Биографические данные, характеристика творчества Николая Степановича Гумилева

В стихотворении  основная тема – тема любви лирического  героя. Идеей является понимание  того, что любовь к женщине всегда загадочна и необъяснима. Повествование  ведется от 1-го лица (лирического  героя). Можно говорить о максимальном сближении автора и лирического  героя. В стихотворении представлен  образ героини-возлюбленной, у нее  нет имени, она предстает как  «женщина». На протяжении всего повествования  перед нами возникает образ героини. Мы понимаем, что она – поэтесса («Ее душа открыта жадно/ Лишь медной музыке стиха»), причем поэтесса очень талантливая, так как лирический герой идет к ней «Учиться мудрой сладкой боли / В ее истоме и бреду». Описывается героиня с нежностью, любовью, благоговением: «Назвать нельзя ее красивой,/ Но в ней все счастие мое». Композиционно стихотворение состоит из трех частей: 1-3 строфы, 4 строфа, 5 строфа.

Мы считаем, что именно так можно  тематически расчленить текст.

Ключевыми словами в стихотворении являются слова, наиболее ярко характеризующие  героиню: «молчанье», «усталость», «томление», «мерцанье зрачков», «душа», «мудрая, сладкая боль».

Так как текст поэтический, в нем  представлены средства художественной выразительности:

• эпитеты («таинственное мерцанье», «четки сны», «райский, огненный песок»);
• сравнения («четки сны ее, как тени»);
• гиперболы («держит молнии в руке»);
• метафоры («горькая усталость», «медная музыка стиха», «мудрая, сладкая боль»).

Попробуем разобрать метафору «душа открыта  жадно»:

• душа – 1)внутренний мир человека; 2)свойства характера;
• открыта – 1)поднять что-либо; 2)сделать доступным; 3)обнажить;
• жадно – 1)стремление удовлетворить какое-либо желание; 2)скупость, корысть.

Разбор  метафор позволяет нам глубже понять текст стихотворения, почувствовать его настроение, помочь раскрыть глубину образа героини.

Аллитерация наблюдается в строках: 3 (т), 7(д), 12(в,н), 13(ж,д), 17(т,л), 20(н). Звук [т] при частотном употреблении придает тексту чувственный оттенок благодаря своей взрывной природе. Сонорные звуки яркие, солнечные, они определяют земную ипостась, выражают земные радости.

Ассонанс. Проанализировав состав гласных  звуков в стихотворении, мы выяснили, что доминируют 2 звука: [о] и [а]. Звук [а] ассоциируется в сознании с  прямотой, искренностью, открытостью  высказываний (что характерно для  программных акмеистов), а также  звук придает тексту мелодичность. Два основных звука в тексте закреплены и в его названии: [о] н [а].

При помощи одного и того же слова (форм): ее, в ней, в ее, она осуществляется связь в тексте на лексическом  уровне. Стихотворение объединяет и  образ лирического героя: «я знаю женщину», «счастие мое», «я жажду своеволий», «я к ней иду». Вся лексика текста работает на наиболее глубокое психологическое раскрытие образа женщины.

Стихотворение написано четырехстопным ямбом, в большинстве  своем рифма точная, чередование  мужской и женской рифм; рифмовка перекрестная.

С помощью  тщательно отобранных лексических  средств, звукописи, образных художественных средств, четкости композиции, отказа от эффектных рифм Гумилев достигает  той высоты языка, его чистоты  и доступности, которая, по мнению акмеистов, и должна стать основой новой  поэзии.

 

 

 

 

 

Озеро Чад

 

На таинственном озере Чад

Посреди вековых баобабов

Вырезные фелуки стремят

На заре величавых арабов.

По лесистым его берегам

И в горах, у зеленых подножий,

Поклоняются страшным богам

Девы-жрицы с эбеновой кожей.

 

Я была женой могучего вождя,

Дочерью властительного Чада,

Я одна во время зимнего дождя

Совершала таинство обряда.

Говорили - на сто миль вокруг

Женщин не было меня светлее,

Я браслетов не снимала с рук.

И янтарь всегда висел на шее.

 

Белый воин был так строен,

Губы красны, взор спокоен,

Он был истинным вождем;

И открылась в сердце дверца,

А когда нам шепчет сердце,

Мы не боремся, не ждем.

Он сказал мне, что едва ли

И во Франции видали

Обольстительней меня

И как только день растает,

Для двоих он оседлает

Берберийского коня.

 

Муж мой гнался с верным луком,

 

Пробегал  лесные чащи,

Перепрыгивал  овраги,

Плыл  по сумрачным озерам

И достался смертным мукам;

Видел только день палящий

Труп  свирепого бродяги,

Труп  покрытого позором.

 

А на быстром и сильном верблюде,

Утопая  в ласкающей груде

Шкур  звериных и шелковых тканей,

Уносилась я птицей на север,

Я ломала мой редкостный веер,

Упиваясь  восторгом заранее.

Раздвигала  я гибкие складки

У моей разноцветной палатки

И, смеясь, наклоняясь в оконце,

Я смотрела, как прыгает солнце

В голубых  глазах европейца.

 

А теперь, как мертвая смоковница,

У которой листья облетели,

Я ненужно-скучная  любовница,

Словно  вещь, я брошена в Марселе.

Чтоб  питаться жалкими отбросами,

Чтоб  жить, вечернею порою

Я пляшу  пред пьяными матросами,

И они, смеясь, владеют мною.

Робкий  ум мой обессилен бедами,

Взор  мой с каждым часом угасает...

Умереть? Но там, в полях неведомых,

Там мой муж, он ждет и не прощает.

 

 

Октябрь-декабрь 1907, Париж

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Здесь "я" уже женщина - человек Африки (хотя по-прежнему связана с "зимними  дождями", да ещё и "светлее  всех вокруг"), и при этом она  увлечена европейцем; иначе говоря, именно она - героиня романтической  истории. Она увлечена чужим мужчиной - и ради него покидает мужчину своего. Она стремится в далёкую Европу - и находит там унижение и позор. Но мужчина здесь уже не "ты", а "он", к тому же раздвоился на увлекающего в неизвестную даль циника-европейца и преследующего, грозного и сильного, знающего, что такое честь и бесчестие, мужа. Здесь нет и следа того бессилия мужчины, которым было проникнуто первое стихотворение цикла; здесь женщина подчиняется - и утрачивает всё. Однако ей предстоит вернуться и возместить позор, причинённый её побегом - возвращение неизбежно, пусть не в этом мире; она его боится, но ничего не может поделать.

Как видим, и здесь побег в "прекрасное далёко" ведёт женщину к худшему состоянию - хотя она сильна и полна решимости следовать за мечтой. Для мужчины же и гибель на таком пути - не помеха в исполнении своего долга - или своих прихотей. Поэт попытался встать на место своего персонажа, говорить от его (вернее, её) лица - но в сущности изменилось очень мало. Романтика не сближает людей; возвращение к "здесь" неизбежно - и ничего хорошего не сулит.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Далекой младости далекие мечты

Слетитесь вновь  ко мне знакомой вереницей

И разверните вновь  страницу за страницей

Забытой повести  листы».

Воспоминания  Анны Гумилевой о  Николае Степановиче  Гумилеве

 

Мне приходилось читать в печати кое-какие  биографические сведения о моем покойном девере, поэте Н. С. Гумилёве, но, часто  находя их неполными, я решила поделиться моими личными воспоминаниями о  нем. В моих воспоминаниях я буду называть поэта по имени — Колей, как я его всегда называла.

Будучи  замужем за старшим братом поэта, Дмитрием Степановичем, я прожила  в семье Гумилёвых двенадцать лет. Жила я в дорогой мне семье  моего мужа с моей свекровью Анной  Ивановной Гумилёвой, рожденной  Львовой, с золовкой Александрой  Степановной Гумилёвой, по мужу Сверчковой, с ее детьми Колей и Марией и  один год — с деверем, Степаном Яковлевичем Гумилёвым.

Мои воспоминания не являются литературным произведением, я просто хочу рассказать все, что знаю о поэте и его  семье. Главное, конечно, о нем, о  яркой, незаурядной и интересной личности, какой был Н. С. Гумилёв.

Впервые я познакомилась с поэтом в 1909 году. Я поехала с моим отцом  в Царское Село представиться  семье моего жениха. Вышел ко мне  молодой человек 22-х лет,2 высокий, худощавый, очень гибкий, приветливый, с крупными чертами лица, с большими светло-синими, немного косившими глазами, с продолговатым овалом лица, с красивыми шатеновыми гладко причесанными волосами, с чуть-чуть иронической улыбкой, необыкновенно тонкими красивыми белыми руками.3 Походка у него была мягкая и корпус он держал, чуть согнувши вперед. Одет он был элегантно.

От  моего жениха я много слышала о Коле и мне интересно было с ним познакомиться. Я внимательно за ним наблюдала.

Он  держал себя скромно, но по всему было видно, что этот молодой человек  себе на уме. Он был уже принят тогда  в «Общество ревнителей художественного  слова» и стал сотрудником журнала «Аполлон».

Но  прежде чем подробно говорить о Н. С. Гумилёве, хочу хотя бы вкратце рассказать о его семье. Дедушка поэта, Яков Степанович Гумилёв, был уроженец Рязанской  губернии, владелец небольшого имения, в котором он и хозяйничал. Скончался  он, оставив жену с шестью малолетними  детьми. Степан Яковлевич, отец поэта, был старшим сыном в этой многочисленной семье. Он окончил с отличием гимназию в Рязани и поступил в Московский университет на медицинский факультет. Обладая большими способностями  и к тому же сильным характером и упорством, он скоро добился  стипендии. Чтобы обеспечить существование  семьи, он давал уроки, пересылая  заработанные деньги матери. По окончании  университета С.Я. поступил в морское  ведомство и как морской доктор совершал не раз кругосветные плавания. О своих переживаниях в путешествиях и сопряженных с ними приключениях он часто рассказывал, и думаю, что  это оказало большое влияние  на пылкую фантазию будущего поэта. Будучи совсем молодым, С. Я. женился на болезненной  девушке, которая скоро скончалась, оставив ему трехлетнюю девочку  Александру. Вторым браком С. Я. женился  на сестре адмирала Л. И. Львова, Анне Ивановне Львовой. Хотя разница лет была и  большая — С. Я. было 45 лет, а А. И. 22 года, — но брак был счастливый. После свадьбы молодые поселились в Кронштадте. Позднее, когда С. Я. вышел в отставку, семья Гумилёвых переехала в Царское Село, где Коля и его брат провели свое раннее детство.

Анна  Ивановна, мать поэта, была родом из старинной дворянской семьи. Родители ее были богатые помещики. Свое детство, юность и молодость А. И. провела  в родовом гнезде Слепневе, Тверской туб. А. И. была хороша собой — высокого роста, худощавая, с красивым овалом лица, правильными чертами и большими, добрыми глазами; очень хорошо воспитанная и очень начитанная. Характера приятного; всегда всем довольная, уравновешенная, спокойная. Спокойствие и выдержанность перешли и к сыновьям, в особенности к Коле. Вскоре после выхода замуж А. И. почувствовала себя матерью, и ожидание ребенка преисполнило ее чувством радости. Ее мечтой было иметь первым ребенком сына, а потом девочку. Желание ее наполовину исполнилось, родился сын Димитрий. Через полтора года Бог дал ей и второго ребенка. Мечтая о девочке, А. И. приготовила все приданое для малютки в розовых тонах, но на этот раз ее ожидание было обмануто — родился второй сын Николай, будущий поэт.

Николай Степанович Гумилёв родился в  Кронштадте 3-го апреля 1886 года, в сильно бурную ночь и по семейным рассказам, старая нянька предсказала: «У Колечки будет бурная жизнь». Ребенком Коля был вялый, тихий, задумчивый, но физически здоровый. С раннего детства любил слушать сказки. Все дети были сильно привязаны к матери. Когда сыновья были маленькими, А. И. им много читала и рассказывала не только сказки, но и более серьезные вещи исторического содержания, а также и из Священной Истории. Помню, что Коля как-то сказал: «Как осторожно надо подходить к ребенку! Как сильны и неизгладимы бывают впечатления в детстве! Как сильно меня потрясло, когда я впервые услышал о страданиях Спасителя». Дети воспитывались в строгих принципах Православной религии. Мать часто заходила с ними в часовню поставить свечку, что нравилось Коле. С детства он был религиозным и таким же остался до конца своих дней — глубоковерующим христианином. Коля любил зайти в церковь, поставить свечку и иногда долго молился перед иконой Спасителя. Но по характеру он был скрытный и не любил об этом говорить. По натуре своей Коля был добрый, щедрый, но застенчивый, не любил высказывать свои чувства и старался всегда скрывать свои хорошие поступки. Например. В дом Гумилёвых многие годы приходила старушка из богадельни, так называемая «тетенька Евгения Ивановна», хотя тетей она им и не приходилась. Приходила она обыкновенно по воскресеньям к 9 ч. утра и оставалась до 7 вечера, а часто и ночевать. Коля уже за неделю прятал для нее конфеты, пряники и всякие сладости, и когда Е. И. приходила, он, крадучись, не видит ли кто-нибудь, давал ей и краснел, когда старушка его целовала и благодарила. Чтобы занять старушку, Коля играл с ней в лото и домино, чего он очень не любил. В детстве и в ранней юности он избегал общества товарищей. Предпочитал играть с братом, преимущественно в военные игры и в индейцев. В играх он стремился властвовать: всегда выбирал себе роль вождя. Старший брат был более покладистого характера и не протестовал, но предсказывал, что не все будут ему так подчиняться, на что Коля отвечал: «А я упорный, я заставлю».