Анализ творческого пути Ивана Петровича Павлова

НАЧАЛО ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

         Переходя в академию, Иван Петрович должен был быть ассистентом  у профессора Циона. Но “…произошла дикая история: талантливейший физиолог был изгнан из академии. Я пристроился потом как помощник у проф. К. Н. Устимовича, читавшего физиологию в тогдашнем Ветеринарном институте”. Цион уехал из России, после того как правительственные чиновники воспрепятствовали его назначению, узнав о еврейском происхождении. Павлов, высоко ценивший своего учителя как крупного физиолога, питавший к нему чувство  признательности и благодарности, не сумел в то время правильно оценить причину ухода Циона из академии. Павлов счел нужным отказаться от должности ассистента при кафедре физиологии, предложенной ему новым руководителем кафедры профессором И.  Ф. Тархановым, и таким образом лишился не только прекрасного места для научной работы, но и заработка.

         По сообщениям некоторых учеников Павлова старшего поколения     (В. В. Савича, Б. П. Бабкина), известную роль в этом решении сыграла некоторая неприязнь Павлова к Тарханову, обусловленная каким-то неблаговидным поступком последнего. Как бы там ни было, в этом факте нашли свое яркое выражение принципиальность и честность Павлова. Свое заблуждение относительно И. Ф. Циона Иван Петрович осознал много позже. Отказавшись работать с преемником Циона, Павлов стал ассистентом Устимовича в Ветеринарном институте, где в течение двух лет продолжал изучение пищеварения и кровообращения.

        К. Н. Устимович был учеником К. Людвига и в свое время получил солидное физиологическое образование. В академии он организовал неплохую лабораторию, занимавшуюся вопросами физиологии кровообращения и выделительной функции почек. За время работы в лаборатории (1876—1878 гг.) Павлов самостоятельно выполнил ряд ценных работ по физиологии кровообращения. В этих исследованиях  впервые проявились зачатки его гениального научного метода изучения функций организма в их естественной динамике в ненаркотизированном целостном организме. В результате многочисленных опытов Павлов добился измерения давления крови у собак, не усыпляя их наркозом и не  привязывая  к  опытному столу. Он разработал и осуществил свой оригинальный  метод  хронической  фистулы мочеточников — вживления конца последних в наружный покров живота.

       За время  работы в лаборатории Павлову удалось сэкономить небольшое количестве денег. Летом 1877 года по рекомендации Устимовича он работал в городе Бреслау, в Германии (сейчас Вроцлав, Польша), с Рудольфом Гейденгайном, специалистом в области пищеварения, человеком, всю жизнь посвятившему науке и ничему другому.

ИССЛЕДОВАНИЕ ФИЗИОЛОГИИ КРОВООБРАЩЕНИЯ

          В следующем году по приглашению Боткина Иван Петрович начал работать в физиологической лаборатории при его клинике в Бреслау, еще не имея медицинской степени, которую Павлов получил в 1879 году. Дело в том, что исследования  Павлова  по  физиологии   кровообращения, проведенные   в лаборатории Устимовича, привлекли  внимание  физиологов и врачей. Молодой ученый становился известным в научных кругах. В декабре 1878  г. Знаменитый русский клиницист профессор С. П. Боткин по рекомендации доктора И. И. Стольникова пригласил Павлова работать к себе в клинику. Формально Павлову предложили занять должность лаборанта физиологической  лаборатории при клинике, на деле же он должен был  стать ее  руководителем.

         Павлов охотно принял это предложение не только потому, что оно исходило от известного ученого. Незадолго до этого было закрыто ветеринарное отделение Медико-хирургической академии, и Павлов лишился работы и возможности проводить опыты. В лаборатории Боткина он фактически руководил всеми фармакологическими и физиологическими исследованиями. Вот что пишет сам ученый о том времени: “Несмотря на нечто неблагоприятное, что было в этой лаборатории, - главное, конечно, скудость средств, я считаю время, здесь проведенное, очень полезным для моего научного будущего.  Первое дело – полная самостоятельность и затем возможность вполне отдаться лабораторному делу (в клинике я не имел никаких обязанностей). Я работал тут, не разбирая что моё, что чужое. По месяцам и годам весь мой лабораторный труд уходил на участие в работах других”.

         В этой лаборатории Иван Петрович все более практиковался в физиологии в широком смысле слова и в лабораторной технике, кроме того, огромную пользу ученый извлекал из всегда очень интересных и поучительных бесед с Сергеем Петровичем Боткиным. Здесь он сделал свою диссертацию о сердечных нервах; начал работы по пищеварению, которые дали впоследствии Павлову широкую известность за границей. Его студенты, коллеги по этой лаборатории в своих воспоминаниях говорят об Иване Петровиче как о человеке незаурядном, но скромном и бескорыстном, человеке энергичном, азартном, очень трудолюбивом. Отдельно отмечают простоту в общении и требовательность в работе (прежде всего к себе), прекрасное чувство юмора и самое настоящее воодушевление практически любыми проблемами физиологии.

         Научная работа отнимала у Павлова много сил и времени. Примечательно, что из-за интенсивной научной работы Павлов и выпускные экзамены в академии сдал с годичным запозданием — в декабре 1879 г., получил диплом лекаря. Павлов считал, что эксперимент на животных необходим при разрешении многих сложных и неясных вопросов клинической медицины. В частности, он стремился выяснить свойства и механизм терапевтического действия новых или уже применяемых в медицине лекарственных препаратов растительного или иного происхождения. Многие из работающих  при  его  клинике и при Институте усовершенствования врачей по его заданию, но в основном  под руководством Павлова исследовали как раз такого ряда вопросы в условиях эксперимента  на животных. Боткин  как  ученый и  клиницист был выдающимся представителем прогрессивного и довольно  распространенного в те времена научного направления, известного под названием «нервизма» и признающего  решающую роль нервной системы в регуляции функций здорового и больного организма. В этой своей физиологической лаборатории Павлов работал до 1890 г. (с 1886 г. уже официально считаясь ее руководителем).

            За годы работы в лаборатории  в полной мере проявились колоссальная трудоспособность, неукротимая воля и неисчерпаемая энергия Павлова. Он достиг выдающихся результатов в области изучения физиологии кровообращения и пищеварения, в разработке некоторых актуальных вопросов фармакологии, в усовершенствовании своего незаурядного экспериментального мастерства, а также в приобретении навыков организатора и руководителя коллектива научных работников. Несмотря на материальные трудности, Павлов считал этот период своей жизни необычайно содержательным и плодотворным и всегда вспоминал о нем с особенной теплотой и любовью. В «Автобиографии» он писал об этом периоде: «Первое дело — полная самостоятельность и затем возможность вполне отдаться лабораторному делу».

            Моральную и материальную поддержку С. П. Боткина молодой ученый чувствовал на протяжении всей своей деятельности в лаборатории. А идеи Боткина о роли нервной системы в нормальной и патологической деятельности организма, а также его убеждения в необходимости предельного сближения клинической медицины с экспериментальной физиологией в сильной мере способствовали формированию научных взглядов Павлова. «С. П. Боткин,— писал Павлов много  лет  спустя,— был лучшим  олицетворением  законного  и плодотворного союза медицины и физиологии, тех двух родов наук человеческой деятельности, которые на наших, глазах воздвигают здание науки о человеческом организме и сулят в будущем обеспечить человеку его лучшее счастье — здоровье и жизнь». Среди выполненных Павловым в этой лаборатории научных работ наиболее выдающимся следует считать исследование о центробежных нервах сердца. Это оригинальное исследование стало темой дoкторской диссертации Павлова. В 1883 г. Он блестяще защитил ее и был  награжден  золотой  медалью. 

СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ И НОВЫЕ СВЕРШЕНИЯ

            В 1881 году Павлов женился на своей студентке (кстати, знакомой с Федором Михайловичем Достоевским), Серафиме Васильевне Карчевской, ростовчанке, слушательнице педагогических курсов. Однако финансовое положение физиолога было настолько плачевно, что первое время им приходилось жить раздельно. При этом многими своими будущими успехами Павлов был обязан своей жене - домовитой, религиозной и очень образованной женщине, которая всю себя посвятила мужу.

            Ивана Петровича и Серафиму  Васильевну  объединяла  общность  духовных  интересов, близость взглядов по многим актуальным в то время вопросам  жизни,  верность идеалам служения  народу,  борьбы  за  социальный  прогресс,  которыми  была насыщена передовая русская художественная и публицистическая литература  тех времен. Они полюбили друг друга. В молодости Серафима Васильевна, судя по фотографиям того  периода,  была очень красивой. Следы былой красоты сохранились на ее лице даже  в  глубокой старости. Иван Петрович также обладал весьма приятной  внешностью.  Об  этом свидетельствуют  не  только   фотографии,   но   и   воспоминания   Серафимы Васильевны.  «Иван  Петрович  был  хорошего  роста,  хорошо  сложен,  ловок, подвижен, очень силен, любил говорить и говорил горячо, образно и весело.  В разговоре  сказывалась  та  скрытая  духовная  сила,   которая   всю   жизнь поддерживала его в работе и обаянию которой  невольно  подчинялись  все  его сотрудники и приятели. У  него  были  русые  кудри,  длинная  русая  борода, румяное лицо,  ясные  голубые  глаза,  красные  губы  с  совершенно  детской улыбкой и чудесные  зубы.  Особенно  нравились  мне  умные  глаза  и  кудри, обрамлявшие большой открытый лоб». Любовь на первых порах целиком поглотила Ивана Петровича. По свидетельству брата, Дмитрия Петровича, молодой  ученый  некоторое  время больше был занят сочинением  писем  к  любимой  девушке, чем лабораторными делами.

            Серафима Васильевна, женщина умная, с добрым  сердцем, мягким характером и высокими идеалами, была для Ивана Петровича не только верным другом в его долгой жизни, но любящей и преданной женой. Она взяла  на себя всю тяжесть семейных забот и на протяжении многих лет безропотно переносила все неприятности и неудачи, которые в ту пору сопутствовали Ивану Петровичу. Своей верной любовью она, бесспорно, немало  способствовала поразительным успехам Павлова в науке. «Искал в товарищи  жизни  только хорошего человека,— писал И. П. Павлов,— и нашел его в моей жене  Саре Васильевне, урожденной Карчевской, терпеливо переносившей  невзгоды  нашего допрофессорского  житья, всегда охранявшей мое научное стремление и оказавшейся  столь  же преданной на всю жизнь нашей семье, как я лаборатории».

            Далее пробные лекции на конференции профессоров академии, ему присваивают доктора. В июне 1884 года уже коллежский асессор Павлов совместно с женой отправляется в Германию для работы в лабораториях Гейденгайна и Людвига. Эта работа продолжалась два года.

            Заграничная поездка обогатила Павлова  новыми  идеями,  отточила и усовершенствовала его незаурядное мастерство экспериментатора. Он установил личные контакты с видными деятелями зарубежной науки, обсуждал с ними всевозможные актуальные физиологические проблемы. До глубокой старости Павлов с большой теплотой вспоминал о Р. Гейденгайне и К. Людвиге, о своей работе в их лабораториях. «Заграничное   путешествие,— писал он в «Автобиографии»,— дорого было для меня главным образом тем, что  познакомило меня с типом ученых работников, каковы Гейденгайн и Людвиг, всю  жизнь, все радости и горе ее положивших в науке и ни в чем другом».

         Возвратившись на родину с солидным научным багажом, Павлов с новой  силой и энтузиазмом продолжил  исследования в убогой лаборатории при клинике Боткина. Работы было много. Павлов не только разрабатывал новые методики и модели физиологических экспериментов, которые ставились в лаборатории как им самим, так и руководимыми им молодыми врачами, оперировал подопытных животных и выхаживал  их, но и сам изобретал и изготавливал новую аппаратуру.

            В результате почти двенадцатилетней работы в роли руководителя физиологической лаборатории при клинике Боткина, работы в трудных условиях, напряженной, но вдохновенной, целеустремленной и очень плодотворной, Павлов стал видной фигурой на поприще физиологии не только у себя на родине, но и за ее пределами.

            1890 г. он был избран на должность профессора фармакологии в Томском, а вслед  за  этим и в Варшавском университетах. Но Иван Петрович не переехал ни в Томск, ни в Варшаву, так как 24 апреля 1890 г. его избрали профессором  фармакологии  в самой Военно-медицинской академии (бывшая Военно-хирургическая). Это место ученый занимал в течение пяти лет, до перехода на кафедру физиологии той  же академии, ставшей вакантной после ухода профессора И. Р. Тарханова.  Иван Петрович бессменно руководил этой кафедрой три десятка лет, успешно  сочетая блестящую педагогическую деятельность с интересной, хотя и ограниченной по масштабам, научно-исследовательской работой сначала по физиологии пищеварительной системы, а в последующем по физиологии условных рефлексов.

            К моменту назначения Ивана Петровича Павлова на должность профессора фармакологии, ему исполнился  41 год. За его плечами были долгие годы обучения здесь, в России,  множество стажировок за границей, работа бок о бок с выдающимися учеными того времени, и эксперименты, эксперименты, эксперименты… Думаю, теперь можно с уверенностью сказать о том, что Иван Петрович к этому возрасту совершенно сформировался как ученый, укоренился в этом своем положении и стал знаменит в своих кругах. Более того, его труды признали ученые всего мира.

ЗРЕЛОСЬ

            С 1891 г. он заведовал физиологическим отделом Института экспериментальной медицины, организованного при его деятельном участии. Одновременно он оставался руководителем физиологических исследований в Военно-медицинской академии, в которой проработал с 1895 по 1925 г. Будучи от рождения левшой, как и его отец, Павлов постоянно тренировал правую руку и в результате настолько хорошо владел обеими руками, что, по воспоминаниям коллег:«…ассистировать ему во время операций было очень трудной задачей: никогда не было известно, какой рукой он будет действовать в следующий момент. Он накладывал швы правой и левой рукой с такой скоростью, что два человека с трудом успевали подавать ему иглы с шовным материалом».

            В своих исследованиях Иван Петрович использовал методы механистической и холистической школ биологии и философии, которые считались несовместимыми. Как представитель механицизма он считал, что комплексная система, такая, как система кровообращения или пищеварения, может быть понята путем поочередного исследования каждой из их частей; как представитель «философии целостности» он чувствовал, что эти части следует изучать у интактного, живого и здорового животного. По этой причине он выступал против традиционных методов вивисекции, при которых живые лабораторные животные оперировались без наркоза для наблюдения за работой их отдельных органов.

            Считая, что умирающее на операционном столе и испытывающее боль животное не может реагировать адекватно здоровому, Иван Петрович воздействовал на него хирургическим путем таким образом, чтобы наблюдать за деятельностью внутренних органов, не нарушая их функций и состояния животного. В некоторых случаях он создавал условия, при которых пищеварительные железы выделяли свои секреты в фистулы, расположенные вне животного; в других случаях он отделял от желудка части в виде изолированного желудочка, полностью сохраняющего связи с центральной нервной системой. Мастерство Павлова в этой трудной хирургии было непревзойденным. Более того, он настойчиво требовал соблюдения того же уровня ухода, анестезии и чистоты, что и при операциях на людях. «После приведения организма животного в соответствие с нашей задачей, – говорил он, – мы должны найти для него modus vivendi, чтобы обеспечить ему абсолютно нормальную и продолжительную жизнь. Только при соблюдении этих условий полученные нами результаты можно считать убедительными и отражающими нормальное течение этих феноменов». Используя данные методы, Павлов и его коллеги показали, что каждый отдел пищеварительной системы – слюнные и дуоденальные железы, желудок, поджелудочная железа и печень – добавляет к пище определенные вещества в их различной комбинации, расщепляющие ее на всасываемые единицы белков, жиров и углеводов. После выделения нескольких пищеварительных ферментов Иван Петрович начал изучение их регуляции и взаимодействия.