Самоэффективность личности

1.2. Понятие «локуса контроля»

     Одним из аспектов, отражающих самоэффективность человека, является его т.н. «локус контроля». Локус контроля — психологический фактор, характеризующий тот или иной тип личности. Локус контроля является двухполюсной характеристикой: на одном полюсе находятся интерналы, на другом – экстерналы. У каждого человека есть свое место на шкале интернальности – экстернальности. Интерналы имеют внутренний локус контроля, экстерналы – внешний.

     Интернальная личность оценивает все происходящие с нею значимые события как результат ее собственной деятельности. Интернал считает, что может влиять на события своей жизни, управлять ими и, следовательно, нести ответственность за них и за свою жизнь в целом.

     Экстернальная личность, наоборот, интерпретирует все происходящие в ее жизни события как зависящие не от нее, а от каких-то других сил (Бога, других людей, судьбы и т.д.). Поскольку экстернал не чувствует себя способным как-либо влиять на свою жизнь, контролировать развитие событий. Он снимает с себя всякую ответственность за все происходящее с ним.

     Между интернальными и экстернальными личностями есть и другие отличия, которые могут оказаться существенными с точки зрения их профессиональной деятельности. Так, к примеру, экстерналы характеризуются большей конформностью, подверженностью манипуляциям, они более уступчивы и чувствительны к мнению и оценкам других. В целом, экстернальные личности оказываются хорошими исполнителями, эффективно работающими под контролем других людей.

     Интерналы, в отличие от экстерналов, продуктивнее трудятся не в команде, а в одиночестве. Они более активны в поиске информации. Кроме того, интернальные личности лучше справляются с работой, требующей проявления инициативы. Они более решительны, уверены в себе, принципиальны в межличностных отношениях, не боятся рисковать. Исследования показывают, что интернальные руководители способны успешно осуществлять директивное руководство.

     Интернальные и экстернальные личности различаются и другими особенностями, например, самооценкой. Люди с интернальным локусом контроля думают о себе как о добрых, общительных, дружелюбных, решительных, невозмутимых, честных, самостоятельных личностях. А люди с экстернальным локусом контроля считают себя несамостоятельными, раздражительными, зависимыми, эгоистичными, нерешительными, неуверенными в себе, враждебными окружению.

     Известно также, что интерналы больше заботятся о своем здоровье, у них реже бывают психологические проблемы.

     Лонгитюдное исследование более 3000 взрослых мужчин, проведенное в США, показало, что локус контроля значимо коррелирует с индексом профессионального успеха (успех в работе связан с интернальным локусом).

     Понятие «локус контроля» можно проиллюстрировать примером, послужившим стимулом для его формулировки. «Я совсем ни с кем не общаюсь»,— пожаловался холостяк лет сорока с небольшим студенту-практиканту Джерри Фаресу (Jerry Phares). По настоянию Фареса пациент отправился на танцплощадку, где танцевал с несколькими женщинами. «Мне просто повезло,— говорил он позже. — Такое бывает раз в жизни». Когда Фарес рассказал об этом случае своему куратору Джулиану Роттеру (Julian Rotter), произнесенная пациентом фраза послужила толчком к кристаллизации идеи, которую Роттер в то время обдумывал. В ходе его экспериментов и клинической практики «встречались пациенты, которые постоянно чувствовали, что все с ними случающееся происходит по воле тех или иных внешних сил, в то время как другие пациенты чувствовали, что все с ними случающееся в большей степени зависит от их собственных усилий и навыков» (цитируется по Hunt, 1993, р. 334).

     Роттер  назвал эту установку локусом  контроля. Вместе с Фаресом в 1966 году он разработал 29 парных утверждений для определения локуса контроля человека (шкала локуса контроля, опросник УСК). На русском языке опросник УСК был впервые опубликован Е. Бажиным с соавторами в 1984 году. Разработаны варианты этого теста для взрослых, школьников и даже для дошкольников. Также есть версия для национальных меньшинств. Все эти варианты при своем создании проходили тщательную психометрическую проверку. Для оригинальной версии проверка надежности проводилась методом расщепления теста и методом повторного его выполнения через 2 месяца. Эта проверка показала, что тест достаточно надежен. То же самое можно сказать и о его валидности.

1.3. Приобретенная беспомощность против самоопределения

      Преимущества  чувства контроля над ситуацией  выявляются и при исследовании животных. Собаки, приученные к тому, что они совершенно беспомощны перед ударом электрического тока, не проявляют инициативу и в других ситуациях, когда они могли бы избежать наказания. Собаки, которые научились контролировать ситуацию (успешно избежавшие первых ударов), легко приспосабливаются к новым условиям. Исследователь Мартин Селигман (Martin Seligman, 1975, 1991) отмечает, что приобретенная беспомощность проявляется и в поведении людей. Так, люди в состоянии подавленности или депрессии становятся пассивными, так как считают, что все их усилия будут неэффективными. И у беспомощных собак, и у подавленных людей парализована воля, они ведут себя апатично, с пассивным смирением.

      Здесь кроется разгадка, каким образом  общественные институты — независимо от их целей, тут можно вспомнить и больницы и концлагеря — могут обезличивать людей. «Хорошие пациенты» в больницах не вызывают персонал, не задают вопросов, не пытаются контролировать происходящее (Taylor, 1979). Такая пассивность может быть хороша для эффективной работы больницы, но не для людей. Ощущение того, что вы можете что-то сделать, что вы держите под контролем свою жизнь, положительно влияет на здоровье и сопротивляемость болезням. Потеря контроля над тем, что вы делаете сами и что делают с вами другие, может привести к стрессу (Pomerleau & Rodin, 1986). Некоторые болезни напрямую ассоциируются с чувством беспомощности и ограничением выбора. Отсюда быстрое угасание и смерть в концентрационных лагерях и хосписах. Пациенты больниц, обретающие веру в возможность контролировать стресс, требуют меньше болеутоляющих и успокоительных средств, медперсонал отмечает их меньшую тревожность (Langer & others, 1975).

      Эллен Лангер и Джудит Родин (Ellen Langer and Judith Rodin) продемонстрировали важность личностного  контроля, сравнив два варианта отношения персонала к обитателям престижного дома престарелых в Коннектикуте. В общении с одной группой исполненные добрых намерений работники подчеркивали: «Мы в ответе за то, чтобы вы могли гордиться этим домом и быть счастливы в нем». Они обеспечивали своим пассивным пациентам нормальный доброжелательный, сочувственный уход. Три недели спустя состояние большинства из этой группы было оценено ими самими, наблюдателями и сиделками как ухудшившееся. Другой вариант отношения, предложенный Лангер и Родин, вводил личный контроль. Здесь делался акцент на предоставление пожилым людям выбора и возможностей влиять на политику дома престарелых, а также на их личную ответственность за то, чтобы сделать их жизнь такой, какой они хотят ее видеть. Эти пациенты могли принимать некоторые самостоятельные решения и выполняли определенные обязанности. За последующие три недели 93 % из этой группы стали более активными, бодрыми и довольными жизнью.

      Переживания пожилых людей из первой группы, должно быть, сходны с теми, что пришлось испытать 87-летнему психологу Джеймсу Маккею (James MacKay, 1980:

      «Прошлым  летом я на какое-то время перестал быть личностью. У моей жены был артрит коленного сустава, из-за чего она  не могла передвигаться без специального приспособления, а я как раз в этот момент сломал ногу. Мы переехали в дом по уходу за престарелыми. Там был уход, но не было дома. Все решали врач и старшая сестра; мы же были всего-навсего одушевленными предметами. Слава богу, это продолжалось всего лишь две недели... Директор дома престарелых был компетентным руководителем, сочувствующим своим подопечным. Я считал, что это лучший дом по уходу за престарелыми в городе. Но мы не были личностями с того момента, как вошли туда, и до тех пор, пока не уехали.»

      Исследования  подтверждают, что системы управления или руководства людьми, стимулирующие  самоэффективность, будут на самом  деле способствовать их здоровью и  счастью (Deci & Ryan, 1987).

      - Заключенные, у которых есть  какая-то возможность контролировать  обстановку вокруг — передвигать стулья, включать и выключать свет, решать, смотреть ли телевизор, испытывают меньшее напряжение, реже болеют, среди них меньше случаев вандализма (Ruback & others, 1986; Wener & others, 1987). - У работников, имеющих большую свободу при выполнении заданий и принятии решений, лучшее моральное состояние (Miller & Monge, 1986).

      - Обитатели домов престарелых  и тому подобных учреждений  могут прожить дольше и, без  сомнения, чувствуют себя более  счастливыми, когда им предоставляется  свобода выбора в таких вопросах: что съесть на завтрак, когда пойти в кино, встать ли рано, лечь ли поздно и т. д. (Timko & Moos, 1989). - Обитатели приютов для бездомных, осознающие, что у них нет выбора даже в том, когда им есть и спать, и что в их жизни многое определяется не ими самими, скорее всего будут беспомощны и пассивны в поисках работы и жилья (Burn, 1992).

1.4. «Теория оптимизма» Мартина Селигмана

      Вопросом  «выученной беспомощности», как уже  упоминалось выше, плотно занимался  американский ученый Мартин Селигман (Martin Seligman) - профессор Пенсильванского университета (США). Именно он внес наибольший вклад в понимание оптимизма. К этой проблематике он пришел через изучение депрессии и пессимизма: его отца парализовало, и Селигман стремился понять, почему спокойный и уравновешенный человек может так быстро потерять интерес к жизни.

     Теория  оптимизма Мартина Селигмана  возникла в ходе экспериментов по изучению причин формирования "выученной  беспомощности". В ходе этих экспериментов  обнаруживалось, что даже в условиях очень неблагоприятной внешней среды некоторые люди оказываются очень устойчивыми к переходу в беспомощное состояние. Они сохраняют инициативу и не прекращают попыток достичь успеха. Качество, которое обеспечивает эту способность, Селигман связал с понятием оптимизма. Он предположил, что приобретенный в "борьбе с реальностью" оптимизм служит причиной того, что временные непреодолимые трудности не снижают мотивации к активным действиям. Точнее говоря, снижают ее в меньшей степени, чем это происходит у "пессимистичных" персон, склонных к формированию выученной беспомощности.

     Это навело Селигмана на размышления  о том, можно ли посредством осознанных усилий сформировать оптимистический  стиль мышления. Результатом его  изысканий стало создание позитивной психологии, которая изучает такие понятия, как "счастье", "оптимизм", "положительные эмоции".

     По  мнению Селигмана, суть оптимизма состоит  в особом стиле объяснения причин неудач или успехов. Именно через стиль атрибуции (объяснения) "просеивается" опыт неудач. В случае оптимистичной атрибуции значение этого опыта преуменьшается, в случае пессимизма - преувеличивается.

     Определив таким образом ключевые характеристики оптимизма, Селигман смог найти и  очень надежный способ оценки степени  присущего человеку оптимизма по его высказываниям, письмам, статьям, а также предложил специальный тест для оценки степени оптимизма/пессимизма.

     Это его открытие позволило провести ряд интересных экспериментов, показавших степень влияния оптимизма на политическую, профессиональную деятельность людей и на жизнь целых стран.

     Оптимистичные люди, как показывают исследования, имеют ряд преимуществ: они более инициативны, энергичны, реже впадают в депрессию, результаты их деятельности обычно выглядят более внушительно. Далее, они производят лучшее впечатление на окружающих и, что для нас особенно важно, чаще радуются жизни и пребывают в хорошем настроении, что привлекает к ним других людей.

     Обучение  оптимизму начинается с того, что  мы прислушиваемся к тому, как мы описываем хорошие и плохие вещи, происходящие с нами. Прислушайтесь - мы окружены пессимизмом, он просто повсюду! Ребенок говорит: "Петя не хочет играть со мной - я плохой!". От юноши мы слышим: "Я плохой футболист - мне в спорте ничего не светит", молодая мама скажет: "Мой ребенок такой непослушный, наверно, я плохая мать". Да и мы сами тоже частенько так говорим.

     Но  есть и другие высказывания: "Я сдал этот экзамен - я успешный студент!" или даже еще круче: "Оп-па, кажется, я провалил презентацию! Прекрасный опыт!"

     Способ, которым мы обычно пользуемся при  описании происходящих с нами событий, Селигман называет стилем интерпретации. Он выявил различие в том, как оптимисты и пессимисты описывают хорошие и плохие события в своей жизни. Пессимистичный спортсмен описывает свою спортивную неудачу, как нечто постоянное, более того, распространяющееся на все виды спорта. Мать думает, что капризы ребенка будут продолжаться вечно и списывает это на свою несостоятельность во всех аспектах материнства.