Традиционное общество

Реализация демократии всегда требует более или менее активного  участия членов демоса в политической жизни – прежде всего в электоральном  процессе. Мы не будем затрагивать  здесь возможностей манипуляции  общественным мнением, давления, в той  или иной форме оказываемого противоборствующими  в предвыборной борьбе сторонами  на его формирование. Ясно, однако, что  одно дело, когда весь демос (или, выражаясь  современным языком, электорат) состоит  из нескольких десятков тысяч человек, и совсем другое – если в него входят сотни тысяч или даже миллионы. А именно такая ситуация складывается в ходе первого из рассматриваемых  нами процессов индустриализации –  формирования крупных национальных государств. Для эффективной борьбы за власть уже необходимо:

¦ во-первых, привлечение  средств массовой коммуникации (которые  предстоит создать и основательно развить), поскольку без их использования  фактически невозможно постоянное и  массированное воздействие на общественное мнение;

¦ во-вторых, привлечение  инструмента организационного обеспечения  предвыборной борьбы; таким инструментом оказываются массовые политические партии

Одной из характерных черт индустриальных обществ, на которую  указывал Р. Арон, является институционализация  политической жизни вокруг массовых партий. Формирование же у граждан  устойчивых политических ориентаций, аттитюдов, симпатий и антипатий  предполагает достаточно длительное и  устойчивое усвоение ими целого комплекса  как элементарных, так и более  сложных знаний, позволяющих им: определяться в своих намерениях; разбираться в расстановке различных  политических сил и их реальных возможностях; осознавать свои интересы и предпочтения; понимать механизмы собственного участия  в предвыборной борьбе и т. д.

Усвоение такого рода знаний наращивается как бы исподволь, активные участники политической борьбы не жалеют средств на развитие своеобразной системы  «политического образования», которая  органически вплетена в ткань  социального процесса индустриализации. Знаменитая ленинская фраза относительно того, что неграмотный человек  стоит вне политики, лишь резюмирует многолетний опыт кропотливой и  длительной работы многих различных  партий по привлечению на свою сторону  политических симпатий как можно  большей части населения. И эта  вовлеченность все большей части  населения, иногда помимо его собственной  воли и желания, в политические игры пусть даже в качестве пассивных  участников, своеобразного «весового  фона», бесспорно, оказывает свое влияние  на повышение общего интеллектуального  уровня общества.

Господствующий  характер экономических отношений. В сфере экономики одной из наиболее характерных черт индустриального общества является практически полная коммерциализация производства. Суть коммерциализации, особенно на начальных этапах развития индустриальной революции, максимально кратко выражается в простейшем лозунге: «Все – на продажу!» Это означает практически безраздельное господство рынка. В то время как в традиционном обществе на рынок поступает сравнительно небольшая доля производимого продукта, а остальное потребляется самими производителями, абсолютное большинство экономических единиц индустриального общества львиную долю своего продукта, если не весь его объем, производят именно для рынка; и на рынке же приобретают все, что им необходимо как для производительного процесса, так и для личного потребления. Таким образом, в ходе индустриальной революции экономика пропитания исчезает или на какое-то время сохраняется лишь в периферийных регионах, куда капитализм еще не проник.

Стержневой основой всех производственных и непроизводственных отношений в индустриальном обществе становится частная собственность  на капитал, который Маркс определил  как «самовозрастающую стоимость». Колоссальный рост оборота, естественно, предполагает наличие высокоразвитой и надежной финансово-кредитной  и денежной системы. И становление  такой системы, и поддержание  бесперебойного функционирования, и  тем более развитие ее предполагают наличие достаточно большого и все  возрастающего количества занятых  в ней специально подготовленных людей. Такая подготовка ведет к  наращиванию и социального, и  индивидуальных интеллектов, а также  к общей рационализации всей общественной жизни. В общей культуре индустриального  общества все менее ценится мускульная рабочая сила. Практически в любом  производстве более важную роль начинает играть не количество, а качество работников, которое зависит от полученного ими образования.

Темпы экономического роста  все увереннее опережают темпы  демографического роста: увеличение численности  населения вначале стремительно ускоряется, затем постепенно снижается, а кое-где и полностью прекращается. Плодовитость утрачивает свою прежнюю  ценность. Родители уже не видят  в своих детях тех, кто будет  обеспечивать их спокойную старость, а власти перестают усматривать  в плодовитости источник экономического или оборонного потенциала. «Производство  потомства обходится дорого и  вынуждено конкурировать с другими  запросами и формами самоудовлетворения и самореализации».[363]

Изменяется и экономическое  благосостояние практически всех членов общества. Одной из составных частей индустриальной революции становится революция в производительности труда, которая за 75–80 лет ХХ века фактически превратила пролетария в  представителя среднего класса с  доходом, постепенно приближающимся к  уровню представителей высшего сословия.[364] Дополнительная производительность воплощается  в увеличении покупательной способности  населения, другими словами, приводит к повышению жизненного уровня.

Рост производительности реализовывается и в увеличении продолжительности свободного времени  рабочих.

Непрерывный и устойчивый экономический рост, развитие массового  производства приводят к тому, что  главным критерием оценки эффективности  общества становится не просто ощущение его членами состояния благополучия (которое, впринципе, возможно и при  сравнительно низком уровне жизни в  сочетании со столь же низкими  запросами), а неуклонный рост реального  экономического благосостояния. Это  ведет к постепенному выравниванию (уплощению) профиля экономической  стратификации и снижению ее высоты. Существующие в индустриальном обществе различия между экономическими статусами  распределяются по шкале неравенства  все более равномерно и плавно в сравнении с традиционным обществом.

Общий характер организационно-технологического уровня. Индустриальная революция приводит в действие два взаимосвязанных фактора, определяющих уровень развития как технологий, так и организации производства.

Первый фактор– господство машинного производства на основе механизации. Возрастает, прежде всего, приложение неодушевленных источников энергии  к механизации производства –  паровых двигателей на первых этапах индустриализации, электричества и  двигателей внутреннего сгорания на последующих. Возможности наращивания  мощности при этом оказываются практически  неограниченными.

Кроме того, процесс индустриализации оказывается тесно связанным  с постоянным внедрением в производство технических и технологических  инноваций, а также быстрым моральным  устареванием (которое все чаще опережает  чисто физический износ) действующих  станков, механизмов, оборудования и  производственных технологий.

В результате все участники  производительного процесса вне  зависимости от своего желания должны постоянно осваивать все новые  и новые виды техники и технологий – так проявляет свое действие упоминавшийся выше закон перемены труда. Это, в свою очередь, заставляет людей постоянно повышать свой интеллектуальный уровень, а многих – заниматься и техническим творчеством.

Второй фактор – реорганизация  производства на фабричной основе. Она тесно связана с общим  процессом нарастания концентрации капитала и отражает ее. Семья утрачивает свою прежнюю роль основной хозяйственной  единицы. Множество людей, машин  и механизмов концентрируется на пространственно ограниченных площадях. Возникает плотность контактов  и такой обмен информацией (причем информацией специальной, носящей  в значительной степени научно-технический  характер), который был невозможен в традиционном обществе с его  преимущественно сельскохозяйственным и ремесленным производством, отличающемся внутрисемейной или внутрицеховой  замкнутостью.

Резкое снижение в производстве товаров и услуг роли так называемого  «малого семейного бизнеса» ведет  к тому, что лишь очень узкий  круг профессий позволяет зарабатывать человеку средства к жизни, оставаясь  в пределах своего дома. Место работы абсолютного большинства членов общества расположено в большей  или меньшей удаленности от их жилищ, поскольку характер современного производства требует концентрации техники и рабочей силы на специальном  локализованном пространстве. Даже труд ученых невозможен вне библиотек  и технически оснащенных лабораторий, сосредоточенных в университетах  и исследовательских центрах.

Все эти изменившиеся социальные условия в колоссальном объеме увеличивают  плотность профессиональных и личностных контактов и непосредственных взаимодействий, в которые теперь приходится вступать между собою людям в течение  рабочего дня и всей жизни. Причем эти контакты в абсолютном большинстве  носят отнюдь не родственный характер. По некоторым данным, общее число  такого рода контактов, приходящееся сегодня  на одного «среднестатистического»  члена общества в течение одного календарного года, примерно равно  их объему за целую жизнь сто лет  назад. В результате соответствующим  образом возрастает и общий объем  циркулирующей в обществе информации, в том числе (и, может быть, даже особым образом) носящей научный  характер.

Структура занятости. Характерная особенность индустриальных обществ – падение доли населения, занятого в сельскохозяйственном производстве, и соответственно – возрастание доли работников, занятых в индустриальном секторе. Начало этого процесса в Англии, на родине индустриальной революции, было весьма драматичным и тесно связанным с так называемой политикой «огораживания». Начавшись еще в XV веке, эта политика приобрела всеобъемлющий характер в связи с начавшейся индустриальной революцией. В результате лавинообразно возросших объемов производства в текстильной промышленности взлетели цены на его исходное сырье – шерсть. Землевладельцы – лендлорды и сквайры – лихорадочно бросились в овцеводство, сулившее невиданные прежде возможности стремительного обогащения. Арендаторов гнали прочь, и они, лишенные главного средства производства – земли, превращались большей частью в бродяг и нищих (по распространенному в тот период выражению – «овцы съели людей»). Атак называемые парламентские (т. е. разрешенные законодательными актами) «огораживания» привели в Англии к фактическому исчезновению крестьянства как класса.

Куда устремлялась вся  эта обездоленная масса в поисках  средств к жизни? Разумеется, в  города, где происходил в это время  настоящий экономический бум. Вновь  создававшиеся фабрики и заводы обладали практически неограниченной для своего времени емкостью рынка  труда. Упрощение процесса труда, сводившееся  иногда к нескольким простым манипуляциям с машиной, не требовало особой специальной подготовки, которая при прежнем ремесленном производстве могла занимать годы. Платили за работу гроши, активно использовали детский труд, предприниматели не несли практически никаких затрат на социальную сферу. Однако выбирать было не из чего. Здесь слились воедино несколько процессов, в частности, рост городов и реструктуризация системы занятости, нашедшая свое выражение прежде всего в росте числа занятых в промышленности и снижении доли занятых в сельском хозяйстве.

Разумеется, существенное снижение удельного веса работников аграрного  сектора, сопровождаемое переливом  человеческих ресурсов из аграрного  сектора в другие, в современных  обществах становится возможным  лишь благодаря чрезвычайно высокой, невозможной для традиционного  общества производительности труда  в земледелии и животноводстве. Эффективность  сельскохозяйственного производства в традиционном обществе была такова, что от 2 до 4 работников-аграри-ев могли, помимо себя и своей семьи, прокормить производимым ими продуктом не более  одного человека вне сельскохозяйственной сферы. Этот условный «один человек» охватывал и всех тех, кто был  занят в сфере государственного управления (включая армию и полицейские  силы), и духовенство, и работников ремесленного производства, и купцов (относящихся к сервисному сектору), и работников информационного сектора (наука, образование, искусство), и просто паразитирующие социальные (в основном городские) слои.

В 1800 году в сельском хозяйстве  США было занято 73 % самодеятельного населения, в 1960 году эта доля уменьшилась до 6,3 %, а в 1980-х годах сократилась еще более чем вдвое. Вообще этот показатель – доля населения, занятого в сельском хозяйстве, – служит для многих исследователей важным показателем уровня индустриального развития общества. К примеру, американский социолог Р. Бендикс считает современным такое общество, где сельскохозяйственным трудом занято менее половины наличного населения; при этом индустриальные общества, причисляемые к «современным», могут по данному критерию весьма существенно различаться. Так, если к началу 70-х годов нынешнего века в аграрном секторе экономики Великобритании было занято около 5 % населения, США – менее 6 %, то для СССР и Японии эти цифры составляли соответственно 45 и 49 %.[365]

Характер поселений. С началом индустриальной эпохи стремительно разворачивается процесс, именуемый урбанизацией, – значительное повышение роли крупных городских поселений в жизни общества. Это становится естественным следствием целого ряда различных сторон индустриализации, рассмотренных выше.

Рост урбанистических  поселений в XIX веке и пополнение трех неаграрных секторов занятости  происходили в значительной степени  за счет миграции из сельской местности. Города давали средства к существованию  миллионам людей, которые могли  просто погибнуть или никогда  не были бы рождены в случае, если бы они (или их родители) не мигрировали  в города. Тех, кто переселялся  в эти города или на их окраины, чаще всего гнала туда нужда. Обычно причиной переезда были вовсе не благожелательные советы более состоятельных деревенских  соседей и не мнимая благотворительность  неких горожан, предоставляющих  рабочие места тем, кто желал  заработать себе на жизнь. Как правило, непосредственной побудительной причиной к переезду служили слухи о  бедняках, спасших себя переездом  в разрастающиеся города, из которых  приходили сведения о наличии  там неплохо оплачиваемой работы.

В 1800 году в городах мира проживало 29,3 млн человек (3 % населения Земли), к 1900 – 224,4 млн (13,6 %), а к 1950 – 706,4 млн (38,6 %).[366] В индустриализированных западных обществах процесс урбанизации на протяжении XIX века был особенно быстрым: например, в Великобритании, на родине индустриальной революции, в 1800 году насчитывалось около 24 % городского населения, а в 1900 году в городах проживало уже 77 % англичан.[367]

Если считать, что урбанизация  – это не просто повышение доли городского населения, а населения  сверхкрупных городов, тех, что именуют  мегаполисами,[368] то можно было бы обратиться к данным о темпах урбанизации, которые  приводит в своей работе «Футурошок»  Олвин Тоффлер: «В 1850 году только 4 города имели население более 1 млн человек, в 1900 – 19, в 1960 – 141… В 1970 году прирост городского населения составил 6,5 %».[369]