имущественной учение» и 4) «протестантская этика». Мы будем пользоваться этими названиями, априорно не вкладывая в них какого-либо положительного или отрицательного смысла.

«Экономика чуда». Суть этой доктрины в том, что Господь все дает по вере, в том числе – и материально необходимое. Для этой доктрины есть и евангельское обоснование – фрагмент «о птицах небесных» Мф.6,25-34, приводившийся ранее. Из него родилось целое богословие: только веруй – и тогда все тебе будет, в том числе и «что вам есть и что пить» и «во что одеться».  Причем, будет без всяких трудов на хозяйственной ниве.

В результате получается, что не нужно  возделывать поля, строить заводы – все потребное для человека даст Господь. Не нужно создавать  армию и вооружать ее. И так  далее и тому подобное. Такая теория характерна не только для монашествующих, но и для многих и многих мирян. Что сказать об этом?

Конечно, с точки зрения экономики все это абсурдно. Но и с точки зрения веры подобная теория представляется сомнительной. Дело в том, что такую «экономику»  кроме как «экономикой чуда»  назвать нельзя. Чудо тут рассматривается  как производственная технология. Слов нет –  и вера необходима и  чудеса существуют: отрицать их было бы   просто глуповатым материализмом, верящим, что кроме атомов и пустого  пространства в мире больше ничего нет. Но приверженцы «экономики чуда»  почему-то уверены, что Господь –  это джин, который бросается выполнять  любое наше желание.  Да, Господь  всемогущ и добр, но в то же время  Он абсолютно независим. Да, по своей  милости Он, причем дважды, умножал  хлебы. Но думать, что Он это будет  делать постоянно и по нашему графику  – просто самонадеянность. Однако именно это предлагают православные приверженцы  «экономики чуда» нашему народу. Фактически «экономика чуда» означает отказ  от любого устроения социально-экономической  сферы, что представляется несоответствующим  воле Божией о назначении тварного мира и роли в нем человека. Думается, что воля Творца осуществляется прежде всего через  надлежащую организацию  экономической сферы.

«Умеренная доктрина». Вторая концепция хорошо всем известна. Именно ее обычно описывают учебники и православные брошюры. Согласно этой концепции иметь собственность, даже значительную, - т.е. быть богатым, - не предосудительно. Собственность дает средства к существованию, будучи гарантом гражданских свобод и нравственного развития личности. Однако, непременным условием обладания богатством является независимость от него: не богатство должно обладать вами, а вы – богатством. Если  вы внутренне независимы от имения, не прилепились к нему, то тогда богатство – благо. Если же  вами владеет страсть любостяжания, то тогда богатство становится  грузом, не пускающим вас подняться в Царство Небесное. Поэтому нужно быть милостивым, благотворить бедным, жертвовать на Церковь, и тогда Господь благословит и вас и ваше дело. Такая концепция кажется настолько естественной, что в ее православности обычно сомнений не возникает. Поэтому не будет преувеличением называть умеренную концепцию «общепринятой». Эта концепция имеет давнюю историю. Она возникла на рубеже II-III веков, и изложена в известной книге Климента Александрийского «Кто из богатых спасется?» /25/.

«Святоотеческое учение». Однако, как это ни парадоксально, столь привычная для православного уха «умеренная» доктрина не является подлинным святоотеческим учением. В IV-V  веках точка зрения Климента Александрийского была преодолена святыми отцами: св. Василием Великим, св. Григорием Богословом, св. Амвросием Медиоланским и св. Иоанном Златоустом. Они рассматривают вопрос на двух уровнях: личном, развивая, так сказать, «психологию собственного» и уровне взаимоотношений с ближними – «социологию собственности». На первом уровне определяющим оказываются аскетические соображения, поскольку собственность является сильнейшим соблазном, преодоление которого требует отказа от имущества. Для второго уровня святыми отцами формулируется критерий подлинности христианского отношения к собственности – это заповедь «люби ближнего как самого себя». Отсюда истинно христианским отношением к собственности и богатству является: на личном уровне – полное отвержение собственности, а на уровне христианских общин – общность имущества. Такой взгляд освящен Писанием и апостольским Преданием (имеются в виду знаменитые «коммунистические фрагменты» из Деяний Апостольских (Деян. 2,44-45; 4,32-36)), а также традиционной церковной практикой (общежительные монастыри). Особенное место в ряду создателей святоотеческого имущественного учения принадлежит Св. Иоанну Златоусту. Его воззрения столь глубоки по содержанию и столь ярки по выражению, что поистине являются вершиной святоотеческой имущественной этики.

Эта имущественная концепция  дает иное, более глубокое понимание  фрагмента «О птицах небесных». В  самом деле, прислушаемся: «говорю вам», «для души вашей», «что нам есть?», «кто из вас, заботясь», «что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться». Везде говорится, что следует не заботиться о себе, но нигде не говорится, что нужно не заботиться о других. Забота о себе означает эгоизм, но забота о других есть любовь. Поэтому в обществе с высокой степенью нравственности каждый должен заботиться о других. И тогда чудным образом выполнится смущающее «не заботьтесь и не говорите «что нам есть?» или: «что пить?» или:  «во что одеться?», ибо в таком обществе человек и в самом деле может не заботиться о своих земных нуждах, ибо ближние позаботятся об этом. Но с точки зрения социальной такое по-настоящему возможно только в обществе, базирующемся не на частной собственности, а на собственности общей. Коммунизм вытекает из христианской любви и в свою очередь служит ее укреплению.

 «Протестантская  этика». Наконец, последняя парадигма возникла в недрах протестантского движения. С легкой руки известного немецкого социолога Макса Вебера, ее обычно называют «протестантской этикой». Суть этой доктрины в том, что благополучие и богатство  рассматриваются как положительные христианские ценности. А потому стремление к увеличению богатства с помощью легитимных капиталистических механизмов рассматривается как  добродетель. Если в состав «умеренной» доктрины всегда входило требование быть независимым от богатства и не гнаться за ним, то «протестантская этика» наоборот считает предпринимателей, которые день и ночь поглощены извлечением  прибыли, весьма уважаемыми христианами, ибо их деятельность приводит к увеличению благосостояния всего общества. «Протестантская этика» наиболее далека от целей, которые ставит перед человеком христианство.

3.2 Существование разных парадигм в католичестве и православии.

Отметим, что «умеренная»  доктрина соответствует традиционному  обществу, «протестантская этика» - индустриальному, а святоотеческая концепция – обществу теократическому. Поэтому однозначного соответствия между имущественными парадигмами  и основными христианскими конфессиями  нет. Только относительно «протестантской  этики» можно утверждать, что в  протестантизме она всегда доминировала. Что же касается «святоотеческой» и  «умеренной» доктрин, то их конфессиональная судьба оказалась куда более сложной.

Православие начало свой путь взяв на вооружение святоотеческую концепцию. Однако в конце II – начале III в. Церковь приобрела относительную устойчивость и в нее вошло много людей состоятельных и даже богатых. Они привнесли в Церковь новую идеологию:  принятие веры во Христа без отказа от богатства. Их влиянием и следует объяснить появление «Кто из богатых спасется?» Климента Александрийского – книги, в которой сформулирована «умеренная доктрина», в результате чего обе доктрины – «умеренная» и «святоотеческая» существовали параллельно. Но в IV-V вв. – «золотом веке святоотеческой письменности» в период, когда христианство становится государственной религией, вновь святоотеческое учение стало преобладать. Однако огромный наплыв новообращенных сильно понизил общий нравственный уровень христиан. В результате чистота святоотеческого учения стала утрачиваться. И церковные события вновь эту тенденцию отразили. Златоуст был оклеветан, извержен из сана и умер в ссылке. Святоотеческое учение стало постепенно забываться и так сказать «по умолчанию» богословие снова взяло на вооружение «умеренную» доктрину, которая затем перекочевав на Русь стала нормативным взглядом Церкви на имущественное устроение.