Монотеизм. История возникновения

                   Монотеизм. История возникновения 

Монотеизм. История возникновения. Патриархи пустыни 

Все могучие основатели религий проникали  хотя бы на мгновенья  в сияние центральной  истины; но свет, который  они извлекли из неё, преломлялся и  окрашивался сообразно  их гению и сообразно  временам и странам, в которых осуществлялась их миссия.

Можно ли отрицать, после  всего указанного нами, что духовное начало Бога, лежащее  в основе монотеизма и единства природы, было известно брахманам  и жрецам Амона-Ра? Несомненно, что они  не вызывали вселенную  к жизни посредством  внезапного акта творчества, благодаря произвольной прихоти её Творца, как это делают наши наивные теологи. Нет, они извлекали  последовательно  и постепенно, основываясь  на божественной эманации и на законе эволюции, видимое из невидимого, проявленную вселенную из неизмеримых глубин живого Бога. Двойственность мужского и женского начала исходила из первичного единства, троичность человека и вселенной из творческой тройственности и т.д. Священные числа составляли вечный глагол, ритм и орудие Божественности. 

Проводя эти идеи с ясностью и силой перед  сознанием посвящаемого, брахманы и жрецы  вызывали в нем  понимание сокровенного строения вселенной  по аналогии с строением самого человека, подобно тому, как верная нота, вызванная смычком, проведенным по покрытому песком стеклу, начертывает на нем в малом виде те же гармонически формы вибраций, какие наполняют своими звуковыми волнами необъятные воздушные пространства. 

Но  эзотерический монотеизм  в Египте не выходил  никогда из пределов святилищ. Священная  наука была там  привилегией самого ограниченного меньшинства. Внешние враги  начинали пробивать  бреши в этом древнем  оплоте цивилизации. В эпоху, о которой  пойдет сейчас речь, в XII столетии до Р.X., Азия погружалась  в культ материальности. И Индия быстро подвигалась к  своему упадку. Могучее  государство возникло на берегах Тигра  и Евфрата. Вавилон, этот страшный колосс среди городов, производил огромное впечатление  на кочевые народы, которые бродили  вокруг. Ассирийские  цари объявили себя властителями четырех  частей света и  мечтали распространить свое царство по всему  миру. Они завоевывали  народы, изгоняли их целыми массами, употребляли их на защиту своих границ и натравливали их друг на друга. 

Человечески права и религиозные  принципы были ничто  для преемников Нина и Семирамиды, единственным законом которых  было беспредельное  личное честолюбие. Наука халдейских жрецов была глубока, но в то же время она была менее чиста, менее возвышенна и действительна, чем наука жрецов египетских. В Египте власть не разрывала своей связи с наукой. Жреческое влияние действовало обуздывающим образом на царскую власть. Фараоны оставались учениками Посвященных и никогда не превращались в ненавистных деспотов, какими были цари Вавилона. 

Там, наоборот, раздавленное жреческое сознание делалось орудием  царской тирании. На одном из барельефов Ниневии изображен  Немврод в виде могучего великана, задушившего мускулистыми руками молодого льва, которого он прижимает к своей груди. Это красноречивый символ: он означает, что монархи Ассирии задушили Иранского льва, героический народ Зороастра, уничтожив его первосвященников, разрушив его оккультные школы, обложив тяжелыми податями его царей. 

Если  считать, что святые (rishi) Индии и жрецы Египта содействовали своей мудростью проявлению Божественного Провиденья на земле, можно сказать, что господство Вавилона являлось символом Рока – силы слепой и жестокой. Вавилон сделался таким образом тираническим центром всемирной анархии, средоточием социальной бури, которая охватила Азию своими вихрями, страшным, неподвижным оком судьбы, всегда открытым, как бы подстерегающим народы, чтобы их поглотить. 

Что мог сделать Египет против этого стремительного насильнического  потока? Перед тем, его едва не поглотили  Гиксы; Египет мужественно сопротивлялся, но это сопротивление не могло длиться бесконечно. Еще шесть веков, и персидский циклон, последовавший за вавилонским нашествием, смел с лица земли его храмы и его фараонов. Египет, обладавший в высокой степени гением посвящения и отличавшийся консервативностью, никогда не проявлял наклонности к расширению и пропаганде. 

Неужели же накопленные сокровища  его науки должны были погибнуть? Большая  часть их была погребена  под песками, и  когда появились  Александрийцы, они  в состоянии были откопать лишь частицы  погибших сокровищ. И тогда два  народа, одаренные  противоположными гениями, зажгли свои факелы в восстановленных  Александрийцами святилищах, и факелы эти изливали два потока света, один из которых освещал глубины неба, другой – преображал своим сияньем землю: первый – был гений Израиля, второй – гений Греции. 

Большое значение израильского народа для человечества обусловлено двумя  причинами: первая состоит  в том, что он дал  миру единобожие, вторая – в том, что  от него произошло  христианство. Но вся  миссия Израиля, во всей её целости, становится понятной только тому, кто узнает, что  в символах Древнего и Нового Завета заключается  все эзотерическое  предание прошлого, хотя и в форме  значительно поврежденной – в особенности  Ветхий Завет –  многочисленными  редакциями и переводчиками, из которых большинство  не понимало первоначального  смысла этих символов. Только для разобравших  их внутренний смысл  станет ясным роль Израиля в мировой  истории, ибо этот народ является необходимым  звеном между древним  и новым циклом, между Востоком и  Западом.

Идея  единобожия должна иметь  своим последствием объединение человечества под господством  единого Бога и  единого закона. Но эта идея не в состоянии  осуществиться, пока представители теологии стараются удержать Бога на уровне, пригодном  для детей,1 а люди науки или не признают, или отрицают Его; пока это положение вещей не изменится, нравственное, общественное и религиозное единство нашей планеты останется лишь добрым пожеланием или безжизненным догматом, не способным осуществиться. 

Наоборот, подобное органическое единство становится вполне возможным, если в божественном Начале будет признан  ключ к пониманию  как мира и жизни, так и эволюции человека и общественности. 

И само христианство появляется перед нами во всей своей высоте и  всемирности лишь тогда, когда перед нами раскрывается вся его эзотерическая сторона. Тогда лишь предстанет оно перед нашим сознанием как результат всего предшествовавшего, как сокровищница, заключающая в себе и принципы, и цели, и средства всеобщего возрождения человечества. Лишь раскрывая перед нами полноту своих мистерий, христианство станет тем, чем оно может быть в действительности: религией всеобщего вселенского посвящения. 

Моисей, египетский посвященный  и жрец Озириса, был несомненно учредителем единобожия. Через него этот принцип, скрытый до него под тройным покрывалом мистерий, вышел из глубины храмов на поверхность, чтобы начать свое открытое воздействие на историю человечества. Моисей с мужеством смелого гения сделал из высочайшей идеи посвящения единый догмат национальной религии, и в то же время он выказал мудрую осторожность, открыв всю глубину её лишь небольшому числу посвященных, народной же массе, еще не подготовленной, он ту же идею внушал последствием страха перед единым Богом. В этом пророк Синая имел, очевидно, очень отдаленные цели, которые на много превышали судьбу его собственного народа. Единая, вселенская, всемирная религия человечества – вот к чему сводится истинная миссия Израиля, которая была понята вполне лишь его великими пророками. 

Но  чтобы эта миссии могла осуществиться, нужно было пожертвовать народом, который  являлся её представителем. Еврейская нация  была рассеяна по лицу земли и уничтожена, как народность. Но идея Моисея и пророков продолжала жить и  расти. Преображенная  посредством христианства, возобновленная –  хотя и на низшей ступени, Исламом, –  она должна была оказать  воздействие на варваров Запада и повлиять отраженным образом  и на Азию. 

И с этих пор, что  бы ни случилось с  человечеством, как  бы оно не возмущалось  и не боролось против своего собственного духа, сознание его  не перестанет вращаться  вокруг этой центральной  идеи, как туманность вращается вокруг солнца, которое организует ее. Вот в чем  состояло великое  дело Моисея. 

Для осуществления этого  предначертания, величайшего  со времен доисторического  пришествия Арийцев, Моисей нашел уже  готовое орудие в  еврейских племенах, в особенности  в том из них, которое  водворилось в  Египте, в долин  Гошена, и жило там в рабстве под именем Бен-Иакова. Предшественниками Моисея в деле водворения единобожия были те кочующие мирные цари, которых Библия рисует нам под образом Авраама, Исаака и Иакова. 

Посмотрим же, что представляют собою эти Евреи  и их патриархи. А  затем, попробуем  освободить образ  их великого пророка  от миражей пустыни, с ее мрачными ночами на горе Синая, где гремели раскаты грома легендарного Иеговы. 

За  много тысячелетий  были известны эти  неутомимые кочевники, эти вечные изгнанники под именем Ибримов.2 Братья Арабов, Евреи, как и все Семиты, представляют собою  древнюю помесь белой  расы с черной. Их видели кочующими с места на место на севере Африки под именем Бодонов (Бедуины), вечно без крова и убежища, разбивающими свои подвижные палатки в обширных пустынях между Красным морем и Персидским заливом, между Евфратом и Палестиной. Амониты, Эламиты или Эдомиты, все они отличались одними и теми же признаками. Средством передвижения служили для них верблюд и осел, жилищем – палатка, единственным богатством их были стада, такие же бродячие, как и они сами, питающиеся на чужой земле. 

Подобно предкам своим  Гиборимам, подобно первобытным Кельтам, эти непокорные племена чувствовали отвращение к обтесыванию камня, к укрепленным городам, к податям, к подневольным работам и к каменным храмам. И рядом с этим, чудовищные города Вавилона и Ниневии с их гигантскими дворцами, с их преступной роскошью и с их мистериями, производили на этих дикарей непреодолимое очарование.

Привлекаемые  от времени до времени  этими каменными  темницами, заманиваемые солдатами ассирийских  царей в ряды их войск, они безудержно предавались вавилонским  оргиям. Иногда сыны Израиля бывали соблазняемы женщинами из племени Моавитов, смелыми обольстительницами, славившимися ярким блеском своих глаз. Они заставляли их поклоняться своим идолам из камня и дерева, увлекая их вплоть до страшного культа Молоха. Но кончалось всегда тем, что жажда пустыни захватывала их снова и тогда они бросали все и убегали на её простор. 

Возвратившись в суровые долины, где не было слышно ничего, кроме рева диких зверей, в  необъятные степи, где  можно было направлять свой путь лишь по небесным созвездиям, и где  не было другого освещения  кроме светил, перед  которыми преклонялись их предки, люди эти  начинали стыдиться  самих себя, и если при этом один из их патриархов начинал  вдохновенно говорить об едином Боге, Элоиме, Саваофе, о Владыке небесного воинства, который все видит и не преминет наказать виновного, – эти большие дети, пламенные и дикие, склоняли голову, приникали молитвенно к земле и позволяли вести себя, как стадо послушных овец. 

И постепенно эта идея великого Элоима, Бога единого и всеобъемлющего, наполняла их душу. 

Что же представляли из себя в действительности патриархи? Аврам, Авраам или отец Орам был царем Ура, халдейского города, невдалеке от Вавилона. Ассирийцы изображали его, по преданию, сидящим в кресле с видом благоволения.3 Эта древняя личность, перешедшая в мифологии всех народов, упоминаемая Овидием,4 в библейском рассказе переселяется из Ура в землю Ханаанскую по велению Господа: 

"Господь  явился Аврааму  и сказал ему:  Я, Бог Всемогущий, ходи предо Мной  и будь непорочен;  и поставлю завет  Мой между Мной  и тобою и между  потомками твоими  после тебя в  роды их, завет  вечный в том,  что Я буду Богом  твоим и потомков  твоих, после тебя" (Бытие,  гл. XVII, ст. 1 и 7).  

Это место, переведенное на язык наших дней, означает, что древний  начальник Семитов, по имени Авраам, получивший по всей вероятности халдейское посвящение, был руководим  внутренним голосом, который внушил ему  вести племя свое к Западу и внедрить в него культ Элоима. 

Имя Исаака, своей приставкой Ис указывает на египетское посвящение, тогда как имя Иакова и Иосифа заставляет предполагать финикийское происхождение. Как бы то ни было, можно думать, что три патриарха были тремя родоначальниками различных племен, живших в разные эпохи. Много времени спустя после Моисея, израильская легенда соединила их в одну семью. Исаак превратился в сына Авраама, а Иаков в сына Исаака. Этот способ изображать духовное родство родством физическим был в большом употреблении у древних священнослужителей. 

Из  этой легендарной  генеологии выступает один важный факт: преемственная связь культа единобожия у всех посвященных патриархов пустыни. Что патриархи имели внутренне предуведомления и духовные откровения под видом снов, а иногда и под видом видений в состоянии бодрствования, в этом нет ничего противоречащего эзотерической науке или мировому психическому закону, который господствует над душами и мирами. Эти явления передаются в библейских рассказах в наивной форме посещения ангелов, которым предлагают угощение в палатке.