Вместе с тем киевский летописец
имеет в виду нечто иное, когда говорит
о варягах. В самом раннем упоминании варягов
- именно свидетельстве летописца времени
Владимира - они живут на восток от чуди
(эстов) до "предела Симова", под которым
разумелась Волжская Болгария. Это были
как раз те земли, на которых утвердились
варяги, пришедшие с Рюриком.
Самих новгородцев и южные и
северные летописцы выводили "от рода
варяжска". Западные пределы расселения
варягов киевский летописец ограничивает,
с одной стороны, польским Поморьем (Поморье
принадлежало Польше в конце Х века) и
с другой - территорией Дании, называемой
в Повести временных лет "землей агнян",
то есть англов - германского племени,
занимавшего южную часть Ютландского
полуострова. Соседями англов на южном
берегу Балтики были "варины", "вары",
"ваары", "вагры" - племя, принадлежавшее
к вандальской группе и к IX веку ославянившееся.
В генеалогии саксонского рода Веттинов,
составленной в XIII веке, в связи с событиями
конца Х - начала XI века упоминаются два
маркграфа, управлявших "маркой Верингов".
Так называлась именно область обитания
варинов.
Тождество "варягов" с
"варинами" с языковой точки зрения
очевидно. У этнонимов один и тот же корень,
а различия в этнообразующих суффиксах
обычны для всей этой территории; в кельто-романских
языках этноним должен звучать как "варины",
в германских - "вэринги", у балтийских
славян - "варанги", у восточных - "варяги".
Достаточно очевидно и значение этнонима.
В немецкой литературе давно принята этимология
племенного названия "варины" от
старого индоевропейского "вар" -
море, вода. В сущности, это одно из основных
обозначений воды в индоевропейских языках,
вариантами которого являются также "мар"
или "нар" ("варангов" - варягов
- в Византии иногда звали также "марангами").
И только заведомо тенденциозное желание
перенести "вэрингов" в Скандинавию
побуждало искать для них какую-то иную
этимологию. Варяги, следовательно, - это
просто поморяне. Поэтому название это
всегда распространялось на разные морские
народы, и только на морские.
Каждой эпохе свойственно смотреть
на предшествующие свысока. Сколько раз
летописцам приходилось подвергаться
критике и поучениям со стороны не слишком
благодарных потомков! Почему это варяги,
построив новый город, называют его "Новгород"?
Почему они дают название "Белоозеро"
городу, воздвигнутому на территории,
куда еще и славяне-то не проникали? Почему
Изборск, Плесков-Псков - и ни одного "хольма",
"бурга", "штадта"? А во времена,
когда писал летописец, просто еще и не
было этой проблемы. Он рассказал, что
приходили варяги "из-за моря", а язык
их был понятен и киевлянам. В XVIII веке
летописца начнут журить за наивность
и простоту. И XVIII век покажет, что даже
не слишком многочисленного иноземного
слоя в высших эшелонах власти достаточно,
чтобы на тех же территориях место "градов"
заняли "бурги".
Сейчас главным прибежищем
норманизма является археология. Но и
интерпретация археологических данных
оказывается подчас полярной. Известный
ленинградский археолог Г.С.Лебедев в
ряде работ готов был увязать с норманнами
чуть ли не все погребения киевской знати
Х века. А в другой работе он признает,
что к скандинавским может быть отнесено
лишь одно погребение из 146-и. Почему-то
до сих пор многие археологи просто закрывают
глаза на известные археологические же
факты. Так, по всему северу Руси распространена
специфическая фельдбергерская керамика,
характерная для балтийских славян VIII
- Х веков. На посаде города Пскова она
составляет в соответствующих слоях свыше
80 процентов. Много ее в Новгороде и других
городах, доходит она до Верхней Волги
и Гнездова на Днепре, то есть до тех областей,
где киевский летописец помещал варягов.
А в Киеве ее нет вовсе. И с такого вот рода
фактами, видимо, и связано противопоставление
"варягов" и "руси", прослеживающееся
в ряде летописных текстов.
Влияние Балтийского Поморья
сказалось даже на антропологическом
облике населения Северной Руси. Проанализировав
материалы, относящиеся к Х-XIV векам, известный
специалист В. В. Седов установил, что "ближайшие
аналогии ранне средневековым черепам
новгородцев обнаруживаются среди краниологических
серий, происходящих из славянских могильников
Нижней Вислы и Одера. Таковы, в частности,
славянские черепа из могильников Мекленбурга,
принадлежащие ободритам". То же население
достигало и Ярославского и Костромского
Поволжья, то есть того района, к которому
всегда привлечено особое внимание норманистов.
Даже и в наше время сохраняются
островки, где живут непосредственные
потомки тех давних переселенцев. Так,
обследовав недавно население Псковского
обозерья (западное побережье Псковского
озера), антропологи Ю.Д.Беневоленская
и Г.М.Давыдова обнаружили группу, принадлежащую
к "западнобалтийскому типу", который
наиболее распространен у населения южного
побережья Балтийского моря и островов
от Шлезвиг-Гольштейна до Советской Прибалтики.
Колонизационный поток с южного
побережья Балтики на восток должен был
начаться с конца VIII века, когда Франкское
государство, сломив сопротивление саксов,
стало наступать на земли балтийских славян
и остатки давнего местного населения.
В этом же направлении отступает и часть
фризов (из области нынешних Нидерландов),
особенно после крупного поражения от
датчан в битве при Бравалле в 786 году.
Распространение здесь христианства все
более стирает этнические различия, но
углубляет религиозные и социальные. Опорные
же пункты язычества оказываются на южном
берегу Балтики. Сама Скандинавия также
оказалась на пути колонизационного потока,
идущего с запада на восток. В Скандинавии
долго сохранялись славянские поселения.
В поток этот неизбежно вовлекались и
собственно скандинавы, не говоря уже
о вооружении в предметах быта, которые
можно было и купить, и выменять, и отнять
силой на любом берегу Балтийского моря.
Необходимо только иметь в виду, что в
IX-Х веках уровень материальной культуры
на южном берегу Балтики был едва ли не
самым высоким в Западной Европе, а варины
еще в VI веке славились изготовлением
мечей, которые привозились на продажу
в Италию.
В сказании о призвании варягов
особенно подчеркивалась знатность рода
Рюрика, хотя никаких доказательств в
пользу этого не приводилось. В некоторых
средневековых генеалогиях Рюрика с братьями
выводили из рода ободритских князей (их
считали сыновьями Годлава, убитого датчанами
в 808 году), а тех, в свою очередь, привязывали
к венедо-герульской генеалогии, по древности
уступавшей только датской. Других альтернативных
генеалогий для Рюрика нет, если не считать
откровенно фантастическую легенду о
родстве его с римскими Августами (кстати,
и в этом случае его выводили с южного
берега Балтики). Но летописцы, настаивавшие
на приоритете Рюрика перед другими династиями,
видимо, и не могли ни на что реальное опереться,
так как на севере княжеская власть явно
имела меньшее значение, нежели на юге,
в Киеве. Варяги привносили с собой вовсе
не монархическую систему, а что-то вроде
афинского полиса. Древнейшие города севера,
включая Поволжье, управлялись примерно
так же, как и города балтийских славян.
Кончанская система Новгорода близка
аналогичному территориальному делению
Штеттина.
Даже необычно важную роль архиепископа
Новгорода мы поймем лишь в сравнении
с той ролью, которую играли жрецы в жизни
балтийских славян, по крайней мере, некоторых
из них. И не случайно, что позднее, когда
княжеская власть будет осваивать Волжско-Окское
междуречье, в противовес старым "боярским"
городам будут воздвигаться новые, княжеские,
а в самой новгородской земле княжеской
власти так и не удастся утвердиться.
Варяжский тип социально-политического
устройства - это в конечном счете тот
же славянский (во всяком случае, более
славянский, чем собственно русский), основанный
полностью на территориальном принципе,
на вечевых традициях и совершенно не
предусматривающий возможность централизации.
Отличительной особенностью этого типа
является большая роль города вообще и
торгово-ремесленного сословия в частности.
Именно высокий уровень материальной
культуры и отлаженность общественного
управления обеспечили преобладание переселенцев
на обширных пространствах севера Руси,
а также быструю ассимиляцию местного
неславянского населения.
Таким образом, в принципе правы
те, кто считает, что государственность
на Руси сложилась ранее вокняжения Рюриковичей
или каких-то иных династий. Только естественная
государственность в эту эпоху не могла
простираться на необозримых пространствах.
Соединить их могла лишь какая-то внешняя
сила, внешняя для большинства областей.
Да и при этом условии единство могло сохраняться
лишь при определенной взаимной заинтересованности.
Скажем, освобождение от хазарской дани
могло создать внешней власти необходимый
авторитет, а невысокие размеры дани поначалу
окупались выгодами относительной безопасности
и вовлечением в международную торговлю,
а также в дальние походы. Внешней силой
в IX-Х веках является "род русский",
видимо соединивший выходцев из Поднепровья,
Подунавья и Прибалтики. Варяги и отчасти
фризы, включившиеся в колонизационный
поток с конца VIII века, могли пополнить
княжеские дружины, но самостоятельной
роли все-таки не играли, а на севере Руси
именно они повлияли на создание полисной
системы, не принимающей централизации.
3. В процессе расселения
восточных славян по Восточно-Европейской
равнине у них происходило
разложение первобытнообщинного
строя. В «Повести временных лет»
говорится о племенных княжениях,
которые историки называют племенными
союзами. Такой союз включал 100-200
племен, объединенных вокруг наиболее
сильного племени, по имени которого
получал название весь союз. В
свою очередь, каждое отдельное
племя состояло из множества
родов и занимало значительную
территорию. В летописи называются
десятка пол-тора таких племенных
княжений и места их расселения.
Так, в среднем течении Днепра
жили по-ляне, в бассейне реки
Припять – древляне и дреговичи,
в бассейне реки Сож (левый
приток Днеп-ра) – радимичи. В
бассейнах рек Десны, Сейма и
Сулы селились северяне, в междуречье
Южного Буга и Днестра –
уличи, между реками Днестр и
Прут – тиверцы. В предгорьях
Карпат жили «бе-лые» хорваты,
а по Западному Бугу – дулебы,
волыняне и бужане, в верховьях
Западной Двины и Днепра –
кривичи, в среднем течении Западной
Двины при впадении в нее
реки Полоть – полочане, на севере, вокруг
озера Ильмень и по реке Волхов – ильменские
славяне, а в бассейне Оки самые восточные
из славянских племен – вятичи.
Каждое племя управлялось своим
вождем – старейшиной, существовал также
совет старей-шин и общее собрание племени
– вече.
Данные летописи о расселении
восточных славян через много веков были
подтверждены ар-хеологическими находками
женских украшений – височных колец, типичных
для каждого пле-менного союза.
Важный фактор в формировании
народа и государства представляют соседствующие
народы и племена, которые отличаются
своим языком, укладом жизни, бытом, нравами
и обычаями, куль-турой и т.п. В разное время
соседские народы подчиняли себе славянские
племена, втягивали их в сферу своей хозяйственной
деятельности или, наоборот, находились
под влиянием славян.
Соседями восточных славян
(к IX в.) были на западе балтийские племена:
ливы, чудь, весь, корела и др., западные
славяне: поляки (ляхи), словаки, чехи, а
также венгры (угры); на северо-востоке
– многочисленные угро-финские племена:
мордва, мари, мурома, меря и др.; на Нижней
Волге – хазары, на востоке – волжские
болгары, а на юге в Причерноморье – печенеги
и другие тюркские племена.
Расселяясь, восточные славяне
вытесняли живущие здесь народы или ассимилировались
с ними. После закрепления на новых местах
восточные славяне создают основы своей
обществен-ной и хозяйственной жизни.
4. Длительное время у славян
сохранялся патриархальный племенной
быт. Каждое племя состояло из
родов – совокупности родственных
друг другу семей, живших вместе,
владевших общей собственностью
и управляемых старейшинами. Родовые
старейшины имели большую власть
в своих родах, а навече (совете)
решали все племенные вопросы. Постепенно,
с обособлением хозяйственной деятельности
семей, на смену родовой общине пришла
община соседская (вервь).
На вече уже собирались представители
всех семейств и избирали для решения
общих дел старейшин. Таким образом, в
соседскую общину входили семьи, не только
имевшие родственные связи, но и принадлежавшие
к разным родам – родовое устройство постепенно
заменялось соседскими общинами. С развитием
торговли на землях славян возникают города:
Киев – у полян, Чернигов – у северян,
Любеч – у радимичей, Смоленск – у кривичей,
Новгород – у ильменских славян и т. д.
В городах для защиты торговых людей создавались
дружины. Во главе таких дружин чаще всего
стояли варяжские предводители – конунги
(князья). Постепенно они захватывали власть
в городах и становились владетельными
князьями. Древнерусская летопись «Повесть
временных лет» содержит предание о том,
что такие варяжские княжества были основаны
Аскольдом и Диром в Киеве, Рюриком в Новгороде,
Рогволодом в Полоцке. Княжеская власть
возникала у восточных славян и без участия
варяжских конунгов.
Основная масса славян жила в поселках
(городищах). Они всегда были расположены
вблизи от воды, на берегу реки или озера.
Река была не только дорогой к соседям,
она еще и кормила обитателей городищ.
Главным занятием славян было земледелие.
Пахали сохой на лошадях или на волах.
Также славяне с давних пор занимались
скотоводством, однако из-за климатических
условий оно было не очень развитым. Широкое
распространение получило бортничество
– добыча меда и воска от лесных пчел –
и охота.
Славяне были язычниками (см. Язычество) – они обожествляли силы природы и умерших
предков, чтили небо и землю. Небо именовалось
Сварогом, и все небесные явления приписывались
его детям, сварожичам. Особым почетом
пользовался у славян сварожич Перун,
бог грома и молнии. Это был воинственный
бог, покровительствовавший славянам
в войне. Другой сварожич, Даждьбог, олицетворял
благотворную силу огня и солнца, а губительную
силу огня и солнечного зноя почитали
под именем Хорса. Богом ветра и бури был
Стрибог. Древний славянин любые изменения
в природе и жизни приписывал воле богов
и старался умилостивить их жертвоприношениями
и празднествами. Храмов у славян не было.
Изображений богов они долгое время не
делали. Позднее появились идолы – грубо
сделанные из дерева фигуры богов. Жрецов
– особых посредников между людьми и богами
– тоже не было. Жертвы мог приносить всякий,
кто хотел. Зато у славян существовали
волхвы-ведуны, или кудесники – люди, умевшие
узнавать волю богов.
5. Исторические свидетельства о Кие
Фрагмент «Повести
временных лет»
Перевод Д. С. Лихачева
Поляне же жили в те времена отдельно и
управлялись своими родами; ибо и до той
братии (о которой речь в дальнейшем) были
уже поляне, и жили они все своими родами
на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно.
И были три брата: один по имени Кий, другой —
Щек и третий — Хорив, а сестра их — Лыбедь.
Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев,
а Щек сидел на горе, которая ныне зовется
Щековица, а Хорив на третьей горе, которая
прозвалась по имени его Хоривицей. И построили
город в честь старшего своего брата, и
назвали его Киев. Был вокруг города лес
и бор велик, и ловили там зверей, а были
те мужи мудры и смыслены, и назывались
они полянами, от них поляне и доныне в
Киеве.
Некоторые же говорят, что Кий был перевозчиком;
был-де тогда у Киева перевоз с той стороны
Днепра, отчего и говорили: «На перевоз
на Киев». Если бы был Кий перевозчиком,
то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий
княжил в роде своем, и когда ходил он к
царю, то, говорят, что великих почестей
удостоился от царя, к которому он приходил.
Когда же возвращался, пришел он к Дунаю,
и облюбовал место, и срубил городок невеликий,
и хотел сесть в нем со своим родом, да
не дали ему живущие окрест; так и доныне
называют придунайские жители городище
то — Киевец. Кий же, вернувшись в свой
город Киев, тут и умер; и братья его Щек
и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.
И после этих братьев стал род их держать
княжение у полян, а у древлян было свое
княжение, а у дреговичей свое, а у славян
в Новгороде свое, а другое на реке Полоте,
где полочане…