Роберт Оуэн (1771-1858гг.)

Осенью 1858 г. Оуэн, имея от роду 87 лет, поехал в Ливерпуль и на трибуне митинга почувствовал себя плохо. Отлежавшись в течение нескольких дней, он вдруг решил отправиться в свой родной город Ньютаун, где не был с детства. Там он и умер в ноябре 1858 г.

Оуэн и политическая экономия

Отношение  Оуэна  к    политической экономии иное, чем у Сен-Симона и особенно у Фурье. Он не только не отвергает эту науку, но, напротив, утверждает, что его план покоится на ее принципах, имея в виду труды Смита и Рикардо. Энгельс пишет: «Весь оуэновский коммунизм, поскольку он вступает в экономическую полемику, опирается на Рикардо»⁴. Оуэн был первым, кто сделал из принципов классической школы антикапиталистические выводы.

Впрочем, из буржуазной классической политэкономии Оуэн брал лишь то, что было ему нужно для  его системы, игнорируя и даже прямо отвергая многое другое. Экономических вопросов он касается в своих сочинениях походя, не занимаясь ими специально. Основные его экономические мысли содержатся в «Докладе графству Ланарк». Оуэн был практик и свои экономические идеи пытался осуществить в жизни: сначала в Нью-Ланарке, затем в Америке и, наконец, в кооперативном движении и на Бирже справедливого обмена труда.

В основе взглядов Оуэна лежит трудовая теория стоимости Рикардо: труд есть создатель и мерило стоимости; обмен товаров должен осуществляться по труду. Но в отличие от Рикардо он считает, что фактически при капитализме обмен не совершается по труду. По его мнению, обмен по труду предполагает, что рабочий получает полную стоимость произведенного им товара. В действительности этого нет и в помине.

Но для объяснения нарушения «справедливого» закона стоимости Оуэн обращается к идеям, которые напоминают чуть ли не Буагильбера: во всем виноваты деньги, это искусственное мерило стоимости, вытеснившее мерило естественное — труд.

Политическая  экономия Оуэна нормативна в самой  предельной степени: все эти соображения нужны ему только для обоснования предлагаемой им меры — введения трудовой единицы в качестве мерила ценности, обмена товаров на основе этого мерила, отказа от употребления денег. Это, по мнению Оуэна, разрешит самые трудные проблемы общества. Рабочий будет получать справедливое вознаграждение за свой труд. Поскольку вознаграждение, получаемое трудящимися, будет соответствовать истинной стоимости товаров, станут невозможны перепроизводство и кризисы. Такая реформа выгодна отнюдь не только одним рабочим, в ней заинтересованы также землевладельцы и капиталисты: «...только труд, правильно вознаграждаемый, дает возможность извлекать прибыль из продажи сельскохозяйственных и промышленных продуктов»⁵.

Каким именно образом деньги превращают «справедливый» обмен в сплошной обман? Чем в конечном счете определяются цены, если товары обмениваются не по количеству труда, заключенного в каждом из них? Откуда возьмутся доходы капиталиста и землевладельца, если рабочий будет получать всю стоимость создаваемого его трудом продукта? Такие вопросы Оуэну можно задавать бесконечно, и даже приближения к ответу мы у него не найдем.

Экономические взгляды Оуэна были бы, очевидно, нисколько не выше мелкобуржуазных иллюзий об устранении зол капитализма путем реформы одной лишь сферы обращения, особенно путем устранения денег, если бы они не были у него неразрывно связаны с его планом радикального преобразования общества, включая производственные отношения. Оказывается, справедливый обмен по трудовой стоимости требует ликвидации капиталистической системы! Лишь в будущем обществе без частной собственности рабочий будет отдавать свой труд «по полной стоимости». В таком случае отпадает и вопрос о капиталистах и землевладельцах. Они выиграют от переустройства общества не как капиталисты и землевладельцы, а как люди. Конечно, исторический характер товарного производства и закона стоимости для Оуэна совершенно неясен. Для него это столь же вечные и естественные явления, как для Рикардо. Но Рикардо делал отсюда вывод о вечности и естественности капитализма, а Оуэн — прямо противоположный вывод: о его «временности» и «противоестественности». Для Оуэна неприемлем и исторический пессимизм рикардианства, который он не без основания связывал с влиянием Мальтуса и его теории народонаселения. Оуэн выступал против этой теории. Приводя данные о фактическом и потенциальном росте производства, в частности сельскохозяйственного, он заявлял, что не природа виновата в бедности людей, а общественное устройство.

Коммунизм Оуэна

Маркс и Энгельс отличали утопию Оуэна от других утопий той  эпохи, подчеркивая ее коммунистический характер. У Маркса читаем: «В рикардовский период политической экономии перед нами выступают вместе с тем и противники [буржуазной политической экономии] — коммунизм (Оуэн) и социализм (Фурье, Сен-Симон)...»⁶ У Энгельса: «Переход к коммунизму был поворотным пунктом в жизни Оуэна»⁷. Как мы видели, системы Сен-Симона и Фурье не были до конца социалистическими. В их будущем обществе оставалась частная собственность с теми или иными ограничениями, оставались и капиталисты, в той или иной форме распоряжающиеся средствами производства и получающие доход от капитала. Система Оуэна не только носит последовательно-социалистический характер, но и рисует вторую, высшую фазу коммунизма, где полностью ликвидирована частная собственность и даже всякие классовые различия, существует обязательность труда для всех и, на основе роста производительных сил, распределение по потребностям. Оуэнова утопия совершенно лишена религиозной и мистической окраски, ее отличает известный реализм, порой даже деловой практицизм. От этого система Оуэна не становится, конечно, менее утопичной. Как Сен-Симон и Фурье, он не видел действительных путей, которые ведут в коммунистическое общество.

Важно другое. Пример Оуэна  показывает, что идеалы 
коммунизма вырастают из реальных условий более развитого общества, каким была Англия начала XIX в. Оуэн свободен от многих мелкобуржуазных иллюзий французских социалистов. У него нет сомнения  в   эксплуататорской сущности  класса  капиталистов и   в необходимости 
полной ликвидации частнокапиталистической собственности. Основываясь на фабричной системе, он гораздо яснее видел конкретные пути такого роста производительности труда, который позволил бы создать действительное изобилие   и   ввести   распределение   по   потребностям.   Коммунизм Оуэна резко и выгодно отличается от периодически появляющихся и, к сожалению, не потерявших актуальности  в  наше  время  проектов  грубого,   аскетически уравнительного,  «казарменного»  коммунизма. Он мечтал 
об обществе, где одновременно с огромным ростом производства и богатства будет гармонично развиваться и сам человек, где неизмеримо возрастет ценность человеческой личности. Оуэн одним из первых  показал,  что,  вопреки клевете   наемников   буржуазии,   коммунизм   и   гуманизм не   взаимоисключающие   понятия.   Наоборот,   подлинный гуманизм расцветает  в подлинно  коммунистическом обществе.

Ячейкой коммунистического  общества у Оуэна является небольшая кооперативная община с желательным числом членов от 800 до 1200. Частная собственность и классы в общинах полностью отсутствуют. Единственное различие, которое может создавать известное неравенство и в труде и в распределении,— это «различие в возрасте и опытности». Механизм распределения Оуэн почти не описывает, делая (опять-таки подобно Фурье) несколько неясных замечаний об обмене продуктами по труду внутри общины и ограничиваясь указанием, что при изобилии «каждому можно будет разрешать свободное получение из общих складов всего ему потребного».

Много внимания Оуэн уделяет  формированию нового человека, причем изменение психологии он связывает прежде всего с материальными факторами — ростом богатства и удовлетворения потребностей. Как следствие того и другого, «всякое стремление к индивидуальному накоплению должно исчезнуть. Индивидуальное накопление богатств будет представляться людям столь же неразумным, как накопление воды в условиях, когда этой необходимой жидкости имеется больше, чем ее можно потребить»⁸.

Выходя за пределы общины, Оуэн пытается обрисовать общество, объединяющее большое количество таких ячеек. Между ними существует значительное разделение труда, а взаимный обмен осуществляется на основе трудовой стоимости. Для целей этого обмена какой-то союз общин будет выпускать особые трудовые бумажные деньги⁹ под обеспечение товарами на складах. В представлении Оуэна это новое общество должно было в течение какого-то времени сосуществовать со «старым обществом» и его государством, платить последнему налоги и продавать этому обществу товары на обычные деньги.

Оуэн обходил  важнейший вопрос о том, каким  образом, от кого получат общины исходные средства производства, в том числе землю. Его иногда можно понять в том наивном смысле, что средства производства будут безвозмездно переданы общинам государством или разумными капиталистами. Но в другом месте он более реалистично говорит, что членам общины придется «оплачивай проценты на капитал, потребный для того, чтобы дать им работу». Выходит, от капиталистов общинам избавиться не удастся. В лучшем случае общины могут сохранить при себе предпринимательский доход, поскольку сами будут управлять производством, но ссудный процент — отдай!

Система Оуэна  утопична и потому полна противоречий и непоследовательностей. Общая причина этого нам известна: незрелость классовых отношений исключала для утопистов возможность разработать действительный путь переустройства общества. Для этого надо было понимать историческую роль рабочего класса, понимать необходимость и закономерность социалистической революции. Такое понимание было объективно невозможно  для Оуэна, как и для других утопистов.

Но без их ошибок, как  и без их достижений был бы невозможен тот прогресс в общественной науке, который уже при жизни Оуэна привел к возникновению марксизма.

Роберт Оуэн 1771-1858

Введение

"Мой собственный жизненный  опыт и размышления привели  меня к убеждению, что человеческая  природа в основе своей является  доброй, и ее можно обучить,  воспитать и начиная с рождения поставить в такое положение, что, в конечном счете (т. е. как только наиболее значительные ошибки и искажения настоящей лживой и безнравственной системы будут преодолены и искоренены), она целиком должна стать внутренне единой, доброй, мудрой, богатой и счастливой. И я почувствовал, что для достижения этого славного результата можно не задумываясь ни на минуту пожертвовать собственным характером, счастьем и жизнью. И моим решением было преодолеть все препятствия и достигнуть успеха в этой попытке или умереть".

Роберт Оуэн, сын седельного мастера и торговца скобяными изделиями, стал одним  из самых преуспевающих фабрикантов  эпохи Промышленной революции, заслужив репутацию производителя превосходного  сукна. Однако свой след в истории  он оставил не как успешный и уважаемый предприниматель, а как один из наиболее выдающихся социальных реформаторов эпохи, основатель современного британского социализма и вдохновитель кооперативного и профсоюзного движений.

Роберт Оуэн - оригинальный мыслитель, человек воображения, филантроп, визионер и идеалист, но при этом имевший силы сделать попытку и реализовать свои идеи.

Детство и ученичество

"Я был лучшим бегуном и  прыгуном в школе. Я засиживался  в библиотеках священников, врачей  и юристов_ Обычно за день  я прочитывал целый том_ Я читал все биографии философов и великих людей, какие только мог найти".

Роберт Оуэн родился в Нью Тауне (Средний  Уэльс) в 1771 г.. Он был шестым ребенком местного седельного мастера и торговца скобяными товарами. Веселый и  активный мальчик, он с удовольствием делал все, что присуще детям: играл в футбол, учился танцевать и играть на кларнете. В школе он преуспевал настолько, что уже в семь лет стал "учеником-учителем". Роберт был исключительным ребенком во многих отношениях. До того как ему исполнилось десять лет, он прочитал многое из популярной классики, например, "Путешествия колонистов" и "Робинзон Крузо", а также книги по истории и богословию, как правило, считавшиеся слишком трудные для ребенка.

Закончив школу  в возрасте девяти лет и проведя год в качестве подручного в местном галантерейном магазине, Роберт был послан в Лондон к своему старшему брату. Он стал подмастерьем у Джеймса МакГаффода и торговцем тканями у Стэмфорда в Линкольншире. Его хозяин был добрым и великодушным человеком и поощрял Роберта продолжать свое образование. Роберту было хорошо в семье МакГаффода, а характерные для ее членов либеральные взгляды на религию сильно повлияли на мальчика.

Закончив учиться, в 1785 г. Роберт вернулся в Лондон с  целью приобретения опыта и получения места подручного в крупном и известном магазине мануфактурных товаров на Лондон Бридж. Это была совсем другая работа с длинным рабочим днем и плохими условиями. Здоровье Роберта стало ослабевать, и через несколько месяцев он нашел новую работу и переехал в Манчестер.

От подручного в магазине до старшего прядильщика  на суконной фабрике

"Я не имел ни малейшего  представления об этих новых  машинах. Я с компетентным видом  смотрел на рабочих, хотя я  ровно ничего не знал. Однако  благодаря зоркому наблюдению за всем, что происходило, я поддерживал порядок и бесперебойность в работе на всей фабрике".

В конце 18 века в  текстильной промышленности произошла  крупная революция, а Манчестер  превратился в центр хлопковой  отрасли. Вначале суконное производство было сосредоточено в деревне, но изобретение гидроэнергетических прядильных машин, таких как кольцепрядильная машина Аркрайта, прядильная машина периодического действия Харгрейва и позднее мюль-машина Комптона, привели к появлению суконных фабрик.

В Манчестере Роберт Оуэн познакомился с Эрнестом Джонсом, молодым инженером, убедившим его в перспективности производства новых прядильных машин. В 1789 г. он одолжил у своего брата 100 фунтов, и кроме него в дело вошли еще два человека. Хотя Джонс и был хорошим инженером, именно Роберт Оуэн стал продвигать дело вперед.