Правововой статус личности

    В память о выдающемся земляке Челябинская коллегия адвокатов в 1996 г. учредила премию имени Ф. Н. Плевако, а Гильдия российских адвокатов в 1997 г. - золотую медаль имени Ф. Н. Плевако для награждения деятелей адвокатуры и общественности за вклад в правозащитное движение (медаль занесена в Государственный геральдический реестр Российской Федерации). 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Дело  Бартенева 

    Дело может быть описано в трех фразах.  
Психически неуравновешенная, неразборчивая в связях и склонная к употреблению наркотических средств звезда шоу-бизнеса встретилась с одним из своих любовников. После совместного распития спиртных напитков и приема наркотических средств она якобы попросила любовника застрелить её. Он её застрелил.  
Любовнику было предъявлено обвинение в умышленном убийстве.  
Послушаем Ф.Н.Плевако  
[Звезду шоу-бизнеса звали М.Висновская, любовника – А. Бартенев]  
    В начале своей речи адвокат напоминает основные положения обвинительного акта , излагая, формальную суть дела:  
« Вечером этого дня, после ужина в квартире Висновской, последняя отдалась впервые Бартеневу. Счастье Бартенева, однако, не было полным. Большой сценический успех, красивая наружность и сильно развитое кокетство Висновской привлекало к ней мужчин, а их посещения вызывали в Бартеневе чувство ревности…… "Разве ты меня любишь? -- возобновила Висновская разговор, -- если бы ты меня любил, то не грозил бы мне своей смертью, а убил бы меня". Бартенев возражал, что он себя может лишить жизни, но убить ее у него не хватит сил. Вслед за этим он прикладывал револьвер с взведенным курком к себе. "Нет, это будет жестоко, убить себя на моих глазах, что же я тогда буду делать", -- сказала Висновская и …. предложила принять вместе яду, и затем, когда она будет в забытье, убить ее из револьвера и покончить затем с собой. Бартенев согласился. После этого они оба начали писать записки»  
Зачитывает записку Висновской:  
"Ловушка? Мне предстоит умереть. Человек этот является правосудием!!! Боюсь... Дрожу! Последняя мысль моя матери и искусству. Боже, спаси меня, помоги... Вовлеки меня... это была ловушка. Висновская"  
Цитирует показания Бартенева:  
«Она просила убить ее во имя нашей любви, настойчиво повторяя: "Если ты меня любишь, убей". Я сидел возле нее с револьвером …. Помнится, что я прильнул к ее губам; она по-французски сказала: "Прощай, я тебя люблю"; я прижался к ней и держал револьвер так, что палец у меня находился на спуске …..»  
    Даже констатирующая часть выступления звучит как искусственный и жеманный дамский роман. Но это только начало. Вот как златоуст Фёдор Никифорович подает свое видение дела.  
О Висновской  
    «Вы помните те страницы ее дневника, где она жалуется на неотвязчивые искательства одних, на дерзкую самоуверенность других, на оскорблявшее девическое достоинство преследование третьих... Молодое сердце хочет любить, верить в то, что и ей на долю будет дана отрадная встреча. Под впечатлением этого она подчас с доверием выслушивала ласковое слово, полуробкое признание, а через несколько дней уже клянет человека, оказавшегося, как и все, искателем либо сильных ощущений, либо быстрых и решительных побед в мире будуаров и таинственных парков... Так живет она, то удовлетворенная артистическим успехом, то оскорбляемая грубостью поклонников, то обольщенная любовью, то разочарованная пошлостью, прикрытой любовными речами. Все это отзывается в ее записках, все это мало-помалу, не формируя из нее глубоко убежденной пессимистки, однако, обращает ее воззрение к смерти и небытию»  
О развитии событий  
    «А он бывает все чаще и чаще... засиживается, робко теряется при ее взгляде, теряет и тот ум, что ему дан. Куртизанка, падшая женщина, стала бы смеяться над этой любовной сентиментальностью и пошла бы либо навстречу ей, если бы это входило в ее планы, либо прогнала бы вздыхателя, мешающего ей жить, как ей хочется. …. Она понимает чувство Бартенева, уважает его в нем. Она не может отвечать на него; служительница прекрасного искусства, она не может и в области привязанностей остановиться на чем-либо внешне не эстетическом; но глубина его привязанности и не оскорблявшее ее даже намеком на что-либо грязное чувство молодого человека льстит ей»  
Осложнение отношений  
    «Чем-то холодным, нерадующим веяло от этой близости. Игра на сцене уносила все силы Висновской; домой она приходила утомленная, недовольная действительным и кажущимся нерасположением прессы, действительными и мнимыми издевательствами над ее романом со стороны закулисного мирка. ….Вечно задумчивая, вечно смотрящая куда-то мимо интереса момента, она нехотя отвечала на ласки. Подымалась буря сомнения, недоверия, буря тем ужаснее, что она имела объективное основание. Тогда, теряя равновесие, Бартенев искал успокоение в вине и вечеринках с имевшими вход в квартиру Висновской, находя в этом обществе попеременно то пищу для своей ревнивой любознательности, то ласкающие его темы разговоров»  
Убийство  
    «Бартенев весь ушел в Висновскую. Она была его жизнью, его волей, его законом. Вели она, он пожертвует жизнью, лишь бы она своими хорошими и ласкающими глазами смотрела на него в минуту его самопожертвования. Но она велела ему убить ее прежде, чем убить себя. Он исполнил страшный приказ. Но едва этот дорогой для него образ закрылся, едва печать смерти навсегда сомкнула ее глаза, в которые он так любил глядеть и догадываться о желаниях, их одушевляющих, чтобы поспешить исполнить их, он потерялся: хозяина его души не стало, не было больше той живой силы, которая по своему произволу могла толкать его на доброе и на злое, на отчаянный подвиг и на робкое молчание.  
Что было потом, мы не знаем того. Сколько продолжался столбняк ужаса, когда он увидел, что он сделал, определить трудно. Но только не заботой о своем спасении был занят несчастный Бартенев. Не ненавистью, а какой-то нежностью звучали его слова, когда он сказал товарищу: "Я убил Маню"»  
    Суд признал Бартенева виновным в умышленном убийстве и приговорил его к 8 годам каторжных работ. Однако по "высочайшему повелению" каторжные работы ему были заменены разжалованием в рядовые. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

20 минут 

    Очень известна защита адвокатом Ф.Н.Плевако владелицы небольшой лавчонки, полуграмотной женщины, нарушившей правила о часах торговли и закрывшей торговлю на 20 минут позже, чем было положено, накануне какого-то религиозного праздника. Заседание суда по ее делу было назначено на 10 часов. Суд вышел с опозданием на 10 минут. Все были налицо, кроме защитника - Плевако. Председатель суда распорядился разыскать Плевако. Минут через 10 Плевако, не торопясь, вошел в зал, спокойно уселся на месте защиты и раскрыл портфель. Председатель суда сделал ему замечание за опоздание. Тогда Плевако вытащил часы, посмотрел на них и заявил, что на его часах только пять минут одиннадцатого. Председатель указал ему, что на стенных часах уже 20 минут одиннадцатого. Плевако спросил председателя: - А сколько на ваших часах, ваше превосходительство? Председатель посмотрел и ответил: 
- На моих пятнадцать минут одиннадцатого. Плевако обратился к прокурору: 
- А на ваших часах, господин прокурор? Прокурор, явно желая причинить защитнику неприятность, с ехидной улыбкой ответил: 
- На моих часах уже двадцать пять минут одиннадцатого. 
Он не мог знать, какую ловушку подстроил ему Плевако и как сильно он, прокурор, помог защите. 
Судебное следствие закончилось очень быстро. Свидетели подтвердили, что подсудимая закрыла лавочку с опозданием на 20 минут. Прокурор просил признать подсудимую виновной. Слово было предоставлено Плевако. Речь длилась две минуты. Он заявил: 
- Подсудимая действительно опоздала на 20 минут. Но, господа присяжные заседатели, она женщина старая, малограмотная, в часах плохо разбирается. Мы с вами люди грамотные, интеллигентные. А как у вас обстоит дело с часами? Когда на стенных часах - 20 минут, у господина председателя - 15 минут, а на часах господина прокурора - 25 минут. Конечно, самые верные часы у господина прокурора. Значит, мои часы отставали на 20 минут, и поэтому я на 20 минут опоздал. А я всегда считал свои часы очень точными, ведь они у меня золотые, мозеровские. 
Так если господин председатель, по часам прокурора, открыл заседание с опозданием на 15 минут, а защитник явился на 20 минут позже, то как можно требовать, чтобы малограмотная торговка имела лучшие часы и лучше разбиралась во времени, чем мы с прокурором? 
Присяжные совещались одну минуту и оправдали подсудимую. 
 
 
 
 
 
 

Туфли я сняла! 

В дополнение к  истории об известном адвокате Плевако. Защищает он мужика, которого проститутка обвинила в изнасиловании и пытается по суду получить с него значительную сумму за нанесенную травму. Обстоятельства дела: истица утверждает, что ответчик завлек ее в гостиничный номер и там изнасиловал. Мужик же заявляет, что все было по доброму согласию. Последнее слово за Плевако. 
"Господа присяжные," - заявляет он. "Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями". 
Проститутка вскакивает и кричит: "Неправда! Туфли я сняла!!!" 
В зале хохот. Подзащитный оправдан. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

15 лет несправедливой  попреки 

Был в России, еше в давние времена, знаменитый адвакат Плевако, который выигрывал  почти все судебные тяжбы. И вот однажды попало к нему дело по поводу убийства одним мужиком своей бабы. На суд Плевако пришел как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причeм безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот, когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес: 
- Господа присяжные заседатели!  
В зале начал стихать шум. Плевако опять: 
- Господа присяжные заседатели! 
В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова: 
- Господа присяжные заседатели! 
В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять: 
- Господа присяжные заседатели! 
Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова: 
- Господа присяжные заседатели! 
Тут уже зал взорвался возмущеннием, воспринимая все как издевательство над почтенной публикой. А с трибуны снова: 
- Господа присяжные заседатели! 
Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот наконец Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться. 
- Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента. 
А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?! 
Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами. 
Мужика оправдали. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение 

Россия всегда славилась талантливыми людьми, приносившими ей мировую известность. Одним из таких людей был выдающийся судебный оратор, адвокат Федор Никифорович Плевако. В судебную систему России Плевако вошел с первых дней проведения в жизнь прогрессивных начал судебной реформы 1864 года. Почти всю свою 40-летнюю адвокатскую деятельность Плевако был вне политики. Он не примыкал ни к какой политической партии, уже будучи тяжело больным, стал депутатом III Государственной думы (1907 год) от партии октябристов.

    Первые выступления Плевако в реформированном суде звучали молодо, звонко, а самое главное, они провозглашали на суде слово правды и это создавало ту основу, на базе которой его имя стало быстро приобретать известность, становилось популярным. Его популярности способствовало и то, что он первым выступил в качестве защитника на заседании только созданного Московского окружного суда, он же первым выступил и во второй судебной инстанции - судебной палате Московского округа.

    Ф. Н. Плевако был одним из тех, кто первым стал разрабатывать основы русского судебного красноречия. В газетах и журналах его имя не сходило со страниц, а это давало ему еще большее число клиентов, что он не мог удовлетворить всех запросов, и многие дела передавал коллегам и ученикам.

    Своего высокого положения в русском обществе Федор Никифорович достиг не связями, не покровительством, не наследственным богатством, а своим трудолюбием. Став знаменитым адвокатом, он был удостоен дворянства и получил классный чин действительного статского советника, но по - прежнему оставался доступным каждому человеку, он был народным адвокатом. Он любил русскую жизнь и чтил народные обряды, русскую старину.

    Годы его адвокатской деятельности можно разделить на два периода. Первый - годы расцвета и вдохновения - 1870 - 1900, в его речах чувствовалась огромная сила, эффектные фразы произносились звучным голосом, твердым и уверенным тоном. Речи текли так плавно и увлекательно, что аудитория, молча и с благоговением внимала тому, что оно говорил. Во второй период (после 1900 года) в его речах нередко чувствовалась усталость, стала замечаться апатия, падал дух боевитости, не все его слова проникали в сознание судей и аудитории. Он сам чувствовал снижение ораторского темперамента, а после выступления в суде в этот день уже ничем не занимался, в семье его это понимали и создавали ему условия для отдыха. 
 
 
 
 
 

Использованная  литература 

1. Александров Д.Н. «Риторика», М., «ЮНИТИ», 1999
2. Апресян Г.З. «Ораторское искусство», М., МГУ, 1986
3. Введенская Л.А., Павлова Л.Г. «Деловая риторика», Ростов н/Д, «МарТ», 2001
4. Делецкий Ч. Практикум по риторике. - М.: 1996.
5. Львов М. Р. Риторика. Культура речи: Учеб. пособие для студентов гуманитарных факультетов вузов. - М.: Издательский центр «Академия», 2003
6. Сопер П. Л. Основы искусства речи. Феникс, 2006
7. Корнилова Е. Н.  Риторика – искусство убеждать 1998. — 208 с
8. Ф. Н. Плевако — нашумевшие уголовные процессы
9. Ф. Н. Плевако — судебные речи
10. Ножин Е.А. Основы ораторского искусства. -М.:ЮНИТИ-ДАНА, 2000.
11. Аннушкин В.И. История русской риторики. М.: Академия, 1998.
12. Панов М. И. Введение в риторику. 1995.