Теория и практика политических манипуляций в современной России

Нейролингвистическое программирование (НЛП).

О нейролингвистических приёмах влияния  на человеческое сознание в последние  годы много пишут, и мы остановимся  на них лишь вкратце. Нейролингвистическое программирование представляет собой  набор поведенческих инструментов, способных «отомкнуть» некоторые  скрытые механизмы, лежащие в  основе убеждений и систем убеждений. Другими словами, это действенное  средство изменения человеческих убеждений  в пользу манипулятора. 
 
Одна из заповедей политтехнологов гласит: «Мы создаем ситуации, в которых действие конкурента во вред нам приносит нам же пользу». Ясно, что «к делу это не подошьёшь», но так же ясно и то, что предвыборная борьба здесь превращается не в объяснение населению актуальности своей программы, а в сложные закулисные «разборки» между кандидатами-конкурентами. Конкурента нужно заставить «подыгрывать» своему противнику. Приведём в связи с этим мнение санкт-петербургского журналиста Ю. Нерсесова о сути «чёрного» PR-а: «Надо правильно представлять роль этой пресловутой «чернухи». Сама по себе она не обеспечивает успех и даже не влияет существенно на рейтинг. На самом деле главная цель здесь — удар по болезненным и чувствительным местам противника с целью даже не столько дискредитировать, сколько вывести из себя, заставить нервничать и вызвать публично ответную неадекватную судорожную реакцию, которая поставит его в смешное положение. То есть это прежде всего средство психологического давления, и если противник плохо держит удар, оно достигает цели» [II,12]. 
 
Эффективным бывает осмеяние высказываний и действий конкурента, особенно если он не отличается выдержкой. После достаточно долгого высмеивания к кандидату «приклеивается» образ человека несерьёзного и недалёкого. 
 
Принцип «виртуального конкурента»: бороться не с реальным, а с вымышленным конкурентом, игнорировать действительного противника и «драться с его тенью», подменить понятия, показать только один выход из выборной альтернативы. Интересно, что вымышленный враг может казаться более серьезным противником, и победить его — достойнее. Кроме того, образ врага строится под уже готовый сценарий, и реальный конкурент не знает, на что и как ему отвечать — бьют-то вроде не его. Принцип «виртуального конкурента» может быть эффективен для кандидата, обладающего информационной и административной властью, но не пользующегося действительной поддержкой населения. 
 
Принцип «добавить одиозности»: вовсе не обязательно искать или выдумывать о конкуренте что-то плохое. «Конкурент на выборах достаточно «подставляется», — считает политтехнолог С. Фаер, — достаточно предоставляет ресурсов, чтобы превратить их в антирекламу. Не нужно никаких компроматов» [II,13]. Можно, например, просто чаще указывать на наиболее одиозную, несимпатичную, скомпрометировавшую себя личность из окружения конкурента. Образ конкурента будет связываться с образом этой личности, и не составит труда убедить, что подлинное лицо кандидата — на самом деле лицо этой личности. Одиозные фигуры легко стягивают на себя внимание, способны отпугнуть определённую часть электората от всего движения в целом. Как смежный приём политтехнологами рассматривается «медвежья услуга», т. е. провокационная поддержка конкурента социальными группами, однозначно вызывающими отторжение у большей части электората (такими группами могут быть геи, неофашисты, панки и т. д.). Иногда в качестве «медвежьей услуги» может выступать «удушение в объятиях». 
 
Принцип «переноса пренебрежения»: конкурент «ловится» на том, как в той или иной форме проявляет пренебрежение к избирателям (на неответственной встрече с небольшой группой населения, в случайном некрасивом эпизоде и т. д.). Далее это пренебрежение переносится либо во времени, когда в настоящем времени транслируется прошлое выступление конкурента, либо с меньшей аудитории на большую (телетрансляция и т. д.). Дезинформации здесь, конечно, нет, но тенденциозность — налицо. Иногда приём использования промахов конкурента называют «Вы — свой злейший враг». Ситуацию, в которой проявилось бы пренебрежение к избирателям, можно организовать. Например, устроить встречу всех кандидатов с избирателями и постараться, чтобы основным конкурентам время встречи назвали неправильно. Появится повод обвинить их в необязательности и неуважении к избирателям. 
 
«Люди против вас»: сильное воздействие на избирателей оказывает показ людей, разочаровавшихся в данном кандидате. Как разновидность используется приём «враг из родного города» (свидетельство человека, когда-то близко знавшего кандидата). Доведение агитации конкурента до абсурда: перехват управления чужой контркампанией. К конкуренту появляется негативное отношение, он «сам себя уничтожает». Например, можно растиражировать сообщение о каком-либо акте благотворительности кандидата-конкурента и изо дня в день распространять это сообщение по почтовым ящикам. Иногда такой эффект достигается слабо продуманной агитацией самого конкурента (так называемый «эффект бумеранга»). 
 
Метод «клонирования» конкурента — элемент тактики «растаскивания голосов». Число кандидатов увеличивается за счёт подбора лиц, имеющих сходные с кандидатом-конкурентом характеристики или пересекающиеся электоральные базы. С законодательной точки зрения этот метод безупречен. Тем не менее за «клонированием кандидатов» закрепилась «грязная» репутация. По одному округу выдвигается новый кандидат с той же фамилией (или незначительно отличающейся), иногда и с тем же именем и отчеством, что носит конкурент. Дезориентация электората вызывается тем, что агитация идёт в поддержку фамилии. Целью «клонирования» является не победа двойников, а отбор голосов у «оригинала». Наиболее выгодно такое размещение имён кандидатов в бюллетене, чтобы имя двойника стояло на первом месте.  
 
«Проникновение в стан противника»: люди кандидата приходят в штаб его конкурента и предлагают услуги по сбору подписей. Позже проверка покажет, что подписи, собранные «доброхотами», фальсифицированы. 
 
Среди «чёрных» технологий есть и те, которые направлены не на дискредитацию противника, а, напротив, на увеличение популярности «нашего» кандидата. С этой целью имитируются покушения («самострелы»), распространяются ложные сообщения об угрозах кандидату, установке прослушивающих устройств в офисе, квартире кандидата, поддержке кандидата популярным у избирателей округа лицом. Тиражируются заведомо нелепые обвинения в адрес кандидата и т. д. 
 
И вновь отметим, что избирательные технологии не терпят «застоя», они должны быть динамичны, вариативны, чтобы приспосабливаться к внезапному изменению ситуации. Не изменяются лишь общие принципы.

§ 4. О роли и месте ПМ в современной России.

Паблик рилейшнз нуждается в демократии, а демократия — в паблик рилейшнз. (Тамаш Барат в интервью газете «Сегодня») 

Те, кто утверждает, что «неподвластен  внушению», всё равно являются манипулируемыми, если только не игнорируют средства массовой коммуникации и общественные институты полностью, что невозможно. Известно, что даже в чисто информационных передачах содержится скрытый комментарий, скрытое внушение (иногда его роль выполняет сам выбор информационного повода). Получение информации сегодня стало столь же необходимой человеческой потребностью, как и потребление пищи. «Поглощая» предлагаемую массовыми СМИ информацию, мы проглатываем и неизбежную «дозу» манипуляции. СМИ и некоторые другие общественные институты могут из любого события сделать шоу, способное повлечь за собой значимые политические события. Нужно всегда помнить о том, что практически вся информация, получаемая нами, «простыми кроликами», является опосредованной, т. е. прошедшей через призму чьего-то взгляда.  
 
По данным исследования Центра социального прогнозирования и маркетинга, проведённого после президентских выборов 1996 года, в среднем 66% российских граждан подвержены политической агитации. Можем сказать больше — в той или иной степени воздействию средств ПМ подвержены все. Одна из причин этого — то, что мы живём во многом не в реальном, а в информационном, «виртуальном» мире и зависим от тех, кто стоит у информационного «штурвала». «СМИ отбирают большую часть информации и дезинформации, которыми мы пользуемся для оценки социально-политической действительности. Наше отношение к проблемам и явлениям, даже сам подход к тому, что считать проблемой или явлением, — писал известный социолог М. Паренти, — во многом определены теми, кто контролирует мир коммуникаций» [цит. по II,7]. «Цель «инфотехнологов» — вывести из землян новую породу человека, «человека виртуального», — пишет публицист Максим Калашников. — «Хомо виртуалис» будет смотреть на белый снег, но говорить, что вокруг черным-черно, потому что об этом ему сказали по телевизору. «Хомо виртуалис» должен верить не своим глазам, а электронному «ящику» [II,22].  
 
Из материалов специальной информационно-аналитической комиссии правительства России за май 1995 года: «Общественное мнение считает правдой то, что ему кажется правдой, является занимательным и сильно трогает его эмоции. И любые относительно непротиворечивые сведения, не совсем «топорно» поданные, с учётом вышеназванных простых условий всегда будут иметь больший эффект и общественный резонанс, чем самая настоящая, а потому пресная правда». Мнение философа Александра Дугина: «Фактически СМИ и особенно современные электронные СМИ претендуют на то, чтобы выступать не просто моральным арбитром в вопросе о том, что является положительным, а что отрицательным, но и в более глубоком измерении — СМИ сегодня определяют, что есть, а чего нет. Любой политический, социальный и даже экономический факт становится фактом лишь в тот момент, когда он отражён в СМИ. Плоский экран диктует объёмной реальности, что в ней есть, а чего нет. Сложная структура медиакратии учреждает, чему быть, а чему не быть. И если какое-то явление или система явлений признаются медиакратами недостойными для их освещения (или вредящими специфическим интересам тайных баронов), то их замалчивание фактически равносильно отказу в праве на существование. Вне информационного контекста в современной реальности вещей, событий и явлений просто не существует» [II,29]. 
 
Рынок избирательных технологий в России сегодня переживает период бурного роста. Иногда говорят, что, несмотря на это, у нас пока ещё очень слабо задействованы технологии директ-маркетинга и ресурсы всемирной сети Интернет. Тем не менее, например, сотрудница Фонда эффективной политики М. Литвинович считает, что уже сегодня «Интернет — значительная площадка деятельности ФЭПа, наряду с политическими акциями, кампаниями, политическим консалтингом. В думские выборы Интернет использовался очень активно. Мы сделали серверы ovg.ru, затем lujkov.ru (официальный сервер называется luzhkov.ru), который многие восприняли как компромат, хотя там была просто компиляция статей про Лужкова, карикатуры, он до сих пор в сети. Тогда же был сделан замечательный сервер primakov.nu, наш любимый проект. Во время президентской кампании, хотя мы это и не афишируем, также было сделано несколько серверов, в том числе мы участвовали в создании сервера Путина (putin2000.ru)» [IV,4].  
 
В России происходит количественный рост средств и форм ПМ, обусловленный освоением новых информационных технологий. Более профессиональным стал подход «пиарщиков» к своей деятельности: используются результаты исследований, осуществляется стратегическое планирование, ведётся серьёзная разработка рекламных обращений. Российские манипуляторы уже не копируют слепо опыт своих западных коллег и могут сами кое-чем удивить западных «бойцов невидимого фронта».  
 
По некоторым оценкам, российский рынок политических услуг начал активно формироваться примерно с 1994 года (впрочем, ещё в 1991 была создана Российская ассоциация по связям с общественностью). Теперь, когда этот рынок представлен множеством различных организаций, можно проводить его исследования. Так, если попробовать классифицировать существующие политконсалтинговые фирмы, то их можно разделить на «созидающие» и «разрушающие», т. е. на те, которые создают имидж клиента и на те, которые занимаются подавлением манипулятивной деятельности конкурентов. Можно также провести деление по территориальному охвату — на региональные, федеральные и международные.  
 
В 1995 г. разрозненные организации, занимающиеся политическим консалтингом, объединились в Ассоциацию центров политического консультирования (АЦПК). Целью АЦПК стало формирование устойчивого рынка услуг политических консультантов, обеспечение правовой защиты данного вида деятельности, повышение профессионализма. Среди участников АЦПК — агентство политического консалтинга «Нике», независимый некоммерческий фонд «Политика», центр политического консультирования «Никколо М», независимый некоммерческий неправительственный фонд «Центр политических технологий», некоммерческая организация «Центр прикладных политических исследований «Индем», центр предпринимательских исследований «Экспертиза», фирма «Адапт», Фонд «Гражданское общество», Московский центр политической рекламы, «Ассоциация молодых психологов Санкт-Петербурга» и др. К числу самых известных политконсалтинговых организаций относится и ангажированный Кремлём Фонд эффективной политики, возглавляемый Г. Павловским и названный журналистами «фабрикой грёз». Обладают немалым авторитетом фирмы «Старая площадь», «Новоком», «Имидж-контакт». Как считает Е. Егорова («Никколо М»), «место на PR-рынке есть для всех» [IV,11].  
 
После выборов Б. Ельцина в 1996 году многие уверовали в почти магическую силу политических манипулятивных технологий. Сами же политманипуляторы подчёркивают, что избирательные технологии эффективны, но не всесильны и при правильной организации способны обеспечить от 3 до 30% дополнительных голосов. Директор Центра политических технологий И. Бунин сравнивает роль имиджмейкера на выборах с ролью часовщика, задачей которого является завести механизм и исправить в нём поломки. По его мнению, с помощью имиджмейкера можно увеличить электорат на 5-20%. Знаменитый французский политтехнолог Ж. Сегела категорически отрицал обоснованность титула, которым его награждают — «творец президентов». Он считал, что президенты творят себя сами, а он, Сегела, им только помогает.  
 
Тем не менее мы знаем из практики, что роль ПМ нередко является решающей. Ближайшее будущее обещает исследователям феномена политического манипулирования много интересного, но уже сегодня достаточно развитая система ПМ в России прочно утвердилась и заслуживает серьёзного осмысления.

§1. Выборы Президента РФ в 1996 году. «Семья»: победа любой ценой

Как это всё цинично, отвратительно, погано, коррумпированно, фальшак. Да то, что я видел, преступнее, чем фальшивые деньги печатать или людей убивать. Воры, все воры, и с той, и с другой стороны. Воры, обманщики, жулики, фальсификаторы… Продавцы, покупатели и сортировщики мёртвых душ. «Святая» русская демократия по Чичикову. (Э. Лимонов о президентских выборах 1996 г). 

Выборы 1996 года показательны для данной работы именно потому, что в их ходе манипулятивная машина была использована с прежде небывалым для нашей страны размахом. Популярность выигравшего претендента — Бориса Ельцина — к началу 1996 года была неизмеримо ниже, нежели четырьмя годами ранее, и тот факт, что данному претенденту удалось выиграть выборы, говорит о значительном развитии манипулятивных механизмов в России. Избирательная кампания 1996 г., по мнению некоторых экспертов, может стать учебником по применению психотехнологий в политической рекламе, и мы согласимся с этим мнением, добавив, что данная кампания стала учебником и для самих проводивших её политтехнологов, так как дала им много опыта и материала для исследований. Поэтому основное внимание в этом параграфе мы уделим именно кампании Б. Ельцина и факторам, обусловившим его победу. 

Соотношение политических сил  накануне выборов и конечные результаты

Бог мой, какую наглость надо иметь, чтобы всерьёз рассуждать о свободных выборах в России! Чтобы назвать «свободной» эту  симфонию подтасовок, эту карикатуру на народное волеизъявление, этот шедевр неравенства условий, которому могут  позавидовать бонапарты всех времён и народов, изощрявшиеся в подобных выдумках, чтобы удержаться у власти. (Джульетто Кьеза) 
 
В то, что Ельцин сможет законным путём удержать власть в 1996 году, верили очень немногие. Даже специалисты американской компании MTV, организовавшие проведение кампании Клинтона в 1992 году, отказались помогать действующему президенту РФ: «Мы не можем рисковать, мы можем участвовать только в выигрышных кампаниях» (свидетельствует С. Лисовский [II,28]). Ельцин был крайне непопулярен как политик-практик, в результате деятельности которого страна резко обнищала, растеряла производственые мощности и стала на грань демографической, экономической и геополитической катастрофы; он был непопулярен и как личность (вспомним слова французского монстра политтехнологий Жака Сегела о том, что люди голосуют не за программу, а за человека) — Борис Ельцин был уже немолод, болен (теперь известно, что 21 июня 1996, в промежутке между первым и вторым турами выборов, он чуть не умер, получив третий по счёту инфаркт в результате перенапряжения и «накачки» лекарствами), косноязычен, лжив, да просто несимпатичен — былая харизма Ельцина конца 80-ых исчезла почти бесследно. Рейтинг популярности действующего президента в начале 1996 года, согласно опросам общественного мнения, едва составлял 3% (по данным С. Лисовского, 5%, по другим сведениям — до 6%, но не больше). Оппоненты Бориса Ельцина открыто называли его «политическим трупом». Тогдашняя партия власти — «Наш дом — Россия» — на состоявшихся в декабре 1995 года выборах в Госдуму набрала всего 9,9% отданных голосов (сильнейшая из оппозиционных партий — КПРФ — тогда стала первой с 22,3%). «Мировой опыт, насколько мне известно, не знал подобных примеров, — пишет Р. Борецкий. — Кандидат с 2-3%-ным рейтингом на старте приходит всего через несколько месяцев к финишу триумфатором. И это в стране обнищавших масс, практически упразднённых социальных благ и гарантий, мизерных пенсий — на одном полюсе и сказочного обогащения, разнузданного воровства и коррупции, криминала и преступной войны в Чечне — на другом. А побеждает — олицетворение такого государства и его первый гражданин. Нонсенс. Иррационализм. Такого не бывает потому, что не может быть...» [II,32].  
 
Перед кремлёвскими политтехнологами стояла очень нелёгкая задача: «аннулировать» в общественном сознании слабые и непопулярные стороны личности и деятельности Ельцина и «индексировать», выпятить сильные. К последним можно отнести декларированную демократическую направленность ельцинской политики (слово «демократия» в народе по-прежнему оставалось популярным), личную силу, уверенность, «увесистость» Ельцина. В целом Борис Ельцин к 1996 году представлял собой фигуру неприемлемую для широких масс населения, но пользовался поддержкой высоких финансовых кругов.  
 
Геннадий Зюганов к началу 1996 года имел наиболее высокую популярность у населения среди прочих публичных политиков. Объясняется это даже не столько личными качествами и заслугами Г. А. Зюганова, сколько тем, что он олицетворял собой лучшие стороны советской власти (социальные гарантии, стабильность и действительный суверенитет страны и т. д.), представлял собой альтернативу явно не в пользу Ельцина. В фигуре Зюганова многие люди видели «светлое прошлое», заслуги и победы советской власти, которые на фоне разрушительных реформ 1990-ых стали выглядеть особенно контрастно.  
 
Другая сильная фигура — Александр Лебедь, которого значительная часть населения накануне выборов 1996-го воспринимала как некоммунистическую конструктивную альтернативу Ельцину. Образ «железного генерала», которому популярности прибавила серия кинокомедий Александра Рогожкина («Особенности национальной охоты» и продолжения), импонировал очень многим — прежде всего той части электората, которая не могла причислить себя к ортодоксальным коммунистам, но не признавала и радикально-либеральный путь рыночных реформ по Гайдару и Бурбулису. Однако после объявления итогов первого тура стала очевидна подлинная роль Александра Лебедя в манипулятивной игре (об этом — ниже).  
 
Григорий Явлинский идеологически был союзником Б. Ельцина, но в данной ситуации становился его соперником, так как отнимал у него часть голосов демократически настроенного электората (прежде всего — тех, кто поддерживал рыночные реформы, но не очень симпатизировал личности Ельцина). Поэтому личность Г. А. Явлинского в период подготовки выборов подверглась определённой демонизации именно со стороны команды Ельцина (сторонникам Зюганова, например, смысла снижать популярность Явлинского не было).  
 
Владимир Жириновский, чья Либерально-демократическая партия в своё время завоевала немалую популярность, к 1996 году был уже не в зените своей политической славы. Население начало смотреть на В. В. Жириновского как на фигуру либо беспринципную, либо несамостоятельную — словом, легковесную.  
 
Остальные кандидаты были фигурами слабыми, неспособными составить сколько-нибудь серьёзную конкуренцию лидерам и могли отнять лишь очень незначительное число голосов. Напомним, что к президентским выборам 1996-го года было допущено 11 кандидатов (в алфавитном списке): В. Брынцалов, Ю. Власов, М. Горбачёв, Б. Ельцин, В. Жириновский, Г. Зюганов, А. Лебедь, А. Тулеев, С. Фёдоров, М. Шаккум, Г. Явлинский.  
 
Вот официальные результаты первого тура, состоявшегося 16 июня 1996 года (проголосовали 68,7% списочного состава избирателей):  
Б. Ельцин — 35,8%  
Г. Зюганов — 32,5%  
А. Лебедь — 14,7%  
Г. Явлинский — 7,4%  
В. Жириновский — 5,8%  
 
Прочие кандидаты набрали всего 3% вместе взятые. Кандидат Аман Тулеев отказался от участия в выборах в пользу Геннадия Зюганова.  
 
Официальные результаты второго тура, состоявшегося 3 июля 1996 года (проголосовали 68,9% списочного состава избирателей): 

Б. Ельцин — 53,8%  
Г. Зюганов — 40,3%  
Против обоих кандидатов — 4,82%

Тактика избирательной кампании Ельцина: приёмы, акценты, векторы усилий

Выборы — это  драматургия. Избирается тот, кто рассказывает своему народу кусочек истории, —  причём именно тот кусочек, о котором  народ хочет слышать в этот конкретный период своего исторического  развития. (Жак Сегела)  
 
Целью, стоявшей перед пиарщиками команды Ельцина накануне первого тура, было выведение во второй тур Ельцина и заведомо проигрышного соперника. Так как наибольшей популярностью из действовавших в данное время политиков пользовался Геннадий Зюганов, то основной задачей стало принижение образа Зюганова наряду с «возвышением» образа Ельцина. Весь тактический план избирательной кампании Ельцина состояла из двух основных элементов: создать положительный образ Ельцина и предельно демонизировать образ Зюганова. Запугав население возможностью «коммунистического реванша», нужно сплотить его вокруг демократического крыла политиков, а для того, чтобы голоса были отданы именно Ельцину, его необходимо сделать безальтернативным кандидатом. Для этого ещё с 1993 команда Ельцина начала дискредитировать или прямо снимать с политического горизонта фигуры демократических конкурентов Ельцина, а позже некоторым из них было отказано в регистрации своей кандидатуры (напротив, выдвижение на выборы левых, националистических, радикальных кандидатов всячески поощрялось, так как к ним должна была отойти часть голосов традиционного электората Г. Зюганова).  
 
Политическая манипуляция, направленная на создание положительного имиджа Ельцина, вовсе не ограничивалась официальной предвыборной агитацией. Сильнейший админстративный ресурс работал на Ельцина, кроме того, скрытая «реклама» присутствовала буквально везде — это стало возможно благодаря тому, что в руках Ельцина и «семьи» были поистине невероятные суммы и возможности (в своей книге мемуаров «Президентский марафон» Ельцин довольно откровенно пишет, как накануне выборов 1996 года к нему пришли самые влиятельные банкиры — Фридман, Ходорковский, Смоленский, Потанин и другие: «Борис Николаевич, используйте все наши ресурсы, лишь бы выборы окончились вашей победой! А то придут коммунисты — они же нас на фонарях перевешают…» [V,6]). Поэтому, например, существует мнение, что даже известная серия рекламных роликов банка «Империал» имели своей целью создать имидж несколько эксцентричного, но мудрого и сильного правителя. И таких примеров можно привести множество. Ведь человечество сегодня живёт в информационном мире не меньше, чем в физическом, а в области информации господство принадлежало президенту и его окружению. 

Все крупнейшие СМИ поддерживали Б. Ельцина  — даже «бескорыстно», ибо им был  прямо выгоден политический режим, поддерживаемый Ельциным. Будучи действующим  президентом, Б. Ельцин имел возможность  издавать указы, вводить в действие законы и иные нормативные документы, влияющие на его популярность в тех  ил иных кругах. Так, введённый с 1 января 1996 года ФЗ «О внесении изменений и  дополнений в закон РФ о налогах» улучшил финансовое положение СМИ; подписанное в апреле 1996-го соглашение о сотрудничестве с Киргизией, Белоруссией  и Казахстаном отчасти выбило почву из-под ног коммунистов, ратующих за возрождение СССР. В этот же период выходят президентские указы «О первоочередных мерах государственной поддержки малого предпринимательства в РФ», «О мерах государственной поддержки Российского общественного фонда инвалидов военной службы», «О мерах по улучшению социального обеспечения…», «О мерах по стабилизации…», «О дополнительных гарантиях…» и т. д. «Откровенно пропагандистский характер подавляющего большинства этих указов и постановлений с успехом подтвердился после президентских выборов, когда переизбранный на второй срок Б. Ельцин подписал указ «О неотложных мерах по обеспечению режима экономии в процессе федерального бюджета во втором полугодии 1996 года», — пишет Э. Попов. — Этот документ приостановил, а в ряде случаев и отменил 47 президентских указов и постановлений правительства, а также некоторые законы, изданные и принятые во время избирательной кампании-96» [II,34]. 

Имели место и другие чисто популистские меры административного порядка. В своих мемуарах генерал Геннадий Трошев, один из командующих действиями российских войск в период чеченской войны 1994-96 гг., пишет, что в мае 1996 года федеральные силы добились значительных успехов в Чечне: «В тот период многие считали, и вполне оправданно, что необходимо развить этот успех и в кратчайшие сроки завершить уничтожение бандитских группировок. Однако федеральная власть вновь изменила весь сценарий, вступив в диалог с сепаратистами, руководствуясь политическими соображениями, — предстояли президентские выборы» [V,4]. Далее Г. Трошев говорит о том, что соглашение о прекращении военных действий на территории Чечни, подписанное Ельциным совместно с чеченскими сепаратистами, не было оправдано в военном и государственном смысле: «Мы, военные, понимали, что это заявление (Ельцина — В. А.) носило исключительно конъюнктурный характер и преследовало единственную цель — привлечь голоса избирателей» [V,4]. «Замирение» 1996-го, как стало понятно позже, чеченской проблемы не решило.

Кампания «Голосуй или  проиграешь»: ставка на молодёжь.