Компетентность в общении

     В спектре базовых трудностей общения  обозначим некоторые из них. В  большом числе случаев они  имеют характер дихотомий, мера гармоничного сочетания полюсов которых достигается порой с трудом. Это, например: автономность—привязанность, устойчивость—изменчивость, нормированность—импровизация, целостность—мозаичность, рефлексивность—спонтанность и др.

     Конкретной  иллюстрацией проблем, к примеру  связанных с первой дихотомией, может служить сфера близких отношений с другим человеком — дружеских, супружеских, детско-родительских. Каковы здесь пути к гармонии, позволяющей избежать, с одной стороны, изоляции — при чрезмерном отдалении, а с другой — зависимости — при чрезмерной близости? В случаях первой крайности к психологу обычно обращаются с жалобой на одиночество. Другая крайность часто связана с жалобами типа: “Я ему всю жизнь отдала, а он…” или “Я всю жизнь посвятила детям, и что теперь?”

     Иллюстрацией  другой дихотомии может послужить ситуация человека, который гордится своей принципиальностью — верностью одним и тем же принципам на протяжении всей жизни. В то же время именно эта устойчивость сплошь и рядом не позволяет ему увидеть обновленную межличностную реальность — например, партнер уже иной (выросшие дети) или существенно изменилась ситуация взаимодействия с тем же партнером.

     В целом практическая психологическая  работа обнаруживает, что повседневному  общению опыт диалектики дается достаточно трудно. Мы имеем в виду в данном случае нахождение гармоничной меры сочетания противоположностей в личном опыте. Возможно, на развитие тенденции воспринимать противоречивость собственного опыта не с точки зрения его богатства, полифоничности, а, скорее, как неблагополучие, тупик повлияло и насаждение коммунистической идеологией ценности одномерного конструирования и восприятия мира. Естественно предположить здесь и следы влияния культуры в широком смысле слова. Страх перед противоречием в известном смысле слова традиционен для западной культуры. Опыт восточной культуры в этом отношении иной. Каждое эмпирическое “Я” может спокойно приписывать себе противоположные позиции, однако они не ведут к когнитивному диссонансу. Например, индус может спокойно формулировать утверждения типа “я вегетарианец, и я ем мясо”. В данном случае имеется в виду, что человек может действовать как вегетарианец в собственной среде и есть мясо, когда находится среди иностранцев. Таким образом, отпадает обычный для нашей культуры в случаях совмещения противоположностей вопрос: “Как же так?”

     Естественно, возможны иные основания для выделения  базовых трудностей общения. Например, соотношение ценностей декларируемых  и реально представленных в межличностном  контакте; подкрепленность наличных ценностей адекватными коммуникативными средствами, позволяющими этим ценностям проявиться, а не оставаться лишь интенцией. Так, в недавнем прошлом наше общество активно декларировало гуманизм, однако в действительности никогда отдельному человеку не служило. Преодоление этого наследия в виде декларированного гуманизма, содействие тому, чтобы гуманистические принципы реально воплотились в ткань повседневного общения семейного, педагогического и др. — одна из насущных задач в сфере оказания психологической помощи.

3.Формирующая  и коррекционная  стратегии.

     Специального  внимания заслуживает вопрос о соотношении  формирующей и коррекционной  стратегий в развитии компетентного  общения. Это связано с рядом  обстоятельств. Среди них — традиция научной психологии относиться к формирующему эксперименту как оптимальной стратегии вмешательства психолога-исследователя в психологическую реальность — своего рода “высший научный пилотаж”. Сюда же можно отнести особую традицию отечественной психологии по развитию формирующего подхода в русле широко известной продуктивной теории поэтапного формирования умственных действий П. Я. Гальперина. Вероятно, следует упомянуть и методологический акцент марксистской философии на активное преобразующее отношение человека к миру как норму или, во всяком случае, высшую форму такого отношения. Известна классическая лаконичная формулировка этой позиции в последнем тезисе К. Маркса о Л. Фейербахе. Названные обстоятельства несомненно повлияли на некое обобщенное восприятие широким кругом отечественных психологов стратегии формирования как приоритетной стратегии воздействия в целом.

     Здесь необходима существенная дифференциация подхода прежде всего с учетом типа психологических задач, характера  контингента, условий. Не касаясь сферы научного исследования, отметим, что стратегия формирования вряд ли может быть определяющей, приоритетной в задаче оказания психологической помощи взрослому человеку, по крайней мере в сфере общения.

     Приведем  несколько тому оснований. Работая со взрослыми людьми, психолог в большинстве случаев не имеет дело, так сказать, с нулевым опытом в том или ином отношении. В качестве первичной для человека обычно стоит задача осмысления, своего рода инвентаризации накопленного личного опыта общения, включение в его исследование. Принципиальной здесь становится задача самодиагностики, выполняемая с помощью психолога самим человеком, обратившимся за помощью. Это может происходить в контексте групповой и/или индивидуальной работы.

     Организованная  таким образом диагностика, развивающая ориентацию человека в накопленном опыте, приближающая к ответу на вопросы: “Как я общаюсь?”, “Каков я в общении?”, во многом уже выполняет корригирующую функцию. Вклад в коррекционное изменение вносят также раскрытие собственных латентных возможностей, их апробация, расширение, углубление наличного желаемого опыта, минимизация нежелательного, компенсация и др. В этом перечне, так сказать, мягких стратегий изменения естественно упомянуть и более жесткую стратегию формирования, но лишь как одну в ряду других и чаще всего не первоочередную. В практике развития компетентного общения обычно сочетаются традиции психотерапии и обучения — это область обучающей терапии и терапевтизирующего обучения.

     Ограничения, накладываемые на стратегию формирования в совершенствовании общения взрослых, связаны и с не всегда уместным здесь путем обретения нового опыта по образцам. Естественно, образцы, как и во всяком обучении, остаются, вольно или невольно используются, но место их более скромное, нежели в обучении объектно-предметном, и пользоваться ими лучше с осторожностью. Копирование образца связано с возможными серьезными психологическими издержками типа опасности “прожить не свою жизнь”. Мы имеем в виду, что в данной сфере безудержное следование принципу “делай, как я, как он” может вести к неоправданному забвению своеобразия собственного психологического потенциала. Здесь задача работы с образом корректно может быть сформулирована так: следуя примерам, “не уйти от себя, а наоборот, прийти к себе”. Данный момент важно подчеркнуть, имея в виду недавний отечественный опыт увлеченности обучением по образцам и воспитанием на примерах, в чем проявилось негармоничное акцентирование внешней ориентации в ущерб сугубо внутренней в процессе обретения нового социально-психологического опыта.

     Уместно здесь упомянуть и следующие  соображения. Зона ближайшего развития, на обнаружение, самодиагностику которой  во многом направлена практика развития компетентного общения, как правило, многовекторная. Известно, что резерв самосовершенствования человека, его коммуникативного потенциала в том числе, весьма богат. Следовательно, встает проблема выбора в ее разных аспектах. Важным критерием среди прочих может оказаться и принцип психологической экономии. Мы имеем в виду соотнесение человеком значимости желаемого результата и масштаба затрачиваемых усилий и средств, в данном контексте в их психологическом измерении прежде всего. Иная грань вопроса: насколько органично новообретения вписываются в естественный психологический облик, не переиначивают ли его ценой утраты гармонии и естественности? Специалисту существенно видеть здесь целый спектр возникающих значимых проблем, в частности с тем, чтобы адекватным образом открыть их и клиенту.

     Именно  в решении задач, подобных последней, рождается потребность нахождения или построения языка, общего для клиента и помогающего психолога. Возникает необходимость в таком представлении соответствующей реальности, в частности коммуникативной, которое было бы не просто ее объяснением, но оказалось бы соотносимым с личным опытом клиента, позволяло в нем сориентироваться. Простор для поиска и творчества здесь велик. Данную функцию могут выполнить многие известные построения. Одна из ярких иллюстраций в этом отношении — схема Э. Берна, помогающая человеку понять собственные проблемы посредством предлагаемого психологического языка. Язык этот позволяет их вычленить, обозначить, излагать и тем самым ввести в контекст открытой коммуникации, которая является существенной предпосылкой и составляющей собственно процесса коррекции.

     Отмеченную  эвристическую функцию могут  выполнить и термины повседневно-обыденной  речи. Например, в нашем опыте  подготовки практических психологов оказался полезным цикл домашних заданий, имеющий  целью углубить ориентацию человека в собственном психологическом потенциале. Вот некоторые иллюстрации сюжетов таких заданий: “Мои способы пребывания в межличностных ситуациях — отбываю, функционирую, живу” или “Мои способы вступления в межличностный контакт — вхожу, влетаю, вползаю”, “В чем различие между моим интересом к человеку и любопытством?” Об эффекте самодиагностики в этом случае может дать некоторое представление, в частности, следующий фрагмент самоотчета. “Положа руку на сердце, можно признаться, что я большую часть времени либо отбываю, либо функционирую. Что значит отбыть? Просто находиться, быть безучастным наблюдателем. Часто отбываю в транспорте, в очередях, иногда на скучных лекциях… Функционировать — это значит проявлять деятельное участие в чем-то. Здесь также не важно, насколько значима для меня ситуация. Я просто выполняю требования и ожидания, возложенные на меня другими. Можно как бы разделить меня и то, что я делаю… И только когда ситуация личностно значима для меня, когда я проявляю к ней истинный интерес, я в этой ситуации живу. К счастью, таких ситуаций не так уж много. Они вневременное. Соединяясь в единую цепь, они представляют собой подлинную жизнь” (жен., 21 год).

     4. Нормативная и личностно-творческая тенденции в общении

     В развитии коммуникативной компетентности представлены и нормативная тенденция, т. е. усвоение социально заданных норм и эталонов, и личностно-творческая, которая предполагает конструирование норм в ходе общения исходя из ориентации участников в ситуации, в себе, в партнере. Естественно, нормативный путь развития компетентного общения тоже включает творческий компонент. Мы имеем в виду прежде всего выработку рефлексивной позиции по отношению к самой осваиваемой норме, ее осмысленное выстраивание в индивидуальный личный опыт. Соотношение названных тенденций, или аспектов развития общения, различно в разных стадиях социальной и личностной динамики.

     В целом в современной коммуникативной  практике можно усмотреть крен в  сторону некоторого ослабления нормативного начала в построении межличностного контакта и усиления начала творческого, личностного. Раньше было гораздо больше регламентированных, например внешними ритуалами, межличностных ситуаций. Представления об этом дают, в частности, пособия, посвященные этикету. Наверное, не случайно их нынешние аналоги гораздо менее объемны и пространны.

     Что касается партнера, то его, вероятно, тоже было проще поместить в некую  нишу, отнеся к определенной группе, и это давало возможность получить довольно четкие ориентиры в виде нормативов, правил поведения с ним или в его присутствии. Имея в виду отмеченную тенденцию, можно полагать, что сегодня построение межличностного контакта — скорее решение творческой задачи, нежели реализация усвоенного норматива, хотя, конечно, по-прежнему представлены оба указанных аспекта. Это явно видно на ситуациях интимно-личностного общения.

     Для примера обратимся к сфере  семейного контакта. Современная  неоднозначность, неопределенность норм семейных отношений ставит перед  семьей задачу выбора модели общения, ролевого взаимодействия в том числе. Проведенное под нашим руководством исследование Е. В. Антонюк показало, что в нынешних условиях просматриваются по крайней мере два пути становления ролевой структуры молодой семьи: один путь — это согласование партнерами усвоенных нормативов, образцов, стереотипов и другой — построение отношений через ориентацию на конкретную жизненную ситуацию и конкретного партнера, совместная выработка норм именно на этой основе. В частности, сравнение восприятия своего брака супругами из первых (условно — “традиционных”) семей и вторых (условно — “современных”) показало, что качество брака, с точки зрения супругов, в этих двух группах определяется разными сторонами их семейной жизни. Основным фактором, влияющим на удовлетворенность браком супругов из “традиционных” семей, является соответствие их отношений полоролевым стереотипам и романтическому образу брака. Для супругов из “современных” семей наиболее важны индивидуализация отношений, их соответствие конкретной жизненной ситуации и требованиям партнера. Отмеченные пути построения контакта не исключают полностью друг друга, но в принципиальной тенденции они различны.

     Другой  пример — из области типичных ситуаций, вызывающих затруднения, — первое знакомство. Рассмотрим случай обращения молодого человека (20 лет) за психологической консультацией. Заказ его был сформулирован примерно следующим образом: дайте мне темы для начала разговора с незнакомыми девушками, “чтобы они не убегали от меня”. Подобной постановкой задачи клиент склоняется к нормативно-рецептурному пути решения трудной для него ситуации. (Мы здесь не касаемся важного для практического психолога вопроса, идти ли ему на поводу заказа клиента или переформулировать, трансформировать сам заказ. Заметим, что в практике возможны оба варианта.) Подчеркнем особенность иного подхода к решению задачи клиента — личностно-творческого. Он предполагает освоение ситуации, ориентированное в данном случае на выбор темы беседы, исходя из своеобразия партнера, характера ситуации, особенностей собственного состояния. Основным здесь оказывается не “нырнуть в кладезь заготовленных схем”, а настроиться на данного партнера и “вычерпать” тему не столько из заранее собранной коллекции, сколько из конкретных характеристик реальной ситуации общения. Из данного примера видно, что эти не исключающие друг друга пути тем не менее различаются. По сути нормативный путь построения компетентного общения концептуализирован бихевиористской традицией, а личностно-творческий аспект акцентирован в гуманистической психологии.