М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях А. П. Шан – Гирея

   Весною 1810 года Благородный пансион преобразован в гимназию, и Лермонтов оставляет  его. Лето он проводит в Серединкове, подмосковном имении брата бабушки, Столыпина. Недалеко от Серединкова жили его московские знакомые барышни, А.Верещагина и ее подруга Е.Сушкова, “черноокая красавица”: Лермонтов вообразил, что серьезно в нее влюблен. Кокетничая с Лермонтовым, Сушкова в то же время беспощадно над ним издевалась. В то же время возникает огромный интерес Лермонтова к личности и поэзии “огромного” Байрона, которого поэт всю жизнь свою “достигнуть бы хотел”.

   Осенью 1930 года Лермонтов поступает в  Московский университет на “нравственно-политическое отделение”. Здесь Лермонтов пробыл около 2-х лет. Профессора, помня его  дерзкие выходки, срезали его  на публичных экзаменах. Он не захотел  остаться на второй год на том же курсе и переехал в Петербург, вместе с бабушкой.

   По  совету своего друга Столыпина он решил поступить в школу гвардейских  юнкеров и подпрапорщиков, куда и  был зачислен приказом 10 ноября 1832 года, “сначала унтер-офицером, потом юнкером”. Почти в одно время с ним  поступил в школу его будущий  убийца, Н.С.Мартынов, в биографических записках которого поэт-юнкер рисуется как юноша, “настолько превосходивший своим умственным развитием всех других товарищей, что и параллели  между ними провести невозможно”. Лермонтов  пробыл в школе “два страшных года”, как он сам выражается.

   Земная  стихия его натуры одержала на время  полную победу над другой, лучшей частью его души, и он с головой окунулся в царивший в школе “разгул”. Ему грозила полная гибель, но он сумел сберечь свои серьезные  литературные замыслы даже от друзей, поэт “уходил в отдаленные классные комнаты, по вечерам пустые, и там  один просиживал долго и писал  до поздней ночи”. По выходе из школы (22 ноября 1834 года) корнетом лейб-гвардии  гусарского полка Лермонтов поселяется со своим другом А.А.Столыпиным в  Царском Селе, продолжая вести  прежний образ жизни.  Он делается “душою общества молодых людей высшего  общества, запевалой в беседах, в  кружках, бывает в свете, где забавляется  тем, что сводил с ума женщин, расстраивает партии”, для чего “разыгрывает из себя влюбленного в продолжении нескольких дней”. К этому-то времени и относится развязка давнишнего романа Лермонтова с Е.Сушковой. Он прикинулся вновь влюбленным, на этот раз добившись ее взаимности; обращался с ней публично, “как если бы она была ему близка” и, когда заметил “что дальнейший шаг его погубит, быстро начал отступление”.

   Прежние мрачные мотивы его творчества осложняются  теперь чувством глубокого раскаяния  и усталости. В конце 1835 года до него дошли слухи, что Варвара Лопухина, которую он издавна любил и  не переставал любить до конца жизни, выходит замуж за Н.И.Бахметьева. К 1835 году относится и первое появление  Лермонтова в печати. Один из его  товарищей, без его ведома, забрал у него поэму “Хаджи-Абрек” и отдал ее в “Библиотеку для чтения”. Лермонтов остался этим очень недоволен. Повесть имела успех, но Лермонтов долго еще не хотел печатать своих стихов.

   Смерть  Пушкина показала Лермонтова русскому обществу во всей мощи гениального  таланта.

   Лермонтов был болен, когда разнеслась по городу весть об этом страшном событии. До него доходили слухи; некоторые  “особенно  дамы, оправдывали противника Пушкина”, находя, что “Пушкин не имел права  требовать любви от жены своей, потому что был ревнив, дурен собою”. Негодование охватило поэта, и он излил его на бумагу. Сначала стихотворение  оканчивалось словами: “И на устах  его печать”. В таком виде оно  быстро распространилось в списках, вызвало бурю восторгов, а в высшем обществе возбудило негодование. Когда  Столыпин стал при Лермонтове порицать Пушкина, доказывая, что Дантес иначе  поступить не мог, Лермонтов моментально  прервал разговор и в порыве гнева  написал страстный вызов “надменным потомкам” (последние 16 стихов). Стихотворение было понято как “воззвание к революции”, началось дело, и уже через несколько дней (25 февраля), по высочайшему повелению Лермонтов был переведен в Нижегородский драгунский полк, действовавший на Кавказе. Лермонтов отправился в изгнание, сопровождаемый общим сочувствием; на него смотрели как на жертву, невинно пострадавшую.

                                                                     III. Лермонтов на Кавказе

1. Кавказ в жизни поэта

   Невозможно  до конца понять роль Кавказа в  творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова, не зная, какую роль Восток играл  в его жизни. Поэтому хотелось бы сначала обратиться к биографии  поэта.  

   Кавказский  край занимает исключительное  место  в жизни  Лермонтова. «Юный поэт заплатил полную дань волшебной стране, поразившей лучшими, благороднейшими  впечатлениями его поэтическую  душу. Кавказ был колыбелью его  поэзии так же, как он был колыбелью  поэзии Пушкина, и после Пушкина  никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его  девственно-величавой природы, как  Лермонтов» - писал критик Белинский.

   За  свою короткую жизнь М. Лермонтов  неоднократно приезжал на Кавказ. Когда  великий поэт был еще маленьким  Мишелем, Елизавета Арсеньевна (его  бабушка) несколько раз из Тархан (теперь город Лермонтово) Пензенской губернии приезжала в гости в имение к сестре – Екатерине Арсеньевне Столыпиной. И каждый раз для укрепления здоровья (а эти места тогда славились минеральными источниками) она брала с собой и маленького Мишу, которого воспитывала сама после смерти матери. Первый раз будущий поэт побывал в этих местах, когда ему исполнилось 4 года в 1818г. второй раз - в 1820 г., третий - в 1825г.

   Неудивительно, что именно экзотической, броской  природой Кавказа были порождены  самые яркие впечатления детства  поэта. С пребыванием на Кавказе  летом 1825 года связано первое сильное  детское увлечение Лермонтова. Когда  мальчику было 10 лет, он здесь встретил девочку лет 9-ти и в первый раз  узнал чувство любви, оставившее память на всю его жизнь.  

    Пробуждение  первого чувства («О! Сия минута  первого беспокойства страстей  до могилы будет терзать мой  ум!») соединялось с острым  восприятием тонкой душой поэта  красот южной природы. Как пишет  Лермонтов: «Синие горы Кавказа…  вы взлелеяли детство мое, вы  к небу меня приучили, и я  с той поры все мечтаю об  вас, да о небе...». В посвящении  к поэме «Аул Бастунжи»  поэт называет себя «сыном Кавказа»:

   От  ранних лет кипит в моей крови 

   Твой  жар и бурь твоих порыв мятежный;

   На  севере, в стране тебе чужой я  сердцем твой, -

   Всегда  и всюду твой!

   Знакомство  с Кавказом не ограничилось детством Лермонтова. За стихотворение на смерть Пушкина 25 февраля 1837 года, по Высочайшему  повелению, Лермонтов был отправлен  прапорщиком в Нижегородский  драгунский полк, действовавший на Кавказе. Любимый поэтом край возродил Лермонтова, дав ему успокоиться, на время обрести равновесие в  душе.

   Именно  в этот период в сознании поэта  Кавказ ассоциируется с  «жилищем вольности простой», которое противопоставляется  «стране рабов, стране господ», «голубых мундиров» и «неволе душных городов».

   Заболев по дороге в полк, Лермонтов отправляется в Пятигорск, и до осени лечится  на водах. В Пятигорске и Ставрополе он встречается со многими выдающимися,  или просто интересными людьми:  доктором Н. В. Майером (прототип доктора  Вернера в "Княжне Мери"); знакомится со ссыльными декабристами (С. И. Кривцовым, В. М. Голицыным, В. Н. Лихаревым, М. А. Назимовым) и близко сходится с А. И. Одоевским.

   После лечения, командированный, Лермонтов  едет в Тамань и в октябре отправляется по Военно-Грузинской дороге в Грузию, где в Караагаче стоит его полк.

   Во  время своей первой кавказской ссылки  Лермонтов сдружился с двоюродным братом -  Акимом Акимовичем Хастатовым поручиком лейб-гвардии Семеновского полка. Аким Акимович  часто брал поэта с собой на веселые кумыкские пирушки, свадьбы. Лермонтов мог наблюдать искрометные пляски, слышать чарующие душу песни, легенды, рассказы об абреках и казаках. Юноша упивался живописной природой Предкавказья. Девственные пейзажи и дружеские встречи, рассказы об удали джигитов запечатлевались в его памяти.

             В конце 1837г. Лермонтова хлопотами  бабушки переводят в Гродненский  гусарский полк, в Новгород. Он  возвращается в Россию, исполненный  удивительных творческих замыслов: «Герой нашего времени», кавказская редакция «Демона», «Мцыри», «Беглец», «Ашик-Кериб», «Дары Терека», «Казачья колыбельная песня», «Тамара», «Свиданье», «Кинжал»,  «Прощание», «Хаджи Абрек»,  - все это стало результатом его скитаний по Северному Кавказу и Закавказью в 1837 году. Известный грузинский поэт Илья Чавчавадзе пишет, что «В своих мощных стихах, преисполненных поэзии, Лермонтов изобразил весь Кавказ и, в частности, Грузию».   
Во время второй ссылки (1840 г.)  Лермонтов попадает в  Малую Чечню после дуэли с сыном французского посла Эрнестом де Барантом. Наказанием был перевод тем же чином (поручик) в Тенгинский пехотный полк, воевавший на Кавказе. Это соответствовало желанию и самого поэта. “Если, говорит, переведут в армию, будет проситься на Кавказ”, - так передавал тогдашнее настроение Михаила Юрьевича Белинский. Именно тогда поэт участвовал в боевых действиях и не раз рисковал жизнью в боях с чеченцами.

   Находясь  на военной службе на Кавказе, М.Ю. Лермонтов  не расставался с записными книжками, заносил в них услышанные из уст повидавших на своем веку кавказцев отдельные сюжеты будущих своих произведений.

   Его интересует духовная жизнь Востока, с которой  он соприкоснулся на Кавказе; в нескольких своих произведениях он касается проблем "восточного миросозерцания" ("Тамара", "Спор"). 
14 апреля 1841, не получив отсрочки после двухмесячного отпуска в Петербурге, Лермонтов возвращается на Кавказ. В мае того же года он прибывает в Пятигорск и получает разрешение задержаться для лечения на минеральных водах. Здесь он пишет целый ряд стихотворений: "Сон", "Утес", "Они любили друг друга...", "Тамара", "Свиданье", "Листок", "Выхожу один я на дорогу...", "Морская царевна", "Пророк". 
Кавказскому городу Пятигорску было суждено сыграть  роковую роль в жизни поэта: здесь, кроме прочих старых знакомых, Лермонтов находит своего товарища по Школе юнкеров Мартынова. На одном из вечеров в пятигорском семействе Верзилиных шутки Лермонтова задели Мартынова. Ссора повлекла за собой вызов; не придавая значения размолвке, Лермонтов принял его, не намереваясь стрелять в товарища, и был убит наповал.   

2. Кавказ  в  художественных произведениях и  живописи

          Михаила Юрьевича Лермонтова. 

   а) Тема кавказской природы  в стихах и поэмах М.Ю. Лермонтова. 

   Иннокентий  Анненский в своей статье «Об  эстетическом отношении Лермонтова к природе» пишет о том, что  много причин способствовало развитию в Лермонтове чувства природы. Природа  Кавказа подействовала на него в  годы самого раннего детства, когда  духовный мир его еще складывался; над ней выучился он мечтать и  думать, так что позже, в следующие  свои поездки на Кавказ, он останавливался не на новом, а как бы углублял свои ранние впечатления.

   Изображения же Кавказской природы в произведениях  Лермонтова необыкновенно точны. Иннокентий Анненский пишет об этом: «Один  живописец Кавказа мне говорил, что нередко поэзия Лермонтова служила  ему ключом в кавказской природе».

   По  словам Анненского, в природе Лермонтов  особенно любит движение: вспомним чудных его лошадей у Измаил-Бея, у Казбича или Печорина, вспомним его горные реки:

   Терек воет, дик и злобен,

   Меж утесистых  громад,

   Буре  плач его подобен,

   Слезы брызгами летят.

    облака, змеи, пляску, локон, отделившийся  от братьев в вихре вальса. Лермонтов в своих описаниях  не был ни ботаником, как  Гете (у него нет этой детальности  описаний), ни охотником, как Тургенев  и Сергей Аксаков (у него  нет в описаниях ни выжидания,  ни выслеживания, - скорее что-то  открытое, беззаветное).

   Из  поэтических изображений Кавказской природы видно, что Лермонтов  любил день больше ночи, любил синее  небо, золотое солнце, солнечный  воздух. «Если из 43 описаний в его  поэмах дневных меньше, чем ночных и вечерних - 18 и 25, то это лишь дань романтическому содержанию» – пишет  Анненский. Голубой цвет неба заставляет того самого Печорина, который понимал  чувство вампира, забывать все на свете. Если же говорить о Лермонтовских описаниях утра – достаточно вспомнить утро перед дуэлью, голубое и свежее («Княжна Мэри»):

   Я не помню  утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его луче с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих с обеих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебристым дождем. Я помню – в этот раз, больше, чем когда-нибудь прежде, я любил природу.