Молодежная преступность в Италии

 

“Специализированная” норма о  злоупотреблении доверием предусмотрена  ст. 437 (3) французского Закона о торговых товариществах (1966 г.). Статья эта предусматривает  ответственность за злоупотребление  в отношении имущества или  кредита со стороны управляющих  акционерным обществом, круг которых  строго определен в законе. В отличие  от abuse de confiance для наступления ответственности достаточно лишь злонамеренно использовать в личных интересах и вопреки интересам предприятия его имущество или кредит.

 

Норму об организации фиктивной  неплатежеспособности нельзя смешивать  с нормой о банкротстве. Значение этой нормы весьма ограниченно, она  применяется только в случае уклонения  от исполнения деликтных обязательств*(47). Большее значение имеет норма о банкротстве. В связи с вступлением в силу нового Уголовного кодекса норма об уголовной ответственности за банкротство Законом N 92-1336 от 16 декабря 1992 г. *(48) перемещена из УК в текст Закона о несостоятельности.

 

Франция, как и Германия, отказалась от традиционного понимания злостного  и неосторожного банкротства*(49), однако реформа была проведена на десятилетие позже германской. Законом N85-98 от 25 января 1985 г. было определено, что во Франции не различается банкротство злостное и неосторожное. Единое наказание было установлено по общей норме о банкротстве, сформулированной в ст. 197 данного акта, определившей четыре способа совершения этого преступления. Наряду с действиями, сходными с традиционным злостным банкротством (утайка активов должников, мошенническое увеличение пассива, подлоги в документах бухгалтерского учета или сокрытие этих документов, неведение бухгалтерского учета), была установлена ответственность за умышленные действия, ставящие имущество должника в опасность или уменьшающие его, совершенные с целью предотвратить или отсрочить конкурсное производство. Закон определил в качестве таких действий “разорительные средства получения денег” и некоторые другие уловки, суть которых заключается в том, что лицо ниже цены продает приобретенное имущество, что позволяет ему продолжать платежи, однако ухудшает имущественное положение.

 

Таким образом, новое французское  законодательство отчасти декриминализировало банкротство (что касается традиционной нормы о неосторожном банкротстве). С другой стороны, понятием банкротства охвачены ранее ненаказуемые действия (близкие к неосторожному банкротству), наказание за которые было уравнено с наказанием за традиционное злостное банкротство*(50). Необходимо отметить, что положения о банкротстве во французском Законе N 8598 1985 г., краткие и простые в сравнении с громоздкой германской дефиницией, критикуются ввиду того, что не охватывают некоторых объективно тяжких посягательств*(51).

 

“Составляющим элементом” банкротства  признается возбуждение конкурсного  производства в отношении должника. Для уголовного преследования достаточно дождаться начала судебных оздоровительных  мероприятий, которые, согласно французскому праву, обязательно предшествуют конкурсу.

 

 

Имущественные преступления в Великобритании

 

 

Британское уголовное право  в определении имущественных  преступлений имеет мало общего с  законодательством России и других стран европейского континента. Уголовная  ответственность за имущественные  преступления определяется в основном законами о краже (Theft Acts) 1968, 1978 и 1996 г. В систему имущественных преступлений, наряду с theft, входят: мошенничество, разбой, burglary, прикосновенность к краденым вещам и некоторые другие деяния. Ответственность за повреждение имущества определяется Законом об уголовном повреждении имущества (Criminal Damage Act).

 

Наиболее широкое понятие имущественного преступления theft (обычно оно переводится как кража)*(52) определяется как “бесчестное присвоение имущества, принадлежащего другому, с намерением лишить потерпевшего этого имущества навсегда”. Понятием кражи охватываются все ненасильственные виды преступного приобретения чужого имущества, за исключением мошенничеств. Кража, ненасильственный грабеж и присвоение (в нашем понимании) рассматриваются в качестве theft.

 

Предметом кражи является имущество (property), которое включает “деньги и все иное имущество, в том числе real и personal property, имущественные права и другое неосязаемое имущество”. Real property включает здания и земельные участки (т. е. близка континентальному пониманию недвижимости). Кража в отношении земельных участков возможна лишь при наличии дополнительных условий, определенных в п. 2 ст. 4 Закона о краже 1968 г. По существу, речь идет о том, что земля может быть украдена только путем злоупотребления доверием, а составляющие часть земли (с юридической точки зрения) отделимые предметы (например, деревья) и любым другим способом.

 

К “имущественным правам” относятся, в частности, деньги, находящиеся  в банке. Не могут быть предметом  кражи информация и электричество (кража электричества составляет самостоятельное преступление, предусмотренное  ст. 13 Закона о краже 1968 г.).

 

Предметом этого преступления является только такое имущество, которое  “принадлежит другому”. Таковым считается имущество, которым другое лицо “владеет”, которое оно “контролирует” либо имеет в его отношении любое “имущественное право или интерес”. При этом несущественно, имеет ли похититель сам какие-либо права на имущество. Важно, чтобы имущество изымалось у другого лица, во владении или под контролем которого оно находится. Например, лицо было обвинено в краже собственного автомобиля из гаража, которую совершило с целью уклониться от уплаты за ремонт, сделанный в гараже. В правоведении и в судебной практике однозначно не решен вопрос должно ли быть нарушаемое “владение” или “контроль” правомерным, т. е. можно ли, например, украсть у вора.

 

“Контроль” является более широкой  категорией, чем “владение”. Лицо может  “владеть” только тем имуществом, о котором ему известно, что  оно находится в его “владении”. “Контроль” распространяется и на имущество, о наличии которого лицо не осведомлено. Например, судовладелец может не знать о конкретных вещах, которые принадлежат ему на его  судне. Хотя этот вопрос также решается неоднозначно. Под “имущественным интересом” понимается, например, интерес  участника компании в отношении  имущества компании. Более того, отмечается, что директора компании, даже если иных акционеров нет, могут  похитить имущество компании, если бесчестно его присвоят, так как  компания имеет особую юридическую  личность (т. е. является юридическим  лицом)*(53).

 

Не всякий “интерес” подлежит защите. Например, не подлежит защите интерес, происходящий только из соглашения по передаче вещи. Так, если заключен договор  о продаже вещи, но продавец нарушил  его, продав вещь на более выгодных условиях другому покупателю, поступок продавца, хотя и поступившего бесчестно, будет являться не кражей, а гражданским правонарушением.

 

Имущество “принадлежит другому” и в случае, если лицо получило его в пользу другого, обязавшись поступить с этим имуществом определенным образом. Указанная обязанность должна быть юридической, а не моральной. Например, по одному из дел лицо было осуждено за кражу денег, которые оно собирало на благотворительные цели. Однако, поскольку эти деньги никому другому (т. е. никакому конкретному лицу) не принадлежали, приговор был отменен ввиду отсутствия имущества, “принадлежащего другому”. В подобных случаях возможно привлечение к ответственности только за мошенничество, если будет установлен намеренный обман в момент получения денег*(54). Напротив, в другом деле виновная в растрате денег, которые были переданы соседом по квартире для оплаты счета за газ, была осуждена за кражу. Суд счел, что тут была юридическая обязанность передать деньги.

 

В силу закона в качестве кражи  рассматривается присвоение имущества, по ошибке переданного виновному (т. е. простое присвоение германского  типа), однако лишь в том случае, если лицо в соответствии с нормами  гражданского права обязано вернуть  необоснованно приобретенное. Такая  обязанность в гражданском праве  существует далеко не во всех случаях. Более того, гражданско-правовые нормы  здесь настолько запутанны, что  по одинаковым деяниям (например, по делам  о присвоении излишне выплаченной  зарплаты) имеются прямо противоположные  решения.

 

Присвоение (appropriation) при краже понимается как принятие лицом на себя прав собственника, независимо от того, похитил ли он имущество бесчестно, либо оно правомерно оказалось в его владении, а присвоил он его впоследствии, обращаясь с имуществом как с собственным. Однако если лицо добросовестно купило имущество, а впоследствии узнало, что оно краденое, и продолжает владеть им как собственным, присвоения не будет.

 

Субъективная сторона кражи  характеризуется бесчестностью  и намерением навсегда лишить собственника его имущества. Вопрос бесчестности вопрос факта, который решается судом, исходя из всех обстоятельств дела. Присяжные или магистраты, решая  вопрос о бесчестности, исходят из стандарта среднего разумного человека, учитывается также то обстоятельство, сознавал ли подсудимый, что его  действия, исходя из этого стандарта, расцениваются как бесчестные. В  силу закона не рассматривается в  качестве бесчестного присвоение имущества, если лицо уверено в следующем: а)что вправе совершить такие действия; б)что получило бы согласие собственника (если бы он знал о присвоении и его обстоятельствах); в)что лицо, которому принадлежит имущество, не может быть установлено путем принятия разумных мер*(55).

 

Закон также прямо указывает, что  бесчестными могут быть признаны действия лица несмотря на то обстоятельство, что оно в момент присвоения желало заплатить за имущество.

 

Поскольку обязательным признаком  кражи является намерение лишить собственника имущества навсегда, временное  позаимствование, например, угон автомобиля, не рассматривается в качестве кражи (угон является самостоятельным преступлением, предусмотренным ст. 12 Закона о краже 1968 г.). Временное позаимствование денег, однако, будет кражей, так как виновный возвращает не те же, а другие деньги (это правило распространено и на безналичные деньги).

 

Мошенничество (fraud) в английском праве представлено не в виде единого преступления. Это название объединило несколько самостоятельных преступлений (deception offences). Закон о краже 1968 г. предусматривает ответственность за приобретение имущества путем обмана и получение денежной выгоды путем обмана. Закон о краже 1978 г. предусмотрел ответственность за получение услуг путем обмана и уклонения от исполнения обязательств путем обмана. Закон о краже 1996 г. установил ответственность за обман, повлекший совершение финансовых операций на счетах в кредитных организациях. Кроме того, с мошенничеством непосредственно связаны нормы о ложной отчетности и злоупотреблениях с документами*(56).

 

Современные английские нормы о  преступлениях, связанных с банкротством и несостоятельностью, сосредоточены  в Законе о несостоятельности 1986 г. Данный акт содержит десятки уголовно-правовых запретов. Система этих преступлений чрезвычайно сложна, отличается формализмом  и отсутствием широких догматических  обобщений, однако на практике достаточно эффективна*(57).

 

Английский разбой (robbery) определен в ст. 8 Закона о краже 1968 г. следующим образом: “Лицо виновно в разбое, если оно совершает кражу и непосредственно перед этим либо во время этого, и с целью сделать это, оно использует насилие в отношении другого лица либо повергает любое лицо в страх или пытается повергнуть любое лицо в страх подвергнуться насилию во время и на месте совершения преступления”. Таким образом, речь идет о краже (theft), соединенной с насилием. Причем насилие должно быть направлено именно на совершение кражи и должно предшествовать или сопутствовать краже во времени. Если разбой совершается с угрозой насилием, угроза должна быть направлена на применение насилия в месте и во время похищения имущества. В целом robbery напоминает германский разбой и (в нашем понимании) охватывает разбой и насильственный грабеж*(58). Однако следует учитывать, что это преступление законом тесно связано с понятием кражи, предмет которой значительно шире предмета германского и русского разбоя. Важно отметить чрезвычайно суровое наказание за это преступление вплоть до пожизненного лишения свободы. Причем это наказание предусмотрено не только за разбой, но и за нападение с целью его совершить, которое рассматривается в качестве самостоятельного преступления.

 

Burglary не имеет аналогов в российском праве. Статья 9 Закона о краже 1968 г. предусматривает, что “лицо виновно в burglary, если: a) оно неправомерно проникнет в любое здание или часть здания с намерением совершить любое преступление, указанное в части 2 настоящей статьи; или b) незаконно проникнув в любое здание или часть здания, оно украдет или попытается украсть что-либо в здании или его части, либо причинит или попытается причинить любому лицу в этом здании или его части любой тяжкий телесный вред”. Часть 2 этой статьи указывает не только на кражу и причинение тяжкого телесного вреда, но и на изнасилование и незаконное повреждение имущества (как самого здания, так и любого предмета в нем).

 

Таким образом, в первом случае наказывается само проникновение, если в момент проникновения  было намерение совершить кражу, причинить тяжкий телесный вред, совершить  изнасилование или повреждение  имущества. Во втором случае лицо проникает  в здание или помещение внутри здания, не имея намерения совершить  эти преступления, но, проникнув, совершает  их. Данное преступление рассматривается  в качестве имущественного посягательства прежде всего в связи с тем, что виновный нарушает границы чужого владения (trespass), тем самым поражая имущественные права на недвижимость.

 

Прикосновенность к краденому (handling stolen goods) охватывает: а)бесчестное приобретение заведомо краденого имущества; б)бесчестное хранение, перемещение, размещение или реализацию заведомо краденого имущества в пользу другого лица; в)бесчестную помощь другому лицу в хранении, перемещении, размещении или реализации заведомо краденого имущества.

 

Это преступление рассматривается  в качестве более опасного, чем  обыкновенная кража, и предусматривает  суровое наказание (до 14 лет лишения  свободы).

 

 

Преступления против собственности  в России

 в сравнительно-правовом аспекте

 

 

Даже при беглом сравнении очевидным  становится значительное сходство российской системы преступлений против собственности  с германской. Этому сходству есть историческое объяснение. Германское право как непосредственно, так и посредством права других стран (Литвы, Дании идр.) оказывало существенное влияние на российское законодательство на всех этапах его становления и развития. В ХIХ в. целое поколение юристов изучало уголовное право по учебнику германского правоведа А. Бернера. Виднейшие русские правоведы учились в германских университетах. В конце ХIХ начале ХХ в. на труды немецких правоведов таких как К. Биндинг, Ф. Лист в русской юридической литературе ссылались не реже, чем на труды русских ученых. Таким образом, хорошо это или плохо, уголовное право России объединяет с немецким уголовным правом естественная историческая связь. На рубеже ХIХ и ХХ вв. системы имущественных преступлений в России и в Германии были почти тождественны, что наиболее ярко проявилось в Уголовном уложении 1903 г. При этом речь шла не о простом копировании русская юридическая мысль широко использовала достижения германского правоведения, к которым, несомненно, относится и германская система имущественных преступлений*(59). Последняя воспринималась критически. К примеру, Уложение 1903 г. содержало общую норму о злоупотреблении доверием германского типа в духе Misbrauchstheorie*(60), которая дополнялась нормой об акционерных злоупотреблениях (в результате учета норм Уложения 1945 г., а также вследствие творческого обобщения зарубежного акционерного уголовного права).