Национальное государство как исторический тип государства

  В.П. Торукало выделяет следующие основные определения нации, под которой понимается: субъективно-психологическая сущность; культурная общность людей; этносоциальный организм или социально-этническая общность; государственное образование; цивилизация; биологическая или географическая сущность; единство биологического (природного) и социального; политизированная этничность или даже политическая организация; территориальное образование; сравнительно-историческая (или конкретно-историческая, или функционально-историческая) категория. [3, С.12]

  В условиях подобной смысловой  многовариантности сложно говорить о каком-либо научном консенсусе по поводу единообразного определения нации. Поэтому автор выделяет наиболее соответствующие целям настоящего исследования признаки нации: общность хозяйственных отношений, основанных на капиталистическом производстве, общности территории, языка, культуры, а также национальное самосознание и государство. Нация – это наивысший на современном историческом этапе тип надэтнической, социокультурной и политической интеграции населения.

Что делает группу людей нацией? На этот вопрос пытаются ответить многие. Так, Э. Ренан известен своей формулой «нация – это повседневный плебисцит», считал, что все существующие признаки нации теряют смысл, если отсутствует политический момент общегражданского выражения готовности к единению. Для Э. Ренана нация – сообщество людей, объединенных едиными стремлениями и чувствами, которое проходит каждодневную проверку с помощью плебисцита, то есть это сообщество (нация) должно постоянно заново утверждать себя. Именно осознание общей судьбы, готовность и дальше пребывать в политическом единстве отличает нацию от более ранних видов человеческих «универсалий». [3, С.12]

Еще одним не менее важным вопросом теории является соотношение таких категорий, как «нация» и «народ». Первое различие между рассматриваемыми понятиями заключается в том, что нация – качественно новая форма развития общественного сознания, идеологический феномен и более осмысленная структура социальной интеграции, в которой выражается высшая степень гражданской солидарности и гражданской ответственности на современном этапе исторического развития. Таким образом, народ – своего рода исторический предшественник нации, которая в свою очередь представляет собой более позднюю социальную реальность, более зрелую «универсалию». Нация в данном случае представляет собой «народ, который добился контроля над некоторыми институтами социального принуждения, и в перспективе может сформироваться в полноправную нацию-государство».

В разграничении понятий нации  и народа важная роль принадлежит  теориям демократии, территории, национального интереса и национальной идентичности. Признавая за народом роль в процессе нациообразования, нельзя не согласиться с мнением Т.А. Алексеевой, рассматривающей в качестве непременного связующего звена между народом и нацией демократию: «С одной стороны, для того чтобы демократия возникла, утвердилась и обрела стабильность, уже должен существовать народ, сознающий себя в качестве некоего единства. С другой же стороны, для того чтобы возникло то, что мы понимаем под нацией, а не просто этносом, необходимо появление демократических институтов, демократического сознания, а также гражданина, сознающего себя и частью целого, и индивидуальностью». [3, С.15]

Однако народ является хотя и обязательным, но не достаточным условием появления не только нации, но и государства. «В то время как народ обнаруживается практически во все исторические периоды, национализм и нации появляются намного реже. Нация представляет собой результат трансформации в народ нескольких этнических элементов в процессе социальной мобилизации». Такого  мнения придерживается  Ю.В. Бромлей, считающий что понятие «народ» «может обозначать совокупность людей, имеющих один этноним, однако подчас охватывает лиц, находящихся не только на территории одного государства, но и на общей (смежной) территории разных государств». Для нас же нация, исходя из нашей теории, не мыслится без конкретного государства, являясь производной от последнего.

  Следующим  важным вопросом является проблема  происхождения наций. Здесь также  нет единого мнения: К. Дейч связывает становление наций прежде всего с появлением экономики обмена, социальной мобильностью, ростом городов, развитием коммуникаций, концентрацией капитала и появлением концепции интереса; Э. Смит рассматривает формирование наций как следствие «тройственной революции» – качественных сдвигов в сферах экономики, политики и культуры; согласно концепции Б. Андерсона, становление наций обусловлено секуляризацией общественной жизни, воздействием «печатного капитализма» и распространением грамотности. [3, С.16]

Одни  считают, что нации – это продукт  естественного развития и длительной эволюции, приходящий на смену более  ранним формам социальной организации. Другие (например П. Розанваллон), напротив, убеждены, что нации – результат активной деятельности людей, продукт (или состояние) общественного сознания. «Первое: трудно рассматривать нацию как нечто, возникающее само по себе. Нация есть нечто искусственно построенное. Наций, появившихся естественным путем, не существует. Все нации, какие знает история, были результатом созидания». [16, С.110]

  Нет единства  и в понимании того, что сыграло  решающую роль в процессе национально-государственного  строительства. Так, западные  исследователи М. Вебер, И. Валлерстайн, Э. Геллнер, К. Дейч, Х. Ортега-и-Гассет и отечественные В.А. Тишков, Ю.М. Бородай, Э.А. Поздняков, В.Н. Шевченко полагают, что в процессе нациообразования определяющая роль принадлежит государству, вне которого мы можем говорить об этносе, о народности, но не о нации. Ю.М. Бородай считает, что «нация есть нечто непременно предполагающее опыт государственно-правового строительства; такой опыт составляют уже не просто нравы и обычаи, но государственное право и систематизированная нравственность». Иными словами, никаких французов до Франции не было, равно как и англичан: были каталонцы, бретонцы, галлы, шотландцы, англичане, уэльсцы и пр. В рамках данной теоретической схемы вполне справедливо говорить и о «безнациональных народах», и о «безнациональных государствах»: все зависит от того, что мы понимаем под нацией, этносом и народом, а также от того, какой конкретно исторический период подразумевается. [4]

  Ряд ученых, наоборот, появление современных  государств ставят в заслугу нациям, рассматривая государства наивысшей точкой именно национального развития. Например, У. Альтерматт считает, что «национальное государство основано на этнической группе или национальности, которой удалось добиться в международном сообществе международно-правового признания в качестве территориально ограниченного и суверенного национального государства».

Со  временем нация стала синонимом  государства как «территориальной правовой единицы» не потому, что это  тождественные явления, а потому что их границы совпали (кстати, это  еще одно доказательство в того, что национальное государство феномен XIX–XX вв.: ведь в эпоху господства монархий и династических браков территории и границы государств определялись законами престолонаследия, а не волей народов). В этом смысле слияние государственного и национального пространства в рамках одной территории и стало точкой отсчета новой истории – эпохи господства национального государства. [3, С.17]

Таким образом, нация, являясь основой построения государства,  выступает как объединяющий фактор существования людей, взаимодействие между которыми происходит на основе языковых общностей, структуры достижения своих целей, а именно ведения политики, механизмов адаптации и систем общих ценностей. Именно с помощью идеи нации появившееся гражданское общество смогло реализовать свое притязание на политическую власть, а последняя на суверенитет. В напряженном отношении «гражданское общество – государство» нация становится своеобразным упорядочивающим, амортизирующим началом, точкой политического равновесия.

2.ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ  НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА В  ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

2.1 Роль национального государства в современном мире

  Национальное государство  на протяжении длительного исторического  периода времени сохраняло роль  основной политической структуры  в международных отношениях. Сегодня,  в эпоху глобализации и новых  тенденций международной жизни,  можно по-новому взглянуть на различные аспекты эволюции национального государства и его роли в мировой политике.

  Различные позиции  в оценке новой фазы развития  международных отношений породили  в 90-е годы немало конкурирующих концепций, претендующих на создание моделей прогнозирования перемен в мировой политике. Концепции «многополярного мира», получившей распространение в России и некоторых других странах, противостоит неолиберальное видение мировой политики, предполагающее постепенное поглощение и растворение национальных государств в «постнациональных» процессах.

  Целесообразно отметить  два наиболее важных концептуальных  направления, касающихся осмысления  влияния глобализации на судьбы  государств и их суверенитет. Сторонники первого из них, в числе которых в основном западные исследователи, исходят из того, что глобализация приводит к стиранию национальных границ и подрыванию государственного суверенитета. Представители противоположной концепции рассматривают дальнейшее существование суверенных государств как объективную закономерность развития человечества. [7, С.89]

   Национальные государства  и их правительства по-разному могут относиться к глобализации: от активного участия в этом процессе, до полной самоизоляции от него. Однако анализ исторических фактов второй половины ХХ века показывает, что неучастие той или иной страны в процессе глобализации представляло собой серьезное препятствие для развития. Так, согласно данным Всемирного банка, 24 развивающиеся страны, в которых отношение объема экспорта к ВНП в 1960–90-х гг. в среднем удвоилось, повысили темпы роста среднедушевого ВНП с 1 до 5% в год. В то же время, согласно тем же данным, в 30 странах, наименее активно вовлеченных в международное разделение труда, показатель ВНП на душу населения снизился по сравнению с серединой 1970-х.  
Эти данные подтверждают тезис, что государства, предпочитающие избегать тесных деловых контактов с остальным миром, оставаться закрытым обществом, неизбежно приходят к упадку при одновременном росте недовольства среди своих граждан, которые испытывают потребность в материальном прогрессе. [9]

  Тем не менее, вопрос участия или, напротив, неучастия в процессах глобализация – это вопрос выбора государства. Почти во всех странах существуют политики, которые приводят массу доводов в пользу неучастия в процессе глобализации, но мотив их действий, как правило, один – защитить своих неконкурентоспособных производителей от законов всесильного рынка. Нередко такие подходы находят воплощение в протекционистской политике государства и в отдельных случаях это может быть вполне оправдано. Однако, делая такой выбор, государства как бы соглашаются с тем, что изолируют свою экономику (или отдельные ее отрасли) от мирового прогресса, что в перспективе чревато отбрасыванием страны на обочину мировой цивилизации. Если речь идет о временном тактическом отступлении, используемом для коренной перестройки национальной экономики или отдельных ее отраслей, то оно вполне может быть оправдано дальнейшими успехами победоносным наступлением. Если же перестройки не происходит, то отставание от других стран будет только увеличиваться, а всесильные рынки будут в очередной раз свидетельствовать о слабости конкретных политиков.

Таким образом, участие национального  государства в процессе глобализация не предначертано, а избирается им самостоятельно и выбор этот делается, прежде всего, с целью укрепления позиций национальной экономики: существующий опыт говорит  о том, что свобода торговых и  финансовых потоков не только за короткий период обогащает многих граждан, но и способствует технологической  перестройке экономики. Однако от государства в первую очередь зависит, чтобы участие в глобализации приносило пользу не только отдельным гражданам, корпорациям, но и всему обществу. Следовательно, сама по себе глобализация не может ослаблять государства. Она только может укреплять государства, активно в ней участвующие, соответственно увеличивая их отрыв от других государств. Но мощь государства зависит не только от сделанного им выбора, но и от того, как оно воспользуется предоставляемыми глобализацией возможностями. [8]

В настоящее время отчетливо формируется глобальная политика, которая оказывает влияние на суверенитет национальных государств. Политическая глобализация преобразует современный мировой порядок, реконструируя традиционные формы национальной государственности и перестраивая международные политические отношения. В результате внутри развивающихся региональных и глобальных политических структур прочно укореняется межгосударственная система. В этих условиях каждое национальное государство,  оказывается перед необходимостью определить свое место в координатах современности и обозначить свои важнейшие внешнеполитические приоритеты. Многие политологи говорят о растущей неспособности национальных государств адекватно реагировать на новые вызовы современности. Под сомнение ставится сама система международных отношений как межгосударственных, поскольку процессы глобализации подрывают суверенитет национальных государств. [5]

Глобальная политика меняет традиционные представления о различиях между внутренней и внешней, внутригосударственной и международной, территориальной и не территориальной политикой. Политические решения и действия в одной части мира быстро отражаются во всем остальном мире. Центры политического действия и/или принятия решений могут, благодаря современным средствам коммуникации, превращаться в сложные системы совместного принятия решений и политического взаимодействия. Национальные государства и правительства все еще остаются мощными действующими единицами, однако им противостоит огромное количество международных властных институтов и структур, которые действуют независимо от расстояния. Кроме того, в глобальной политике принимают участие негосударственные участники, субнациональные участники и национальные группы давления, прежде всего связанные с медиа ресурсами, экономикой. [5]