Содержание

       Введение

      Счастье – одна из вечных тем гуманитарного знания, со времен античности служившая предметом психологических, философских, социологических изысканий. В связи с трансформационными процессами в Украине, которые явились причиной ряда социо-культурных изменений, социально-экономических преобразований и т.д., проблема личностного счастья, его достижения становится особенно актуальной для исследователя. В последние годы разрушаются барьеры политико-идеологических стереотипов, отделяющие нас не только от окружающего мира, но и от самих себя, собственных реальных проблем. Счастье предстает перед нами как одна из важнейших общечеловеческих категорий, глубокое осознание которой поможет нам лучше разобраться в себе и людях. Особенно интересной эта проблематика представляется в свете трансформации представлений о счастье в обыденном сознании. Но достаточно сложным остается вопрос об исследовании этого феномена, поскольку сложно подобрать универсальные критерии измерения счастья.

      Феномен счастья неоднозначно понимается в  философии, психологии, социологии. Существует также научное и обыденное понимание счастья.

      Таким образом, счастье можно рассматривать  как сугубо психологический феномен, связанный с переживанием положительных  эмоций в ходе или результате достижения чего-либо. Но также необходимо учитывать  социо-культурную составляющую счастья, которая обусловливает специфику представлений как о самом счастье, так и способах его достижения. По мнению М.Ларошфуко, «нас мучает не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцем». Это говорит о том, что любая попытка рефлексии над собственным счастьем, как состоянием, переводит субъекта в состояние аналитики или сознательно рассудочной социальной адаптации.

      1. Счастье как социально-философская  и психологическая  проблема

      Идея  счастья существовала во всех культурах, но наиболее полное выражение она получила в западной культурной традиции, которая не только ориентирует личность на достижение счастья, но связывает его достижение с предпринимаемыми самим человеком индивидуальными усилиями.

      Ни  в одной культуре идея счастья не стала предметом столь пристального внимания как в западноевропейской цивилизации. Ни в одной культуре не был провозглашен столь отчетливо лозунг индивидуального счастья как цели, и нигде общество не подошло так близко к реализации идеи счастья, как западная цивилизация.

      В восточных культурах (конфуцианско-даосской, индо-буддисткой, исламской) целью индивидуального  существования признавалось выполнение обязательств перед другими людьми, правильное поведение и исполнение долга, который определен местом человека в системе социальных отношений (сын, брат, муж, домохозяин, ученик). В этих системах счастье рассматривается как побочный продукт социальной деятельности, причем совсем не обязательный. Более того, счастье - это скорее исключение, чем правило, оно не провозглашается в качестве цели существования, и уж во всяком случае, оно не зависит от индивидуальных усилий, но является результатом действия неуловимых для индивида сил и стечения обстоятельств.

      Начиная с Сократа, западные мыслители (прежде всего философы) пытались ответить на вопрос, в чем состоит счастье человека, считая самоочевидным, что именно оно является целью как отдельного человека, так и общества в целом.

      Античная  этика сформулировала три великих парадокса, связанных со стремлением к счастью: кто хочет быть счастливым,

  - пусть остерегается внешних благ;

  - пусть ограничивает свои потребности;

  - избегает удовольствий.

      С позиций своей исключительной и  всеобъемлющей сущности счастье  определяется, в одних случаях, как  «наивысшее благо, и то единственное, о чем следует заботиться» (Аристотель), в других – «как конечная цель человеческих усилий» (П.Сорокин), а также как высшая степень морали, критерий ценности для всего остального (Л.Фейербах).

      В классической философии счастье  трактовалось, как правило, в этическом своем аспекте (потенциальное счастье как результат достойной жизни и исполнения нравственного долга), задевая традицию эвдемонизма, и в аспекте психологическом (актуальное счастье как состояние).

      А. Шопенгауэр объявил идею счастья обманом или глупостью. «Счастье - это сон нищего, который видит себя королем». Жизнь полна страданий, которые гораздо более онтологичны, чем удовольствия. Вечным источником страдания является бессознательная и злая воля. Ненасытность воли - главная причина страдания, но моменты ее насыщения порождают скуку. Поэтому наша жизнь качается, подобно маятнику, между страданием и скукой. Высшее благо - это окончательное и полное удовлетворение воли, «но ничего подобного нельзя и помыслить, т.к. воля также не может после какого-то удовлетворения перестать вечно желать сызнова, как не может время кончиться и начаться».

      Идея  счастья была в новых исторических условиях возрождена утилитаризмом (Й. Бентам, Д.С. Милль), предложившим узко-рассудочную концепцию счастья, возродившую идею связи счастья и удовольствия. Цель утилитаризма - наибольшее удовольствие для наибольшего числа людей. Эта достаточно демократичная цель сочетается с моралью естественного человека, стремящегося к простым, но надежным удовольствиям: дружба, доброе имя, доброжелательность. Кратчайший путь к счастью - правильно понятый принцип полезности. Таким образом, понятие счастья подменяется понятиями удовольствия, выгоды, пользы, хотя они далеко не всегда совпадают (напр., брак по расчету включает выгоду, но не включает удовлетворение от любви).

      В неклассической философии ХХ века феномен  счастья артикулируется, прежде всего, в экзистенциальном своем аспекте: счастье в свете достижения человеком  единства сущности и существования. С точки зрения экзистенциальной психологии, «мир – случайный. Все, что есть, могло б и не быть, человеческие существа сами конституируют себя, свой мир и свою ситуацию; никакого готового смысла (содержания) в этой Вселенной нет, никаких готовых жизненных ориентиров» (а, значит, и рецепта в достижении чего-либо) [Ялом. И. Экзистенциальная психотерапия. С. 323]. Отсюда, естественно, возникает вопрос: как существо, которое стремится к этим ориентирам, может выжить в мире без смысла?

      Ни  один человек не знает конечной цели своего существования. По мнению В.Франкла, «искать смысл в удовлетворениях означает потерять его, т.к. удовлетворение – это не жизнь, а состояние, которое возникает вследствие достижения человеком цели»  [Франкл В. Человек в поисках смысла. С. 127].

      В целом философии свойственно рассматривать счастье в большей мере как идеал, чем как характеристику жизни. В ХХ столетии этика психологизируется, все больше учитывая переживания человека его внутренний мир. В качестве идеала счастья в современном понимании выступает постоянное, полное и обоснованное удовлетворение человека своей жизнью, ее условиями, наполненностью, достигаемым в ней раскрытием человеческих возможностей. Постоянство, полнота и целостность характеризуют максимально возможную (т.е. идеальную) степень удовлетворения жизнью. В таком виде счастье предстает как объект социально-психологического исследования.

      В трудах современных философов разрабатываются  новые теории счастья, хотя иногда встречается  новое обоснование старых доктрин. Психологические концепции разрабатывают концепции «душевного здоровья», близкие к понятию счастья.

      К.Голдштейн  впервые применил термин «самоактуализация», признавая у человека существование  единственного стремления - к максимальной актуализации. К. Хорни понимала актуализацию личности, прежде всего, как удовлетворение потребности в любви и понимании, определяя счастье как достижение, которое сопряжено с деятельностью и риском. Многие не осмеливаются даже стремиться к нему и никогда не испытывают настоящего счастья.

      Счастье, как утверждает Э. Фромм, - это критерий искусства жить и показатель продуктивности человека, оно является свидетельством того, что человек нашел ответ на загадку своего существования. Он горит, не сгорая. Одним из критериев продуктивности человека является его способность к любви.

      Итак, счастье трактуется как феномен  состоявшейся самореализации личности, что предполагает с одной стороны, объективацию внутреннего потенциала субъекта (коммуникативного, когнитивного, творческого и т.д., а в идеале – всего спектра возможностей личности); с другой – принятия (признания) этой объективации другими субъектами, которые могут быть представлены как персонально индивидуализированными субъектами, так и абстрактными социальными группами. Феномен Другого оказывается, таким образом, принципиально важным для интерпретации счастья в социально-философских учениях ХХ века. Именно Другой выступает тем «зеркалом», в амальгаме которого субъект может увидеть себя счастливым, т.е. тем социо-культурным механизмом, посредством которого оказывается возможным не только счастье как таковое, но и личность вообще.

      Современные исследователи большое внимание уделяют анализу аномальных явлений  в психике и условиях жизни  человека, часто сводя этику к  психологии. Помогая пациенту в актуализации своих сил, целитель побуждает пациента быть благоразумным, щедрым, стремиться к добродетелям. Поэтому можно говорить об общности современных теорий с древними доктринами.

      Социология  рассматривает феномен счастья  с точки зрения конкретных ценностей  счастья в жизни индивидуума. В рамках эмпирических и экспериментальных исследований ценностных ориентаций и ценностной структуры сознания личности акцент ставится уже не на проблеме счастья как ценности самой по себе в ее абстрактной и неличностной сути, а на ценностном содержании и конкретных ценностях счастья реальной личности с их различными конфигурациями и индивидуально-психологическими характеристиками. К сожалению, ни в зарубежной, ни в отечественной психологической литературе не представлены работы, посвященные неформальным теориям счастья, в которых бы на эмпирическом или экспериментальном материале анализировались бы содержание и ценностная структура того обыденного человеческого счастья, о котором мечтают и к которому стремятся люди в своей реальной повседневной жизни [Джидарьян И.А. Счастье в представлениях обыденного сознания. С. 41].

      Большинство исследований западных ученых, специализирующихся на проблематике счастья, отдельно не выделяют проблему его содержательно-мотивационного вектора и ценностной направленности в качестве предмета исследования. Такая оценка, по мнению И.М. Джидарьян, явно ограничивает возможности и задачи психологических исследований, поскольку «главным для них оказывается не субъект счастья во всей полноте и реальности своих жизненных проявлений и отношений к миру, а только фактор счастья и его диагностика.

      Американский  психолог М.Аргайл акцентирует внимание на исследовании факторов, обусловливающих  достижение счастья. Понимание факторов, включаемых в оценку счастья, сводится, по мнению М.Аргайла, к двум основным элементам [Аргайл М. Психология счастья. С.135]:

      а) переживание удовлетворенности  жизнью в целом, общая рефлексивная положительная оценка своего прошлого и настоящего, лежащих в основе нисходящей теории счастья;

      б) частота и интенсивность положительных эмоций, положенная в основу восходящей теории счастья.

      А. Маслоу, американский психолог, видел  счастье человека в его самоактуализации, путь к которой лежит через  удовлетворение всех потребностей: от простейших в еде, питье и безопасности до потребности в признании [Маслоу А. Мотивация и личность. С. 78].

      Самоактуализирующийся человек спокоен, уверен в себе, талантлив, снисходителен, не склонен к депрессиям и истерикам, при этом имеет здоровую самооценку и гармоничный внешний  вид.

      Особый  интерес для социально-психологического знания представляет проблема репрезентации  счастья в обыденном сознании. Такое исследование было проведено  российским психологом И.М.Джидарьян [5], где вышеобозначенная проблема изучалась на уровне житейских представлений, знаний, образов, чувств.

      Таким образом, с точки зрения социальной психологии счастье понимается как  переживание удовлетворенности  жизнью, полноты бытия. В двойственной, субъективно-объективной природе  феномена счастья заложена его двойственная обусловленность – объективная, бытийная, связанная с условиями и обстоятельствами жизни человека, и субъективная, связанная с внутренним миром человека и определяющая его восприятие жизни, отношение к ней, ее смысловое принятие [Аргайл М. Психология счастья. С. 6].