Умышленное причинение тяжких телесных повреждений

С моей точки зрения, потеря зрения на один глаз и слуха на одно ухо должны квалифицироваться как  тяжкий вред здоровью по признаку утраты органом его функций. Данный подход вполне логичен и обоснован, ведь, как отмечали М.А. Тумаркина и  П.Г. Арешев, «повреждение зрения на один глаз коренным образом меняет функцию  органов зрения в целом, сужает поле зрения, приводит к потере рельефности  и замене бинокулярного зрения монокулярным». Схожее обоснование квалификации содеянного в рамках причинения тяжкого вреда здоровью человека дается в литературе и применительно к случаям потери потерпевшим слуха на одно ухо.

Сказанное, однако, не снимает  вопроса о правильном указании соответствующих  юридических признаков при квалификации тяжкого вреда здоровью человека в практической деятельности правоприменителя и закреплении указанных обстоятельств  на уровне закона. Кроме того, чтобы  достичь единообразия следственно-судебной практики, следует выработать практические рекомендации по квалификации действий виновного, причинившего вред слепому  глазу или не слышащему уху, когда  требуется (по медицинским соображениям) их последующее удаление. Думается, тяжесть вреда здоровью в этих случаях должна рассматриваться  с учетом длительности расстройства здоровья потерпевшего, возникшего как  в связи с причиненным повреждением, так и последующей операцией.

В череде специальных вопросов уголовной ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью человека находится проблема квалификации временной (хотя и весьма продолжительной) потери речи потерпевшего. Подобное последствие, как известно, может наступить  вследствие различных стрессовых ситуаций, психических расстройств, заболеваний мозга и т.д. Как квалифицировать такое состояние потерпевшего, ставшее последствием посягательства на его здоровье, когда он может произносить лишь отдельные слова и несвязные фразы? Выяснение подобных вопросов, как представляется, вооружит следственно-судебную практику единообразным методологически правильным подходом в оценке тяжких преступлений против здоровья человека и укрепит уголовно-правовую охрану личности в Республики Молдова.

Среди дискуссионных вопросов квалификации тяжкого вреда здоровью человека является отнесение вреда  к таковому по признаку потери органа или утрате органом его функций. Сложность состоит в том, что  в ч.(1) ст.151 УК РМ отсутствует определение  понятия органа человеческого тела и не перечисляются органы, потеря которых (или утрата которыми их функций) образует состав тяжкого вреда здоровью. Исходя из буквального толкования смысла закона, следует сделать вывод  о том, что под потерей органа или утратой органом его функций  имеется в виду потеря или утрата функций любым внешним и внутренним органом человеческого тела, который  выполняет определенную роль, имеющую  существенное значение для жизнедеятельности  всего организма в целом.

Некоторые вопросы при  квалификации преступлений против здоровья человека могут возникать также  в связи с таким признаком  причинения тяжкого вреда здоровью, как психическое расстройство. УКУ не дает определения психических расстройств и не указывают, какие именно психические расстройства образуют состав причинения тяжкого вреда здоровью человека. Это обстоятельство вызвало появление в юридической литературе различных суждений о характере психического расстройства как признаке указанного состава преступления.

Одни авторы заявляли, что  психическое расстройство, приобретенное  потерпевшим вследствие причинения ему телесного повреждения, образует состав тяжкого вреда здоровью, если оно постоянное или временное, излечимое  или неизлечимое, но обязательно тяжелое или серьезное. Другие под психически расстройством в рассматриваемом аспекте понимали любое стойкое расстройство психической деятельности независимо от того, серьезное оно, тяжкое или легкое. Иное мнение высказал А.П. Филиппов, по мнению которого, «психическое заболевание дает основание для признания повреждения тяжким, если такое заболевание является неизлечимым, хроническим». Большинство же криминалистов к тяжкому вреду относили не только хронические психические заболевания, но и временные, излечимые.

Последняя точка зрения представляется единственно правильной, так как  любое другое решение проблемы привело  бы к сужению сферы применения соответствующей нормы, что, безусловно, ослабило бы уголовно-правовую охрану здоровья человека. Более того, необходимо учитывать, что даже «нетяжелое», «несерьезное»  или «временное» (излечимое) психическое  заболевание может иметь серьезные  последствия для потерпевшего –  осложнения, рецидивы, отрицательное  влияние на трудоспособность и т.п. Одним из признаков нанесения  тяжкого вреда здоровью является неизгладимое обезображение лица. Данное повреждение не причиняет существенного  вреда здоровью человека, однако лицо потерпевшего при этом принимает  уродливый, отталкивающий вид, что  обрекает пострадавшего на постоянные переживания, которые «имеют в основе не только косметический дефект, но и опасность нарушения связи  личности с обществом». Учитывая это, законодатель с полным основанием относит  указанное повреждение к категории  причинения тяжкого вреда здоровью человека.

Как показало проведенное  исследование, правоприменители испытывают определенные трудности при квалификации тяжкого вреда по указанному признаку. Сущность проблемы сводится к следующему:

1. требуется уточнить соотношение признаков неизгладимости и обезображения;

2. наполнить содержанием понятие изгладимости с учетом возможности проведения пластических операций;

3. преодолеть «неопределенность» признака обезображения;

4. установить границы лица.

Первые две задачи успешно  решены в уголовном праве. В частности, суды рассматривают вопрос об обезображении  лица лишь в том случае, когда  в заключении судебно-медицинской  экспертизы установлена неизгладимость повреждения. Что же касается пластических операций, то их исключительный характер, обусловленный многоэтапностью, наличием дополнительных душевных страданий, связанный  с опасностью для здоровья потерпевшего и рядом других негативных факторов, не изменяет оценки повреждения лица как неизгладимого.

Сложнее обстоит дело с  третьей и четвертой обозначенными  проблемами. Так, в литературе справедливо  отмечалось, что понятие «обезображение лица» является неопределенным, ибо  решение вопроса о том, обезображивает ранение лицо или нет, представляет лишь субъективную оценку повреждения, даваемую каждым отдельным лицом (судьей). Как быть в этом случае, скажем, следователям, возбуждающим уголовные дела о причинении тяжкого вреда здоровью человека по признаку неизгладимого обезображения лица, если заведомо нет никакой уверенности в том, что суд признает то или иное повреждение именно обезображивающим лицо? Чем практические органы смогут подкрепить свое мнение о наличии данного признака, чтобы не сработать вхолостую?

Думаю, что конкретизировать данный признак до уровня четкого  определения вряд ли возможно, поскольку  всякий раз при принятии судом  решения об обезображении лица во внимание принимается целый ряд  факторов: локализация повреждения, ряд эстетических представлений  о нормальной внешности человека и т.д. Однако чтобы более точно  выявить содержание данного признака, вполне можно выработать комплекс наиболее типичных признаков обезображения  лица и закрепить их в соответствующем  законе.

Что касается определения  границ лица, то в судебной медицине для области лица предлагаются следующие  условные границы: верхняя – край волосистого покрова головы; боковая  – передний край основания ушной  раковины, задний край ветви нижней челюсти; нижняя – угол и нижний край нижней челюсти. Однако это определение области лица неоднозначно, так как в отдельных случаях позволяет расширить границы этого важного в данном (юридическом (судебном)) отношении образования (в частности, в случае частичного или полного отсутствия волос на голове).

Следует заметить, что уголовный закон (ч.(1) ст.121 УК РМ) предусматривает ответственность за обезображение только лица человека. Между тем, как справедливо замечал О.С. Викторов, «не менее тяжкие постоянные душевные переживания вызываются у потерпевшего причинением неизгладимого обезображения и других частей тела, в особенности шеи». В этой связи ученый предлагал установить ответственность за причинение неизгладимого повреждения шеи. Аналогичные суждения высказывал Ю. Юшков.

Данное предложение заслуживает  внимания, поскольку нередки случаи, когда повреждения шеи в передней, видимой части придают человеку не менее отталкивающий вид, чем  нарушения внешнего вида лица. Схожие ассоциации, по моему мнению, вызывает обезображенное ухо.

Заканчивая характеристику возможных последствий причинения тяжкого вреда здоровью человека, важно обратить внимание на такой  признак, как заведомо полная для виновного утрата профессиональной трудоспособности потерпевшего. Сущность данного признака раскрыта в теоретической литературе, однако это не снимает всех возникающих проблем. Указанный признак не вписывается в общую концепцию причинения вреда здоровью, поскольку не является ни телесным повреждением (в чистом виде), ни заболеванием, ни патологическим состоянием. Например, пианист, которому сломали пальцы рук, хотя и восстановил впоследствии работоспособность пальцев, однако навсегда утратил виртуозную технику владения инструментом. Таким образом, распространенное в настоящее время понятие «вред здоровью» требует переосмысления на социальном уровне.

Причинение тяжкого вреда  здоровью в любом его проявлении считается оконченным преступлением  при наступлении одного из перечисленных  последствий. Между деянием и  наступившим вредом в каждом конкретном случае должна быть установлена причинная  связь.

2.3. Субъект преступления.

Субъект преступления —  это лицо, совершившее преступление, на которое по закону может быть возложена обязанность отвечать перед государством за содеянное. Быть субъектами преступлений по уголовному праву Украины могут граждане Украины, иностранные граждане или лица без гражданства, вменяемые и достигшие определенного возраста. Таким образом, признаками, характеризующими субъект преступления, являются: физическая природа субъекта (физическое лицо), вменяемость, определенная возрастная характеристика.

Первый признак — физическое лицо — означает, что субъектом  преступления может быть только человек. Не могут быть субъектами данного  преступления юридические лица (учреждения, предприятия, организации, какие-либо коллективы и объединения людей). В случае причинения вреда юридическими лицами субъектами преступлений будут  признаны конкретные физические лица, виновные в причинении этого вреда. Вменяемость лица означает способность  осознавать фактический характер и  общественную опасность своего поведения  или способность руководить своими действиями. Возрастной признак законодательно закреплен в ст. 21 УКУ. Норма устанавливает, что лица, совершившие общественно опасные деяния, могут быть привлечены к уголовной Ответственности, если они достигли ко времени совершения преступления 16 лет. В более раннем возрасте, с 14 лет, лицо может отвечать перед государством только за некоторые преступления, общественная опасность которых доступна для понимания несовершеннолетнего. Исчерпывающий перечень таких преступлений содержится в ч.(2) ст. 21 УКУ. Среди них: убийство, умышленное причинение вреда здоровью (тяжкого и средней тяжести), изнасилование, кража, вымогательство и другие преступления.

Субъектом рассматриваемого преступления может являться любое  вменяемое физическое лицо, достигшее  четырнадцатилетнего возраста.

Чтобы быть способным ответить за свои поступки и нести уголовную  ответственность, лицо должно иметь  определенный уровень сознания, что  связано с достижением достаточного возраста. Малолетний не осознает социального  значения своих действий, а иногда не понимает и их фактического характера, и не способен предвидеть последствия  своих действий. Определенный уровень сознания и социального развития приобретается с достижением возраста, когда под влиянием семьи, школы, социального окружения подросток понимает, что хорошо и что плохо, в каких случаях его действия могут причинить вред другим людям и обществу.[30]

Достаточный уровень социального  сознания позволяет предъявить несовершеннолетним требования сообразовывать свое поведение  с правилами, установленными в обществе. Поэтому несовершеннолетние могут  нести ответственность за совершение преступлений. Необходимым признаком субъекта преступления является вменяемость, т.е. наличие достаточного психического здоровья, при котором лицо способно понимать характер своих действий и их последствий и руководить своим поведением.

Необходимым условием уголовной  ответственности является наличие  вины у лица, совершившего общественно опасное деяние. Лица, страдающие психическими расстройствами и в силу этого не способные сознавать характер совершаемых ими действий или оценивать их социальное значение, а также не способные руководить своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не могут действовать умышленно или неосторожно, т.е. проявить вину в уголовно-правовом смысле. Поэтому, рассматривая дела об общественно опасных деяниях, совершенных лицами, не способными нести уголовную ответственность и признанных невменяемыми, суд выносит не приговор (решение о виновности или невиновности), а определение.

Лица, не понимающие фактическую  сторону своих действий или их социальное значение, не могут быть субъектами преступления. Такие лица нуждаются не в исправлении путем  применения наказания, а в лечении. Поэтому необходимым признаком  субъекта преступления, наряду с достижением  определенного возраста, является вменяемость. Определение вменяемости разработано  доктриной уголовного права.

«Вменяемость есть способность  лица сознавать во время совершения преступления фактический характер и общественную опасность своих  действий (бездействия) и руководить ими, обусловливающая возможность  лица признаваться виновным и нести  уголовную ответственность за содеянное, т.е. юридическая предпосылка вины и уголовной ответственности».