Теория и практика политических манипуляций в современной России

Характерные черты избирательной  кампании Б. Ельцина и её значение

Электорат психиатрической  больницы №1 имени П. П. Алексеева, как  всегда, продемонстрировал завидную избирательную активность (…). Подавляющее большинство избирателей (…) отдали свои голоса Борису Ельцину. («Сегодня», 5 июля 1996 г.)  
 
При выявлении основных черт избирательной кампании Б. Н. Ельцина в глаза прежде всего бросается комплексный подход штаба данного кандидата к выбору средств воздействия на ход выборов. Политтехнологи Ельцина вели бой, если такое сравнение здесь уместно, на всех фронтах. Готовили агитационные материалы, масштабные PR-шоу, контрпропаганду, держали под контролем Центризбирком, крупнейшие СМИ, разрабатывали различные варианты действий в соответствии с тем или иным изменением ситуации. 

Всё это было бы совершенно невозможным  при отсутствии у Ельцина и «семьи» так называемого административного ресурса, иначе говоря — государственной власти. «Самое действенное, мощное и, пожалуй, единственное оружие, каким на период президентской избирательной кампании обладал Б. Ельцин, было — государственная власть, — считает Э. Попов. — На нее и сделали ставку ближайшие сподвижники действующего главы государства, справедливо полагая, что не только авторитет способствует обретению власти, но и умелое использование власти способствует завоеванию авторитета. Авторитет — значит популярность, а популярность — необходимое условие победы на выборах» [II,34]. 

К административному ресурсу мы отнесём  монопольное влияние на СМИ, привилегия «создавать информационные поводы», возможность  быстрой фабрикации показных «популярных  указов». «Административный ресурс»  — это также привилегия безнаказанно нарушать статьи Федерального закона «О выборах президента Российской Федерации» (речь идёт о равенстве доступа  к СМИ для всех кандидатов, запрете  органам власти заниматься агитацией  и т. п. — пункты, по которым команда  Ельцина шла на явные нарушения). Это и возможность давления на регионы (так, 11 регионов резко изменили во втором туре свои пристрастия, проголосовав за Ельцина, словно весь электорат был  подменён). 

Темы  фальсификации бюллетеней и подобных мошенничеств мы здесь не касаемся из-за отсутствия достоверной иформации. Тем не менее предположения об элементарных подтасовках в ходе подсчёта бюллетеней высказывались не раз; нельзя исключать, что предвыборный штаб Ельцина имел в виду и это средство. Его можно условно отнести к манипуляциям обладателей административного ресурса. Очевидно, что именно команда Ельцина и здесь была в наивыгодных условиях.

Характерно  то, что многие организаторы кампании работали не столько по заказу, сколько  по собственной инициативе. Обладатели крупнейших состояний были заинтересованы в победе Ельцина и не жалели средств. Специалисты-рекламщики сами предлагали свои услуги. Их интересы в конечном счёте совпадали с целями организуемой ими кампании, и работали они на совесть. В денежных средствах и специалистах у Ельцина в ходе кампании не возникало. Интересным приёмом ельцинских политтехнологов стала ориентация на считавшуюся политически пассивной молодёжь, о чём мы подробно говорим выше.

Основным  психологическим доводом ельцинской агитации стало противопоставление «свободы и демократии с Ельциным»  и «голода, гражданской войны  и лагерей с Зюгановым». Таким  образом создавалось убеждение в безальтернативности кандидатуры Ельцина. Как считает аналитик Л. Прохорова, в ходе кампании было «умело просчитано психологическое и психолингвистическое воздействие на определённую аудиторию, хорошо осознавались «болевые точки» россиян, и именно этим было обусловлено создание определённых «микрообразов». Это достигалось, на наш взгляд, во-первых, подборкой специальных групп прямых обращений с учётом сегментации аудитории; созданием заданных эмоциональных образов за счёт использования явлений полисемии; приданием динамики текстам и экспрессивности — повествованию за счёт употребления заимствованных слов, достаточно новых или экзотических для восприятия российской аудиторией. Всё это отвечает знаковой природе рекламного текста, эффективному семиотическому и психолингвистическому воздействию текста на аудиторию» [цит. по II,28]. 

За  Ельцина действительно «голосовали  сердцем», т. е. эмоциями, но никак не разумом. Действия ельцинских пиарщиков, «взвинтившие» рейтинг свеого клиента, и не рассчитывались на разумное восприятие. Они были направлены на эмоциональное восприятие, на подсознание — и именно поэтому должны именоваться манипуляцией, а не убеждением. Вот что пишут С. Лисовский и В. Евстафьев: «От начала до конца рекламной кампании был выдержан основной принцип — «Не заставлять, а предлагать». Избранная методология воздействия на молодёжную аудиторию оказалась весьма эффективной. Её реализация принесла ожидаемые результаты. Две трети молодых людей, не собиравшихся голосовать, пришли на избирательные участки. Около 80% из этих молодых людей ответили в ходе социологических опросов, что решили голосовать под влиянием кампании «Голосуй или проиграешь». Излишне говорить, что проголосовали они в основном за Ельцина» [II,28].  
 
Столь масштабная манипулятивная акция, какой предстаёт в свете приведённых материалов выборная кампания Ельцина, подразумевает значительное количество организаторов — как рекламно-манипулятивных специалистов (исполнителей), так и заказчиков. 

Кого  нам благодарить (в кавычках или  без — дело личного выбора каждого) за итог президентских выборов 1996 года? Это, во-первых, Фонд эффективной политики под руководством Глеба Павловского, подчас именуемый в прессе «фабрикой грёз». Это, во-вторых, рекламное агентство «Премьер-СВ», возглавляемое Сергеем Лисовским. Интересно, что данная компания сначала действовала по собственной инициативе, не согласовывая свои шаги с избирательным штабом Б. Ельцина. Лишь потом старания штаба и рекламного агенства объединились в общей кампании. С. Лисовский и В. Евстафьев пишут: «Свои предложения по проведению кампании руководство «Премьер СВ» направило в избирательный штаб Президента РФ, возглавляемый О. Сосковцом. Инициатива «премьеровцев» нашла поддержку у штаба. Однако вскоре его возглавил А. Чубайс, и предложение «Премьер СВ» временно отложили. Спустя месяц (в середине марта 1996 г.) руководству «Премьер СВ» позвонили из президентского штаба и предложили обсудить программу совместных действий. С этого момента организаторы кампании «Голосуй или проиграешь» уже работали вместе со штабом Президента, координируя мероприятия, даты их проведения и т. д.» [II,28]. 

Вот что сообщает «Financial Times» от 18 февраля 2002 года в материале «Ужин Анатолия Чубайса с "The FT"» (перевод www.inopressa.ru): «Выборы финансировала клика магнатов, взявших себе в награду государственные активы на миллиарды долларов, за которые им пришлось заплатить очень мало. Вину за это россияне тоже возложили на Чубайса. «Если бы я оказался ещё раз в такой ситуации, — говорит он, — я бы принял абсолютно такое же решение». Это было «фундаментальное историческое решение». Последовавшее разграбление активов было «ценой, которую мы заплатили за то, чтобы не позволить коммунистам вернуться в страну» [III,7]. В ряде номеров Собрания законодательства РФ опубликованы распоряжения президента о поощрении активных участников выборной кампании Ельцина. Среди наиболее громких имён из этих платных и бесплатных помощников Ельцина — П. Авен, А. Бевз, Б. Березовский, А. Гольдштейн, П. Гусев, В. Гусинский, Ю. Лесин, С. Лисовский, В. Малкин, Г. Павловский, В. Потанин, Э. Рязанов, Э. Сагалаев, А. Смоленский, В. Старков, М. Фридман, М. Ходорковский, В. Шумейко, Т. Дьяченко, И. Малашенко, А. Чубайс, С. Шахрай, А. Куликов, Г. Меликьян, Ю. Шафранник, С. Шойгу и др. 

Над роликами и наружной рекламой кандидата  Ельцина работали Д. Аброщенко, А. Гуревич и др. Активную помощь в проведении кампании «Голосуй или проиграешь» оказывали радиостанция «Европа плюс», продюсерский центр Стаса Намина, фирма «Арс», газета «Комсомольская правда». У итальянского публициста Джульетто Кьезы находим сведения о помощи Ельцину американских специалистов («Это была в полном смысле слова американская победа» [II,24]). О том же 15 июля 1996 года сообщил влиятельный американский еженедельник «Тайм» («Спасение Ельцина. История, раскрывающая секрет того, как четверо американских советников, использовав данные опросов общественного мнения, работу аналитических групп, ошибки рекламы и некоторые технические приёмы американской избирательной системы, помогли победить Борису Ельцину»).  
 
В заключение параграфа — несколько оценок результатов выборов президента РФ в 1996 году.  
 
С. Лисовский и В. Евстафьев: «При довольно низком исходном рейтинге Б. Н. Ельцина общественное мнение удалось развернуть в его сторону. Это свидетельствует об огромной силе воздействия предвыборных политических коммуникаций при наличии правильной стратегии и творческого подхода. Второй вывод, который позволяет сделать проведённая работа, — это вывод о важности точной целевой направленности рекламы и выбранных приёмов. В данном случае объектом воздействия была безошибочно выбрана молодёжная аудитория; способом воздействия — апелляция к эмоциям, к подсознанию. Ещё раз подчеркнём: важно, что молодёжи не навязывались конкретные решения, а предлагалось сделать свободный выбор» [II,28]. Нам остаётся констатировать, что это и есть классический образец манипуляции, скрытого воздействия, когда действительно имеется иллюзия «свободного выбора» (на деле, конечно, кампания Ельцина никакого свободного выбора не предлагала). Сергей Шахрай, член избирательного штаба Ельцина, так разложил факторы эффективности проведённой кампании: «у технологии рекламы (…) или проведения массовых акций методика простая: 50% науки, 50% таланта и чёртовой прорвы ежедневной работы» [цит. по II,28].  
 
«Независимая газета», 5 июля 1996 года: «В руках российских политиков появилось новое могучее оружие политической борьбы — так называемые современные политические технологии. Они, разумеется, существовали и применялись и раньше. Но лишь нынешние президентские выборы полностью продемонстрировали их силу и возможности. Ибо именно современные политические технологии, применяемые профессионалами, обеспечили победу Бориса Ельцина» [цит. по II,23]. И действительно, одной из черт президентской кампании стало то, что её тактика разрабатывалась целиком профессионалами-рекламщиками; другими словами, выборы превратились в обычную, хоть и далеко не рядовую по значению, индустрию, были «поставлены на поток».  
 
Публицист Валерий Хатюшин: «Народ российский был подлейшим образом обманут. С помощью информационной удавки его просто заставили избрать в президенты сломанную куклу, невнятно мычащую мумию» [II,16].  
 
Украинский специалист в области PR Г. Почепцов: «Президентская кампания в России 1996 года продемонстрировала настоящий триумф профессиональных имиджмейкеров» [II,26]. Этот автор также приводит следующее коллективное мнение группы аналитиков из книги «Россия у критической черты: возрождение или катастрофа»: «Поразительный скачок вверх рейтинга Б. Н. Ельцина, достигнутый буквально за 2-3 предвыборных месяца, — парадоксальное и уникальное в политике явление. Победа Ельцина обеспечена не только денежным вливанием, мастерством команды имиджмейкеров и инстинктом власти у Б. Ельцина. Здесь также сказалась фактическая парализованность общественного сознания из-за шоковых атак властных структур и СМИ, моральное и информационное блокирование воли избирателей энергичной и тотальной кампанией страха и обещаний» [цит. по II,26].  
 
Публицист Михаил Назаров: «Выборы 1996 года продемонстрировали удивлённой России возможности современных технологий манипуляции «народным волеизъявлением». Победители даже не скрывали, что добились успеха теми же, далёкими от истины психологическими приёмами рекламного бизнеса, какими людей убеждают пить кока-колу или покупать залежалый товар» [II,23].  
 
Можно констатировать: большинство аналитиков, как «левых», так и «правых», сходятся на том, что выборы президента РФ в 1996 году — это прежде всего победа манипулятивной машины Ельцина и «семьи». Другое дело, что представители различных политических лагерей рассматривают этот факт с подчас противоположных точек зрения и дают ему соответствующую оценку. Однако нельзя не согласиться с Сергеем Лисовским, сказавшим, что избирательная кампания 1996 года стала «беспрецедентной по масштабам задач, по своему историческому значению для России».

Глава II. Эффективность политических манипуляций  на практических примерах (продолжение)

§ 3. Выборы Президента РФ в 2000 году: с точностью до миллиметра  
(Владимир Путин как шедевр кремлёвских политтехнологов)

За три месяца в этой стране я гориллу выберу президентом. (Борис Березовский)

Второе издание Ельцина  должно быть молодым и здоровым. 
(накануне президентских выборов-2000)  

Путин — это большой  водянистый огурец, выращенный методом  гидропоники. (Александр Проханов)

Принимая  во внимание надвигающиеся выборы и  низкую популярность Ельцина, в Кремле решили, пользуясь накопленным опытом, «протолкнуть» своего человека —  но не «клон Ельцина», а политика, который был бы воспринят как  демократическая и одновременно патриотическая («право-левая», «соборная») альтернатива Ельцину. Это должен был  быть новый человек, не работавший до того в публичной политике, «чистый», то есть не очернённый в глазах общества, имеющий выигрышный профессиональный и личный имидж — своеобразная социогеничная маска Ельцина, под которой скрывался бы ставленник той же самой группировки, которую называют «ельцинской семьёй». Этой маской стал Владимир Путин.  
 
В «Президентском марафоне» Ельцин с редкой для политика откровенностью говорит о том, когда и как должен был выйти на арену его преемник Путин: «Он должен появиться позже. Когда слишком мало времени для политического разгона — плохо. Когда слишком много — может быть ещё хуже. Общество не должно за эти «ленивые» летние месяцы привыкнуть к Путину. Не должна исчезнуть его загадка, не должен пропасть фактор неожиданности, внезапности. Это так важно для выборов. Фактор ожиданий, связанных с новым сильным политиком» [V,6]. Действительно, Владимир Путин появился в публичной политике (в качестве главы правительства) только летом 1999 года, и сразу же его неофициально стали называть преемником Б. Ельцина (что было очень характерно, ведь незадолго до этого с молниеносной быстротой на посту премьера сменились В. Черномырдин, С. Кириенко, Е. Примаков, С. Степашин, но ни у кого из них не было негласного титула «преемника»). И уже с января 2000 года, меньше чем через полгода после назначения председателем правительства, Путин в результате отставки Б. Ельцина стал и. о. президента Российской Федерации.  
 
Теперь нужно было подумать о предвыборной программе Путина. Это было виртуозное PR-творчество — пройтись по лезвию бритвы, соединить «правые» и «левые» ценности так, чтобы коммунистов не отвратили демократические заявления, а либералов — «левые», государственнические и даже националистические, создать имидж примемлемого для всех кандидата. Так как избиратель к 2000 году успел изрядно «полеветь» и разочароваться в либерально-реформаторском курсе Кремля, в лексиконе Путина появились новые слова (эта методика была опробована ещё на «Медведе»). Кремлёвские политтехнологи уже не пытались, как в 1996 году, противопоставить демократию и коммунизм (тоталитаризм) и побудить население выбрать демократию. Они поступили умнее, а именно — решили отнять, насколько возможно, голоса у традиционно левой, коммунистической части россиян. Их тактикой было — не обращать электорат «в свою веру», заставляя голосовать за нужного кандидата, а, напротив, оттолкнуться от известного из социологических исследований вкуса избирателей, предложить людям заведомо «аппетитную конфетку», исходить из реального спроса, а не навязывать новый вкус. 

В программных выступлениях В. В. Путина упор делался на патриотизм, на объединение  всех граждан вокруг общенародной цели. «Национальное достоинство», «национальный  суверенитет», «единый командный  дух», «государственная воля», «жёсткий государственный контроль», «потенциал великой державы», «ориентация на многополярный мир», «восстановление  геополитического авторитета» —  эти выражения из предвыборной программы  Путина были бы неприемлемы для Ельцина  и давали основания считать волевого премьера и и. о. скрытым коммунистом. Ходили также слухи о том, что В. Путин после своей инаугурации якобы намерен возродить в России институт монархии. Тем не менее политтехнологи Кремля не хотели «переборщить» с социалистической и патриотической риторикой и стремились объединить её с правой: «чем сильнее государство, тем свободнее личность», «демократия — это диктатура закона» (в последней фразе — суть право-левого синтетического продукта под названием «Путин», made in Kremlin under US license).  
 
Кроме того, в программе Путина присутствовало много общих фраз, рассчитанных на заведомое одобрение каждого: «Если и искать лозунг для моей предвыборной позиции, то он очень простой. Это — достойная жизнь. Достойная в том самом смысле, какой её хотят видеть и в какую верят большинство моих сограждан. Как вижу нашу жизнь и я сам, будучи русским человеком». Фактически Путин много говорил, но мало сказал, оставшись «тёмной лошадкой» для большинства населения. Он не определил свои позиции по конкретным вопросам в экономической, социальной, политической сферах. Это был продуманный расчёт — конкретная позиция не смогла бы объединить большинство населения, для такого объединения нужна именно патетическая выигрышная риторика, в которую по желанию можно вложить любое содержание.  
 
Если говорить о реальных делах Путина как премьер-министра и и. о. президента, влиявших на исход выборов, то это прежде всего демонстрация жёсткой (государственнической) позиции по чеченскому вопросу. Знаменитая фраза о том, что террористов следует «мочить даже в сортирах», была, разумеется, сказана не случайно. Народ, устав от вуалирующей риторики и государственной импотенции позднеельцинского периода, ждал брутального патерналистского лидера, жёсткого и справедливого — и этому ожиданию, казалось, соответствовал Путин. Поэтому его рейтинг, составлявший, по прикидкам социологов, в начале сентября 1999-го всего 1%, уже в середине сентября вырос до 4%, в начале октября достиг 15% и т. д.  
 
Имидж Путина сконструировали почти идеально, создали из ожиданий народа и прогнозов специалистов по политическим коммуникациям. Он не ассоциировался с поколением политиков ельцинского типа, он казался совершенно иным. «Он не похож на тех политиков, которые обычно присутствовали все эти 10 лет на политической сцене, — говорит видный творец политиков Александр Ослон. — (…). Главный мотив — он как мы» [цит. по II,34]. Владимир Путин должен был понравиться даже традиционным оппозиционерам — коммунистам, он должен был персонифицировать в себе симпатии и ожидания всех основных электоральных групп, не ассоциируясь с личностью Ельцина и с ельцинской эпохой вообще. Не случайно в своём первом послании Федеральному собранию (весна 2000 г.) В. В. Путин ни разу не употребил слово «демократия», предпочитая выражения вроде «возрождения великой державы».  
 
Немало времени было уделено и освещению выигрышных личных качеств Владимира Путина: он не курит, почти не пьёт, активно занимается спортом (причём не шахматами и даже не теннисом, а боевым самбо и дзюдо — подходящее занятие для лидера великой державы), опускается в глубины океана на подводной лодке, летает на сверхзвуковых истребителях. Согласно соцопросам, значительное число российских женщин весьма положительно оценили имидж Путина как сексуального партнёра и мужа. И так далее, и так далее.