Убийство совершенное в состоянии аффекта

     В период действия норм УК РСФСР (в частности, ст. ст. 104, 110) юристами неоднократно обсуждался вопрос о том, что понимать под "внезапно возникшим сильным душевным волнением", какое место в связи с этим должно отводиться судебно-психологической экспертизе при расследовании преступлений данной категории и т.п. Уже тогда становилось очевидным, что сам термин "душевное волнение", заимствованный уголовным правом из области житейской психологии, не мог более считаться строго научным (как, впрочем, и "душевная болезнь" - термин, от которого давно отказались в психиатрии). И в наши дни исследователи подчеркивают, что использование многозначного слова "душевное" в качестве синонима термина "психическое" едва ли уместно в языке законодательства, так как несколько архаизирует его и отчасти нарушает строгость и точность изложения, присущую официально-деловому стилю⁵. Это лишний раз подтверждает известную истину о том, что люди длительное время могут находиться в плену старых догм, представлений, прежних понятий и терминов, допускающих их различное, часто произвольное толкование.

     "Система  терминов в целом и отдельный  термин подвержены семантическим  изменениям в связи с изменением  общего состояния (парадигмы)  науки и концепций конкретной  научной дисциплины"⁶. В настоящее время наблюдается такое стремительное развитие психологии, что прежние понятия и термины во многом перестали отвечать современному научному уровню и соответствовать понятийному аппарату психологической, да и правовой науки. Именно поэтому при подготовке проекта нового УК РФ в статьях, предусматривающих уголовную ответственность за совершение убийства, причинение вреда здоровью в экстремальном состоянии психики, термин "внезапно возникшее сильное душевное волнение" был заменен на заимствованное из психологии вполне определенное и четкое понятие аффекта, под которым подразумевается "стремительно и бурно протекающий эмоциональный процесс взрывного характера, который может дать не подчиненную сознательному волевому контролю разрядку в действии"⁷.

     Однако  в принятом в 1996 г. Государственной  Думой в окончательном варианте УК РФ, а именно в VII разделе (о преступлениях против личности) термин "состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения" появился вновь, в то же время в этом разделе сохранилось и понятие "состояние аффекта".

     В связи с этим в юридической  практике обоснованно возникает  ряд вопросов. Во-первых, если в названия ст. 107 и ст. 113 УК РФ был введен в качестве определяющего термин "состояние аффекта" (без всяких пояснений!), то почему в их тексте в качестве главного (на первом месте!), доминирующего по смыслу термина вновь фигурирует заимствованное из прежнего УК РСФСР состояние "внезапно возникшего сильного душевного волнения" - ВВСДВ, а слово аффект, заключенное в скобки, оказывается перемещенным на второе место? Была ли необходимость в дублировании психологического термина "аффект" юридическим понятием ВВСДВ, чтобы при окончательном редактировании проекта УК РФ в рассматриваемых правовых нормах создавать внутреннюю смысловую, терминологическую противоречивость?

     Во-вторых, как следует судам при рассмотрении уголовных дел данной категории толковать содержание указанных статей: состояние ВВСДВ и состояние аффекта - это одно и то же (смысловые эквиваленты, семантические дублеты) или нет? Если оба эти понятия равнозначны, тогда зачем было обращаться к устаревшему понятию душевного волнения? Может быть, инициаторы этой терминологической путаницы объяснят работникам правоприменительных органов, и что с точки зрения уголовного права означает слово душа, а также производное от него - душевный (в частности, что значит "душевное волнение", тем более "сильное")?

     В контексте упомянутых правовых норм словосочетание ВВСДВ, когда-то перешедшее в уголовное право из области  житейской психологии, приобрело  статус уголовно-правового понятия  и стало рассматриваться в  качестве квалифицирующего признака. Следовательно, оно (как и любой термин) должно точно обозначать вкладываемое в него научное содержание, быть однозначным, стилистически нейтральным⁸.

     А этой однозначности, если говорить о  содержании термина ВВСДВ, к сожалению, нет. Именно данным обстоятельством можно объяснить тот факт, что разными авторами он постоянно уточняется, более того, совершенно по-разному трактуется, а в настоящее время то же самое происходит и с понятием аффекта. Хотя каждому ясно, что текст, определяющий содержание любой правовой нормы, должен четко выражать волю законодателя, быть понятным, однозначным, исключающим всякую произвольную интерпретацию, тем более расширительного характера.

     Кроме того, важно отметить, что в процессе конструирования юридических текстов  помимо вводимых в них понятий и терминов большое значение имеют также знаки препинания: запятые, скобки и т.д. Как известно, пунктуация тесно связана со смысловой стороной речи, поэтому расстановка знаков препинания может существенно влиять на смысловое содержание законодательного акта.

     Таким образом, психолингвистический анализ фрагментов показывает, что приведенные  выше неточности в изложении правовых норм в текстах указанных статей УК РФ допускают прямо противоположные варианты их смыслового восприятия, различного понимания, произвольной расширительной интерпретации, а следовательно, и субъективного толкования при рассмотрении конкретных уголовных дел, способствуя тем самым возникновению терминологической путаницы, двусмысленности и разночтения в судебной практике. По справедливому замечанию С.Н. Шишкова, "сама законодательная терминология - "внезапно возникшее сильное душевное волнение (аффект)" - невольно становится символом этой противоречивой двойственности и может трактоваться различно.

     Таким образом, аффект - это психологический  термин. В уголовном праве ему  соответствует понятие "сильное, внезапно возникшее психическое  расстройство", которое делится  на два вида: патологическое и физиологическое.

     Патологический  аффект в соответствии с законом  относится к числу временных  психических расстройств, при которых  лицо не сознает фактического характера  и общественной опасности своих  действий (бездействия) либо не может  руководить ими. Такое лицо признается невменяемым и освобождается от уголовной ответственности.

     Физиологический аффект представляет собой чрезвычайно  сильное, бурно протекающее, кратковременное  эмоциональное возбуждение взрывного  характера, которое находит разрядку в совершении активных действий при торможении интеллектуального процесса и ослаблении волевого контроля. При этом виде аффекта сознание человека сужается, дезориентируется, но не исключается полностью, в связи с чем и действия, совершенные в таком состоянии, признаются преступными. Вместе с тем с учетом особого эмоционального состояния виновного законодатель конструирует так называемые привилегированные составы, в которых устанавливается сравнительно мягкое наказание для лиц, в состоянии аффекта совершивших умышленные убийства или причинивших тяжкий либо средней тяжести вред здоровью потерпевшего. Квалификация действий виновного, совершенных в состоянии физиологического аффекта, даже при наличии отягчающих обстоятельств идет по соответствующим привилегированным составам преступлений (ст. 107, 113 УК)

      2 ЮРИДИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ УБИЙСТВА, СОВЕРШЕННОГО В СОСТОЯНИИ АФФЕКТА

2.1 Уголовно-правовая характеристика убийства в состоянии аффекта как привилегированного состава преступления

     Субъектом рассматриваемых преступлений может  быть любое физическое лицо, вменяемое  и достигшее к моменту совершения преступления 16-летнего возраста и  находящееся в особом психическом состоянии.

     Основной  процент осужденных приходится на возрастную категорию от 25 до 50 лет. В подавляющем  большинстве потерпевшие и осужденные являлись либо супругами, либо сожителями, либо родственниками. Поэтому при  разработке и осуществлении системы профилактических мер больше внимания следует обращать именно на указанные возрастные группы в семейно-бытовой сфере.

     Как видно из приведенных данных, 16% убийств  в состоянии аффекта совершаются  несовершеннолетними, из них 6% подростками, не достигшими 16-летнего возраста.

     Это свидетельствует о сравнительной  распространенности подобных преступлений среди несовершеннолетних. Поэтому  Т.В. Сысоева предлагает установить минимальный возраст уголовной  ответственности при совершении преступлений, предусмотренных ст. 107 УК РФ, 14 лет. Нет сомнений, указывает она, что в возрасте от 14 до 16 лет несовершеннолетний уже располагает возможностью в достаточной мере осознавать опасность своего противоправного поведения, может сообразовать свое поведение с требованиями, предусмотренными обществом⁹. Сложно согласиться с этим предложением по следующим основаниям. Теория уголовного права придерживается мнения, нашедшего отражение в ч. 2 ст. 20 УК, что привлекать 14-летних к уголовной ответственности следует только за умышленные преступления высокой степени общественной опасности. В анализируемых случаях степень общественной опасности не является таковой, что следует из анализа размера наказания, поскольку это преступления, совершаемые при смягчающих обстоятельствах.

     Любое преступление как социальное явление  реально проявляется в действиях, поведении людей. Поэтому любой поведенческий акт индивида должен быть осознан им и руководим.

     "Состояние  физиологического аффекта сохраняет  способность осознания оценки  значения собственного поведения  и руководства им в границах  нормального течения эмоциональных процессов здорового человека. Проявляясь внешне как импульсивные, автоматизированные движения, аффективные действия сохраняют свою сознательно-волевую основу и с полным основанием могут быть отнесены к разряду волевых поведенческих актов"¹⁰.

     Таким образом, состояние аффекта не лишает лицо, совершившее убийство, вменяемости. Оно способно осознавать характер совершаемых действий и руководить ими. Поэтому физиологический аффект следует отличать от патологического. Последний отличается от физиологического аффекта глубоким помрачением сознания, что лишает виновного возможности осознавать свои действия и руководить ими и соответственно исключает основания уголовной ответственности.

     Необходимо  отметить, что 14,5%¹¹ осужденных за преступления в состоянии аффекта, хотя и были признаны вменяемыми, но имели те или иные отклонения психики от нормы и страдали различными психическими заболеваниями: психопатией, олигофренией, эпилепсией и т.п. Такого рода болезненные состояния психики, как показывает исследование, у психически неполноценных лиц зачастую обусловливают возникновение способности к неправильным, неадекватным, ошибочным действиям в силу того, что уровень сознательной регуляции у них намного снижен. Такие лица не могут в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими (ст. 22 УК РФ). Закрепленный в данной статье институт в теории уголовного права получил название "ограниченная вменяемость". Не решая вопроса о преступности или непреступности деяния, она дает более широкие возможности для дифференциации и индивидуализации наказания лиц, страдающих психическими аномалиями.

     Некоторые авторы считают целесообразным отнесение  физиологического аффекта к указанному институту. Так, например, А.И. Марцев в своей монографии указывает: "Являясь структурной частью психики человека, эмоциональное состояние, именуемое в законе аффектом, тоже представляет собой психическое расстройство, не устраняющее вменяемости. Поэтому есть все основания для признания того факта, что лицу, действующему в состоянии аффекта, присуща ограниченная вменяемость"¹².

     На  наш взгляд, данные доводы не совсем убедительны. Считаем отнесение  физиологического аффекта к указанной  категории нецелесообразным по следующим причинам. Во-первых, следует иметь в виду, что физиологический аффект - это свойство здоровой психики реагировать соответствующим образом на отрицательный раздражитель. Наличие "вторичных условий" (болезненного состояния организма, психопатии, неврозов и других пограничных состояний психики) лишь увеличивает вероятность возникновения аффекта, но возникают они на нормальной физиологической почве. В этой связи справедливой представляется точка зрения О.Д. Ситковской, согласно которой "оценка аффекта должна зависеть не от того, у кого он возник, а от того, насколько выражены симптомы аффекта, имеются ли нарушения сознания, истощение и иные признаки, характеризующие качественное отличие патологического аффекта от физиологического"¹³. Автор обоснованно отмечает, что важным является "изучение симптомов психологического состояния субъекта при совершении им противоправных действий, а не почвы, на которой возникает аффект"¹⁴. Во-вторых, причиной аффекта являются не психические аномалии, имеющиеся у виновного, а провокационные действия потерпевшего. Это обстоятельство подчеркивается и в ст. 22 УК РФ, где говорится, что "лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии ограниченной вменяемости, то есть не могло в полной мере осознавать значение своих действий или руководить ими вследствие болезненного психического расстройства, подлежит уголовной ответственности".