2. Счастье как научная  категория

      Огромное  количество исследований в современной  психологии посвящено переживаниям людей, их эмоциональным состояниям. Эмпирические данные свидетельствуют  о том, что счастье поддается  обнаружению и оценке. Одни исследователи сосредоточивают свое внимание на его эмоциональной стороне – пребывании в хорошем расположении духа, другие выделяют его когнитивное, рефлексивное качество, когда речь идет о чувстве удовлетворенности.

      При таком подходе, который фокусируется на психологическом понимании счастья как чувства удовлетворения, речь не идет о нормативно-ценностном понимании счастья как достижения нравственного или социально-этического идеала. Между тем такой взгляд на счастье имеет в истории культуры глубокие корни, восходящие к философской традиции античного эвдемонизма, согласно которому счастье есть обладание наивысшими благами (следует заметить, что индикатор счастья в таком понимании – не субъективное переживание блага человеком, но приближение к идеалу, само его наличие) [Аргайл М. Психология счастья. С. 5].

      Проблема  счастья, как научной категории, недостаточно разработана в современных социально-психологических и философских дисциплинах. Этот факт объясняется не столько отсутствием внимания к этому психическому и социальному явлению, а скорее тем, что понимание счастья с одной стороны слишком индивидуально, а с другой – каждая историческая эпоха вносит свою лепту в осмысление человеческого счастья.

      Рассмотрим  некоторые определения и представления  о счастье, которые были актуальны и таковыми являются в ходе смены исторических эпох и развития науки.

      Счастье – «особое психическое состояние личности, прежде всего эмоциональное, возникающее при достижении сильно желаемого. Глубина, длительность и эмоциональный канал счастья определяется нравственной чуткостью, масштабностью, культурным и умственным развитием личности. Достижение человеком этапных целей, реализация в формах своей жизненной практики сильных устремлений, представлений о смысле жизни вызывают у человека состояние счастья. Счастье зависит как от размеров и значения цели, так и от силы желания. Счастье – универсальная награда, ожидающая человека на перекрестках жизненного пути» [Психологический словарь, 2003. С. 482].

      Счастье – «субъективно переживаемое состояние единства сущности и существования личности, воспринимаемое в индивидуальной системе отсчета как аксиологически-эмоциональный позитивный максимум».

      Счастье можно рассматривать как осознание  своей удовлетворенности жизнью или как частоту и интенсивность позитивных эмоций. Счастье не есть полная противоположность несчастью, как отмечает М. Аргайл. В целом с этим можно согласиться, ибо счастье в нашем понимании всегда определенный уровень и полнота воспринимаемого субъективно позитива, а несчастье сопряжено с любой существенно значимой потерей, либо со слабо удовлетворенной значимой потребностью.

      Удовлетворенность жизнью М.Аргайл определяет как малую величину разрыва между устремлениями человека и его реальными достижениями [Аргайл М. Психология счастья. С. 89].

      Отмечается  также, что резкое обогащение (лотерея, тотализатор и т.п.) не делает людей  надолго счастливыми, как и то, что интенсивность ощущения радости  или положительных эмоций последовательно падает с возрастом, в частности постольку, поскольку для большинства людей преобладающее количество планов и надежд не удается в желанном виде воплотить в жизнь. И с возрастом, обычно, их количество возрастает. Плюс добавление проблем со здоровьем, плюс ощущение ненужности… Ряд можно продолжить. Все более понятной становится для такого человека библейская «суета сует». И если кому-то, в более молодые годы в силу его характера, склонностей, ряда жизненных достижений и был более присущ так называемый комплекс развития успеха, то после всего сказанного, с возрастом, более оптимальными по результату становятся действия с учетом комплекса боязни неудачи, ибо вероятность неудачи возрастает в силу объективного ухудшения практически всех нейрофизиологических показателей органов и систем организма, – кроме, может быть, умения, опыта, навыков, – при высоком уровне притязаний. Соответственно, и формирование ассоциаций связанных с надеждами, то есть, подкрепление в целом положительного восприятия, не происходит с бурным проявлением эмоций.

      Большое влияние на ощущение счастья оказывают такие факторы как досуг, жизненный путь и жизненные потребности человека. Стрессованный человек не может чувствовать себя счастливым, следовательно, постоянство мелких конфликтов делает стрессованность выше, чем одиночная крупная неприятность. При этом люди с внутренним контролем менее подвержены стрессу.

      Ценностный  подход к пониманию и определению  счастья является одним из наиболее традиционных в науке, хотя не всегда он связан с непосредственным соотнесением и специальной разработкой понятий счастья и ценности. Это относится, на наш взгляд, и к философско-психологической концепции С.Л. Рубинштейна, в которой проблема счастья, как, впрочем, и ценности, не была выделена как отдельная научная проблема. Тем не менее, многие аспекты этих проблем, как и общий подход к их разработке, были заложены в том комплексе философско-психологических идей о человеке, которые определили новаторский дух и гуманистическую направленность его учения [Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. С. 94].

      К числу наиболее важных идей и категорий, пронизывающих всю концепцию личности С.Л. Рубинштейна и непосредственно связанных как с проблемой счастья, так и ценности, принадлежит категория «жизненных отношений», точнее, «отношений человека к жизни», включающих в себя «переживания чего-то личностно значимого для индивида». Это личностно значимое и есть ценность, которая не противопоставляется исходному в данной концепции соотношению мира и человека в качестве первичной основы человеческих мотиваций и действий, а определяется и выводится из этого соотношения. В этой связи можно сделать важный для понимания ценностной специфики счастья вывод о том, что «не стремление к счастью (к удовольствиям и т.д.) определяет в качестве мотива, побуждения деятельность людей, их поведение, а соотношение между конкретным побуждением и результатом их деятельности определяет их счастье и удовлетворение, которое они получают от жизни». Другими словами, ценность счастья не в ее абстрактной сущности как самоцели самой по себе, оторванной от реального процесса жизни индивидов с ее постоянными изменениями, переоценкой ценностей, а в соотношении с тем, что «входит у человека в систему, иерархию значимого для него», определяя «содержательный мир внутри человека».

      Социально-психологический  смысл и объективное основание счастья как «полноценного, радостного человеческого существования» и выражение «внутреннего бытия человека в его отношении к миру, к другим людям и т. д.» раскрываются С.Л. Рубинштейном в контексте формулируемых им идей о полноте этих отношений, об осознании истинных масштабов того, за что мы боремся в жизни, об учете и реализации всех способностей и возможностей, которые создаются жизнью и деятельностью человека и т.д.

      Таким образом, в отличие от абстрактной  постановки вопроса о ценностной сущности счастья как какого-то абсолюта, «бытия - в себе» или как конечной, высшей цели человеческой жизни, которая просматривается не только в истории, но и в современной науке, С.Л. Рубинштейн переводит решение этой проблемы в плоскость конкретного анализа реальной диалектики «становления всей личной жизни человека» с присущими ей ценностными отношениями и системой значимости. Счастье не имеет самодостаточной и самообоснованной сущности в том смысле, что содержится и как бы «проходит» через все другие ценности, «высвечиваясь» ими, являясь результатом, «побочным продуктом» их реализации.

      Ценности  счастья включают в себя самые  разные по психологическому содержанию и предметной направленности жизненные  блага и духовно-нравственные ориентации, которые определенным образом соотнесены и структурированы в обыденном сознании. Основанием для этого структурирования выступают принцип значимости (иерархичности) и внутренние, содержательно-смысловые связи между отдельными ценностями. И чем полнее представлены и реализуются в жизни каждого человека его основные жизненные ценности, тем больше оснований у него чувствовать себя счастливым и удовлетворенным жизнью.

      В ходе анализа феномена личностного  счастья необходимо обратиться к  понятию жизненного пространства и  жизненного мира личности как факторов социальной и культурной обусловленности понимания счастья, источников представлений о нем.

      В процессе развития личности следует  выделить две наиболее фундаментальные  и взаимосвязанные тенденции [Мистецтво  життєтворчості особистості. Науково-методичний посібник. С. 283]:

      1) тенденция к персонализации как выражение потребности быть личностью для других,

      2) тенденция к самореализации как проявление потребности в использовании собственного жизненного потенциала.

      Таким образом, жизненное пространство личности объединяет в себе две составляющие: социальную и психологическую. Социальная составляющая образуется как результат взаимодействия значимых для личности социальных связей и отношений; в ней отражаются личностные приоритеты и актуальные для данного индивида смыслы. Психологическое пространство личности формируется внутри ее социального пространства, испытывая его влияние и, в свою очередь, оказывая на него обратное влияние.

      Жизненное пространство личности – это не только физическая реальность (структуры социального и природного мира, осваиваемые индивидом), но и психическая реальность, т.е. внутренний жизненный мир личности – мир ее мыслей, чувств, желаний, ожиданий, планов и т.п. Между этими двумя сферами имеет место взаимосвязь, они как два сообщающихся сосуда: реальное жизненное пространство формирует психическую реальность, субъективированный жизненный мир личности; а личность, в свою очередь, накладывает на физическую объективную реальность печать своего внутреннего жизненного мира [Сохань Л., Каменева И. Жизненное пространство и жизненный мир личности. С .191]. В связи с этим возможно двоякое акцентирование в центре самосознания личности:

      - с одной стороны, смещение центра самосознания в пространство субъективной реальности у интравертированных лиц вплоть до патологических форм (аутизм);

      - с другой – перемещение этого центра во внешнюю, объективную реальность у экстравертированных лиц, когда в крайних случаях личность не видит возможности вырваться из плена ситуации.

      Достижение  гармонии в этом взаимовлиянии (а  ее можно расценивать как одну их предпосылок ощущения счастья) –  задача высокой сложности, которая  под силу лишь сильной, психологически зрелой личности [Сохань Л., Каменева И. Жизненное пространство и жизненный мир личности. С. 195]. Личность создает свой жизненный мир, структурируя внешнюю реальность в соответствии со своими внутренними представлениями о ней, которые основаны на гармонии, достатке, самореализации и т.д.

      Важно отметить, что представления о  личном счастье, о том, как его достичь, о смысле жизни имеют социальное происхождение; формирование этих представлений и суждений происходит в процессе социализации. Социо-культурные факторы тоже имеют значение. Таким образом, жизненный мир можно рассматривать как некую концептуальную модель многомерного отображения реальности, где объективная действительность получает несколько разных интерпретаций - перцептивную, образную, вербальную, символическую. [Мистецтво життєтворчості особистості. Науково-методичний посібник. С. 207].

      Личность  и ее жизненный мир, согласно концепции  И.Пригожина, образуют открытую самоорганизующуюся систему, неравновесности которой  противостоит ее стремление к гармонии и порядку. Следовательно, можно  сделать вывод о том, что гармонично развитая личность стремится к счастью как к «обретению равновесия».

      В контексте изучения феномена счастья  актуальной представляется проблема смысла жизни. Примечательно, что в социо-гуманитарной литературе понятия «счастье» и «смысл жизни» объединяет понимание их как «нечто такое, к чему надо стремиться, найти и осмыслить» [Чудновский В.Э. Проблема становления смысло-жизненных ориентаций личности. С. 6]

      «Потребность  смысла жизни и вообще проблема потребностей  являются одними из наиболее ярких и глубоко укорененных черт русского народа», составляющих во многом стержень и своеобразие его культуры. Хотя К. Обуховский [К. Обуховский. Галактика потребностей. С.15] считает, что понимание смысла своей жизни является необходимым условием нормального функционирования личности в любом обществе – это атрибут самосознания, с вероятными социально-культурными различиями. Речь идет, прежде всего, о сознательных целях и стремлениях, вокруг которых и во имя которых человек организует свою жизнь. Можно говорить о существовании «личностного смысла жизни» – такого элемента самосознания, который является интегральным стержнем всей жизнедеятельности конкретного человека, обобщенным принципом его жизни и конструктивным элементом его мировоззрения.

      Что касается потребностей, то следует  отметить, что счастье представляет собой особую потребность, метапотребность, которая занимает вершину иерархии потребностей по А. Маслоу, который утверждал, что без удовлетворения потребностей низшего уровня невозможно удовлетворение потребностей высшего уровня:

1. физиологические потребности (сон, пища);
2. безопасность (спокойствие, защита от зла, гарантия будущего удовлетворения физиологических потребностей);
3. потребности в общности (принадлежность к сообществу людей, социальной группе, любви;
4. потребность в уважении-самоуважении, положительной, высокой оценки со стороны окружающих, «значимых других»;
5. потребность в самоактуализации – таком «открытии своей идентичности, своего подлинного Я», в ходе которого человек стремится раскрыть, актуализировать заложенные в нем возможности, быть тем, кем он хочет и делать то, что нравится более всего.  [Аргайл М. Психология счастья. С. 23]