Участие России в процессах глобализации

природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, опережающий  рост

численности населения  по сравнению с ресурсными возможностями планеты, не

уменьшающийся, а  порой даже увеличивающийся разрыв между бедными и богатыми

странами —  все это превращается ныне в общечеловеческие заботы и тревоги.

Правда, не все  политики готовы с этим считаться  и идти на международную

координацию своих действий, чтобы предотвращать возникновение опасных

кризисных ситуаций и конфликтов. Пожалуй, только в области  охраны окружающей

среды намечается такое взаимодействие. Достигнута, например, договоренность

о предельных уровнях  выброса отдельными странами в атмосферу  углекислого

газа, с чем, в  частности, связана угроза глобального потепления и изменения

климата.

Сравнительно новый  структурный элемент глобальной экономики— региональные

интеграционные  группировки, особенно в Европе.

[13] Те проблемы экономического взаимодействия, которые не удается

урегулировать на глобальном уровне, все чаще находят  решение в рамках

региональной интеграции. Процесс регионализации хозяйственной  жизни — типичная

черта современной  глобальной экономики. Мировая экономика  никогда не отличалась

однородностью структуры, регионализация ее еще более усложняет, порождая

известные противоречия между глобальными и региональными процессами.

Региональные экономические  группировки выступают одновременно и как проявление

более широкого процесса глобализации, и как инструмент защиты от

неблагоприятных ее последствий. Они служат целям  создания более крупного

экономического  пространства, ограждая в то же время  участвующие в них страны от

опасностей глобальной конкуренции и экспансионизма, которым они не в состоянии

противостоять.

Европа далее  других продвинулась в углублении интеграционного  сотрудничества.

В Европейском  союзе, охватившем за небольшим исключением всю Западную

Европу, не только создан единый внутренний рынок без каких-либо

межгосударственных  перегородок, но и образован Центральный банк ЕС и введена

общая валюта. Не исключено, что ЕС предвосхищает важнейшие тенденции

развития региональной интеграции и в других частях света. США, Канада и

Мексика образовали зону свободной торговли в Северной Америке — НАФТА,

существует несколько таможенных и торговых объединений в Латинской Америке,

усиливаются интеграционные тенденции в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Можно

ожидать углубления интеграционного сотрудничества и в рамках СНГ.

Будучи объективной  тенденцией развития человеческой цивилизации, глобализация

открывает дополнительные возможности и сулит немалые выгоды экономике

отдельных стран. Благодаря этому объективному процессу достигается экономия

на издержках  производства, оптимизируется размещение ресурсов в мировом

масштабе, расширяется  ассортимент и повышается качество товаров на

национальных рынках, становятся широко доступными достижения науки, техники и

культуры. Но этот процесс сопряжен с издержками и угрозами для национальных

экономик, причем не только бедных, но и богатых стран. Для стран, которые не

располагают возможностями  контроля за тем, что происходит вне  их границ,

стихийные глобальные процессы могут иметь негативные последствия.

Преимущества экономической  глобализации не реализуются автоматически, и не все

страны в равной мере их ощущают. Нет убедительных свидетельств и того, что

этот процесс  способствовал обеспечению устойчивого  экономического роста на

нашей планете. Так, согласно данным, приводимым А. Мэддисоном, среднегодовые

темпы роста мирового ВВП, составлявшие в первой четверти XX века 2,2%, в

последние два десятилетия практически сохранились на том же уровне в 2,2-2,5%.

Разумеется, эти  обобщающие показатели не отражают ускорения экономического

развития в отдельных  частях мира, как и продолжающегося застоя в других его

частях.[14] Глобальные показатели

зависят пока преимущественно от внутренних условий и политики экономически

наиболее сильных  стран. Проблема устойчивого, динамичного роста мировой

экономики все  еще ожидает решения, и, видимо, потенциал экономической

глобализации пока еще недостаточно используется для этого.

Выгоды от глобализации распределяются неравномерно, и в  глазах многих стран —

несправедливо. Все  достижения экономического глобализма последних двух

десятилетий XX века не сняли с повестки дня задачу преодоления опасных разрывов

в уровнях экономического развития стран, задачу, которая в 70-е годы

находилась в  эпицентре движения за новый международный экономический порядок.

На 20% населения  планеты, живущего в богатых странах, приходится 86% мирового

ВВП, а на беднейшие 20%— всего 1%.[15]

Сохраняющееся неравенство  — не только наследие колониализма и исторической

судьбы, но и результат  далеко не справедливого и не равноправного

сотрудничества  в наши дни. Односторонние преимущества глобализации усугубляют

неравенство условий, оставляя многие страны и регионы  на периферии прогресса и

даже вне его  сферы. Проблема более справедливого  распределения выгод и издержек

процесса экономической глобализации сохраняет актуальность и продолжает

волновать международное сообщество.

Вопрос о том, в какой степени процесс глобализации хозяйственной жизни

воздействует на степень дифференциации экономического развития, не имеет

однозначного ответа. Исследования, в частности, показывают, что после 1965 г.

уровень душевого дохода в обеих группах стран  удвоился, но разрыв остался

неизменным. Средние  показатели скрывают серьезные неблагоприятные  тенденции:

улучшилась ситуация лишь в Азии, тогда как отставание от промышленно развитого

Севера бедных стран западного полушария, Ближнего Востока и Африки

увеличилось, особенно после 70-х годов. Так называемый «Юг» делится на группу

относительно благополучных  стран, все более втягиваемых в глобальные процессы,

и группу «неудачников», остающихся на обочине мирового прогресса. Нетрудно

предсказать, что  процесс глобализации в XXI веке будет протекать в

поляризованном  с точки зрения экономических возможностей и мощи мире. Это,

вероятно, важнейший источник будущих рисков, проблем и конфликтов.

[16]

Возрастающая неспособность  многих стран догнать высокоразвитый мир,

усиливающееся социальное неравенство внутри этих стран и  несбывшиеся

ожидания масс в эру, когда средства массовой информации демонстрируют

стандарты благосостояния и потребления высокоразвитых стран всему миру,

становятся источником социального напряжения. Эти явления, конечно, не новы,

но при стихийном  ходе глобализации они могут выйти из-под контроля,

дестабилизировать правительства и страны и даже вылиться в воинственный

национализм, политическую нестабильность, волнения, терроризм, гражданские

войны.

Широко пропагандируемым преимуществам глобализации сопутствуют нежелательные

последствия. Высокая  степень экономической взаимозависимости стран,

гигантские нерегулируемые потоки горячих спекулятивных капиталов  сделали

глобальную экономику  уязвимой. И финансовый крах в Юго-Восточной  Азии, а

затем и бразильский  и аргентинский кризисы подтвердили  реальность угрозы

разрушительной цепной реакции. Перед мировым сообществом встал вопрос: как

ослабить уязвимость национальных экономик, проистекающую  из их возрастающей

взаимозависимости.

Становящиеся все  более очевидными односторонность  и несправедливость в

распределении благ экономической глобализации, неумеренная пропаганда ее

достоинств и  игнорирование угроз вылились в  последние годы в массовые

антиглобалистские выступления тех, кто испытал  на себе ее негативные

последствия. Первые приуроченные к официальным международным  форумам

демонстрации антиглобалистов, как, например, в Сиэтле и Генуе, сопровождались

эксцессами и  схватками с полицией, что вызвало  осуждение властей и не

позволило разглядеть истинную подоплеку событий. В дальнейшем движение

протеста разрасталось, получая поддержку левых партий и организаций и

одновременно переходя в более цивилизованное русло. В  этом отношении весьма

показательны первый и второй Всемирные социальные форумы, состоявшиеся в 2001 и

2002 гг. в бразильском  городе Порту-Алегри, в противовес  давосскому Всемирному

экономическому форуму, собирающему мировой политический и бизнес-истеблишмент.

[17]

Второй бразильский  форум, собравший около 50 тыс. делегатов, в том числе и

видных политических деятелей из ряда стран, прошел под  девизом «Иной мир

возможен». Он показал, что антиглобалистское движение — это не сборище

крикунов и дебоширов, а общественная сила, призывающая отказаться от

глобализации «по-американски» и считающая возможным придать ей человеческое

лицо. Пока нет  настоящего диалога между теми, кто  убежден в превосходстве

либеральной, основанной на свободе рыночных сил модели глобализации, и теми,

кто выступает  за контролируемую (обузданную) глобализацию, как, например,

премьер-министр  Франции. У той и другой стороны  мало конструктивных идей, как

исправить изъяны этого процесса. Но вопрос о назревающих  переменах уже оказался

в фокусе внимания международной общественности.

[18]

То, что получило клеймо «антиглобализма», в действительности представляет

собой отнюдь не отрицание  объективного процесса мирового развития, а протест

против его современных  форм, сложившихся под влиянием интересов ведущих

индустриальных  держав, прежде всего США, и не учитывающих  в должной мере

проблем и трудностей остального мира.

    

1.3.   Политическая глобализация. 

Преобразование  прежних структур и формирование общемировой целостности

связаны с решением важнейшей функциональной задачи современности  —

обеспечением управляемости  в новых масштабах: вширь —  на всем пространстве