М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях А. П. Шан – Гирея

   А в  «Герое нашего времени», в тексте «Бэлы», Лермонтов пишет: «Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину... Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами...»

   Значит, Лермонтов знал легенду о любви  Гуда и, по-видимому, не случайно перенес действие «Демона» на берега Арагвы. Есть основание полагать, что легенда о любви злого духа к девушке-грузинке оплодотворила первоначальный сюжет. Безликая монахиня из первой редакции «Демона» превратилась в красавицу Тамару, дочь старого князя Гудала. В новой редакции изменился и жених Тамары — «властитель Синодала», удалой князь. Его, а не ангела противопоставляет Лермонтов любви демона в поэме. Это изменение сюжета могло быть подсказано Лермонтову преданием о ревности горного духа к Возлюбленному красавицы Грузинки.

   Другие  следы кавказских легенд и преданий можно найти в стихотворении  «Тамара».

   На  одном из рисунков Лермонтова, перекликающегося со стихотворением, мы видим изображения  Дарьялского ущелья и так называемого «Замка Тамары», в стихотворении же сказано:

   В глубокой теснине Дарьяла,

   Где роется Терек во мгле,

   Старинная башня стояла,

   Чернея  на черной скале…

   С этой башней связано множество легенд. В одном из вариантов легенды  о Дарьяльской башне историк грузинской литературы А. С. Хаханашвили обнаружил имя «беспутной сестры» Тамары. Ее звали... Тамарой. Предание это повествует о двух сестрах, носивших одно и то же имя. Благочестивая Тамара жила в башне близ Ананури, другая — волшебница Тамара — в замке на Тереке. Эта волшебница, зазывая к себе на ночь путников, утром обезглавливала их и трупы сбрасывала в Терек. Ее убил заговоренной пулей русский солдат. Труп ее был выброшен в Терек, замок развалился, имя чародейки Тамары проклято.

   Отмечая раздвоение образа Тамары в этой легенде, профессор Хаханашвили первый обратил внимание на сходство ее с той легендой, которая послужила сюжетом лермонтовского стихотворения.

   Кроме «Демона» и «Тамары» мотивы кавказского  фольклора можно найти в поэме  «Мцыри».

   На  создание центрального эпизода поэмы  «Мцыри» – битвы с барсом –  Лермонтова вдохновила распространенная в горной Грузии старинная песня  о тигре и юноше, одно из самых  любимых в Грузии произведений народной поэзии.  

   c) Отличительные черты кавказского характера в произведениях Лермонтова 

   Мироощущение  поэтом темперамента и менталитета  южных народов отразилось во многих его произведениях: «Бэла», «Дары  Терека», «Беглец», и другие.

   Черкесский  строгий взгляд на доблесть, бесспорная для черкеса истина – идея защиты родины ценою жизни вдохновили Лермонтова, и он создал поэму «Беглец», вложив в неё особенно его самого в  то время волновавшую идею патриотического  подвига. Поэма написана после пребывания на Кавказе в 1837 году.

   На  Кавказе, где умели сражаться  за родину и свободу, и знали трудную  цену подвигу, и презирали измену, Лермонтов услышал песню о  том, как молодой горец вернулся из боя, не отомстив за смерть павших в сражении. По содержанию и духу песня очень близка созданному поэтом произведению. Таким образом, «Беглец»  тесно связан с народной поэзией черкесов, произведение как нельзя более близко кавказскому пониманию о подвиге и кровном родстве.

   Беглеца отвергли все, отвергла и мать. Узнав, что он, не отомстив за смерть отца и  братьев, бежал с поля битвы, мать не позволяет ему войти в родной дом.

   Проклятья, стоны и моленья

   Звучали долго под окном;

   И наконец удар кинжала

   Пресек  несчастного позор…

   И мать поутру увидала…

   И хладно отвернула взор.

   Когда фашистские войска подступили к Кабардино-Балкарии, редакция нальчинской газеты «Социалистическая Кабардино-Балкария» печатала «Беглеца» и распространяла его широко по горским селениям.

   В поэме  «Мцыри» автор касается той же темы, что и в «Беглеце» . Темы родины, темы предков. Если беглец преступился почитанием семьи и понятиями о чести поколений, живших столетиями до него, то Мцыри, напротив, стремится к своим корням. Стремится настолько, что совершает безумный поступок – бегство из монастыря. Юноша много говорит о желании иметь судьбу предков:

   Я мало жил, и жил в плену.

   Таких две жизни за одну,

   Но  только полную тревог,

   Я променял бы, если б мог.

   В какой-то мере, эти два представителя одного этноса беглец и Мцыри противопоставлены  друг другу. 

   Сам же Лермонтов не от имени лирических героев, а от своего имени пишет  так о людях Кавказа:

   «Как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит».

   Восточные женщины Лермонтова не лишены изящества, они, наоборот, прекрасны: Тамара из «Демона» и Бэла – яркие тому примеры.

   Белинский пишет так про одну из сцен в «Бэле» :

   «Он взял её руку и стал её уговаривать, чтобы она его поцеловала, она слабо защищалась, только повторяла «поджалуста, поджалуста, не нада, не нада!».

   Какая грациозная, и, в то же время какая верная натуре черта характера! Природа нигде не противоречит себе, и глубокость чувства, достоинства и грациозность непосредственности так же иногда поражает и в дикой черкешенке, как и в образованной женщине высшего тона. Слыша «поджалуста, поджалуста» вы видите перед собой эту очаровательную, черноокую Бэлу, полудикую дочь вольных ущелий, и вас так же поражает в ней эта особенность женственности, которая составляет все очарование женщин».  

            d) Изображения Кавказа в живописи Лермонтова 

   Лермонтову – писателю всегда помогал Лермонтов-художник.

   Наиболее интересны пейзажи, выполненные маслом, — «Вид Пятигорска», «Кавказский вид с саклей» («Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты»), «Вид горы Крестовой», «Вид Тифлиса», «Окрестности селения Карагач» («Кавказский вид с верблюдами») и другие (все 1837— 1838).  
Любая кавказская панорама Лермонтова — это как бы малый фрагмент вселенной, тем не менее выразивший всю бесконечность мироздания. Руины, монастыри, храмы, лепящиеся на склонах гор, представляются зрителю естественными вкраплениями в природный ландшафт. Вписанные в каждый пейзаж фигурки людей — всадники, погонщики и верблюды, грузинки набирающие в Куре воду, — подчинены изначально заданному ритму; их малый масштаб подчеркивает космическую безмерность целого. Но несмотря на романтическую интонацию, лермонтовские панорамы, как показал исследователь его творчества Ираклий Андроников, во многом совпадают с реальной топографией изображаемых мест, а кроме того, с описанием этих мест в произведениях.

   В этом убеждаешься, знакомясь с обнаруженной в наше время лермонтовской картиной «Вид Крестовой горы». На небольшом картоне масляными красками поэт нарисовал один из чудесных горных пейзажей, так живо напоминающий нам зарисовки из «Бэлы». Перед нами в обрамлении суровых скал высится покрытая снегом гора, вершину которой венчает каменный крест. Огибая её, по склону проходит дорога, внизу, вырываясь из глубоких расселин, сливаются вместе два бурных горных потока. А выше на фоне голубого неба белеет гряда далеких гор, как бы растворяясь в прозрачном воздухе, которым напоена вся картина.

   Невольно на память вместе с текстом романа приходят строки из письма поэта к Святославу Раевскому, где он делится впечатлениями от Военно-Грузинской дороги: «Лазил на снеговую (Крестовую) гору, на самый верх, что не совсем легко – оттуда видна половина Грузии как на блюдечке, и, право, я не берусь объединить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух – бальзам, хандра к черту, сердце бьется , грудь высоко дышит – ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь»

   Но при всем правдоподобии картины мы, к сожалению, не сможем отыскать на натуре её подлинный прообраз, да и в описании Крестового перевала по роману имеются расхождения с рисунком. Некоторые лермонтоведы пытались объяснить это собирательным характером картины и элементами художественной фантазии автора. Но это не соответствует истине. Дело в том, что лермонтовский пейзаж, как это подметил один из исследователей А. Симченко, представлен в перевернутом виде, в так называемом зеркальном отображении, и предельно сжат по горизонтали. Эти особенности картины легко объяснимы. По возвращении с Кавказа, Лермонтов некоторые свои рисунки автолитографировал, чтобы иметь возможность подарить их друзьям. 

   До нашего времени дошли четыре оттиска одного из таких рисунков, причем два из них раскрашены акварелью. Очевидно, и свою картину «Вид Крестовой Горы» Лермонтов писал с литографированного рисунка. Искажение же подлинных масштабов было связано с желанием вместить в ограниченный формат живописную панораму гор, которой поэт всегда восхищался.

   Перевернем пейзаж на картине в подлинном его развороте, и все станет на свои места. Перед нами изображение реального вида со склона Гуд-горы на Чертову долину и гору Крестовую. И если обратимся  тексту «Бэлы», то увидим, что изображение картины полностью совпадает с описанием этого места в романе.  Даже время суток на картине, о котором можно судить по характеру освещения и направленности теней, точно соответствует описанию переезда через перевал в «Бэле».  
 

                                                                                     

                                     

                                                 IV. Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова    

            

   Лермонтов погиб двадцати шести лет, в самом начале расцвета своего таланта, был «отнят смертью у русской литературы, далеко не достигнув полного развития своих сил» и «в будущем обещал несравненно более того, что успел сделать» . Но его творческое наследие столь велико и столь замечательно, что по праву имя Лермонтова стоит в первом ряду великой русской литературы, рядом с Пушкиным.

   В крупнейших исторических событиях начала девятнадцатого века Лермонтов не мог принимать участия. Отечественная война 1812 года, раскрывшая перед всем миром патриотизм и мужество русского народа и обострившая исконные свободолюбивые стремления русского человека, закончилась до рождения поэта. В год восстания декабристов — крупнейшего этапа русского освободительного движения девятнадцатого века — Лермонтов был еще ребенком. И все же мировоззрение поэта, как и всех передовых людей того времени, складывалось под впечатлением исторических событий 1812—1825 годов.

    Творчество Лермонтова (1828—1841) протекало в эпоху тридцатых-сороковых годов прошлого столетия, характеризовавшуюся жесточайшей царской реакцией, последовавшей после подавления декабристского движения. То было время, когда «за одно смело сказанное слово — годы ссылки, белого ремня, а иногда и каземат». Атмосфера трусости, ренегатства охватила дворянское общество, выдвинувшее в свое время декабристов. Но ни террор, ни репрессии не могли подавить освободительные стремления передовых русских людей, погасить ненависть к самодержавно-крепостнической власти, «деятельность, скрытая наружи, закипала, таясь внутри».

   «Эпоха крепостная (1827—1846 гг.),— писал В. И. Ленин,— полное преобладание дворянства. Это — эпоха от декабристов до Герцена. Крепостная Россия забита и неподвижна. Протестует ничтожное меньшинство дворян, бессильных без поддержки народа. Но лучшие люди из дворян помогли разбудить народ»3.

   К числу этих «лучших» людей принадлежал и Михаил Юрьевич Лермонтов, великий русский поэт-гражданин, наследник и продолжатель дела Пушкина. В мрачную, жестокую эпоху николаевской реакции он смело разоблачал в своих стихах крепостное рабство и политическое угнетение, обличал царских сатрапов, «жадною толпою» стоящих у трона, боролся за освобождение человеческой личности, противопоставлял дворянско-аристократическому обществу гордых, сильных, смелых людей, с пламенными чувствами, несгибаемой волей. Своих положительных героев он находил в народе. «Раб и сирота» Арсений, простой русский солдат в «Бородино» и «Валерике», безвестный юноша мцыри, заточенный в монастыре, мужественный! смелый, умеющий постоять за свою честь Степан Калашников, бедный чиновник Красинский, мать-казачка, крепостные крестьяне, восстающие против помещичьей власти,— таковы его герои, обреченные «не легкой доле, но битвам, родине и воле», готовые бороться «за святую правду-матушку».

   Великий художник слова гневно отрицал самодержавно-крепостническую действительность, прославлял свободу. Его поэзия была мощным оружием передовой общественной мысли, вселяла уверенность в силы народа, звала в будущее. Он воспринял декабристские плен, продолжил и развил их в своем раннем творчестве. Он пошел дальни- декабристов, его взгляды были шире и глубже, он смотрел далеко вперёд. От декабристской борьбы против царя-тирана Лермонтов перешел к отрицанию всех устоев самодержавно-дворянского общества, боролся против основы основ николаевского строя  — против крепостничества, за раскрепощение крестьянской России.