Биография Маяковского

Женщины Маяковского

     В поэтическом даре Маяковского всегда была очень сильна лирическая струя. В самые ранние годы появляются стихи, обращенные к той, что на всю жизнь  станет Музой поэта, — Лиле Брик.

     В то время, когда развертывается полемика: может ли и должен ли современный писатель обращаться к интимным переживаниям, к теме любви, В. Маяковский посвящает ей поэму "Люблю". Но чувство любви воспринимается и отражается поэтом не так, как оно воспринималось и отражалось в традиции классики XIX в. Это не только глубоко личные переживания. Еще более далеко это от того, что подразумевают под любовью обыватели. "Обыкновенному" ("Обыкновенно так" — название первой части произведения), обыденному восприятию чувства противопоставлено восприятие, сформировавшееся в душе поэта. В этом основной конфликт лирической по своей жанровой доминанте поэмы. Любовь, данная, по мысли В. Маяковского, любому человеку от рождения, в сердцах обыкновенных людей "между служб, доходов прочего" "поцветет, поцветет — и скукожится". Утрата любви — жизненный закон, против которого восстает поэт. Его чувство неизменно и верно. О том, как оно возникло, развивалось и крепло, повествуется в последующих четырех главах. Сердце поэта, еще с детства способное вместить все мироздание, в юношестве подвергается испытанию на прочность тюремным заключением ("Меня вот любить учили в Бутырках"), сытой обеспеченности власть имущих противопоставлены безденежье и одиночество ("Я жирных с детства привык ненавидеть, всегда себя за обед продавая"). Но торговать чувством любви в отличие от "жирных" поэт не может. Чувства его безграничны — "Громада любовь, громада ненависть". Любовь переполняет поэта, он готов отдать ее людям, но она никому не нужна — слишком огромна. И вот, наконец, появляется женщина, "разглядевшая просто мальчика" в этом сильном великане, которая "взяла и просто отобрала сердце".

     Так развивается конфликт в трех последующих  главах поэмы. Наивысшего напряжения противоречие, вызванное неразделенностью чувства любви, достигает в главе "Ты", и здесь же оно разрешается: отдав свое сердце любимой, поэт счастлив. Три завершающие главы раскрывают причину его счастья. Оно не в том, чтобы сохранить сокровища сердца, как банкиры хранят свой капитал, а в том, чтобы подарить сердце тому, кого любишь. В способности дарить любовь, ничего не желая взамен, и заключается, по В.Маяковскому, секрет ее неизменности и вечности.

      С Маяковским Лиля познакомилась в 1915 году. К ней его привела младшая  сестра Эльза.

     Она окончила 8-й класс гимназии, и за ней ухаживал молодой поэт Владимир Маяковский. Их роман начался в 1913 году. Маяковский тогда был франтом — брал напрокат визитку, цилиндр, трость из дешевого магазина на Сретенке. Увлекался картами и, уговорившись с Эльзой прокатить ее в Сокольники на извозчике, проигравшись накануне, катал ее на трамвае мимо площади, которая впоследствии носила его имя. Он приходил к ней в гости или засиживался допоздна, провожая ее, но Лилю ни разу там не видел. Он ездил к ней на дачу в Малаховку, которую снимала семья. Родители Эльзы его не жаловали, и он старался не попадаться им на глаза. И однажды, гуляя с ним по лесу, она услышала впервые "Если звезды зажигают" и полюбила его поэзию навсегда. Роман их был искренний, нежный, временами бурный — с размолвками и примирениями, как полагается.

     "Июль 1915 года. Радостнейшая дата. Знакомлюсь  с Л.Ю. и О.М. Бриками" , —  записал Маяковский много лет  позже в автобиографии. Эльза  привела поэта к Брикам, дом  которых скоро стал и его  домом, их семья — его семьей. По словам самой Лили Юрьевны Брик, до встречи с Маяковским у них с мужем "интерес к литературе был пассивный" и выражался главным образом в том, что они любили читать друг другу вслух. Пишет она и о признаках меценатства, которые были в них ("свезли одного поэта в Туркестан, оттого что он любил Восток"). Слово "меценатство" можно употребить, говоря и о начале отношений О.М. Брика к Маяковскому. Поэт рассказал о себе, о мытарствах с изданием поэмы, и предприимчивый Брик решил организовать чтение ее у себя.

     В тот же вечер Маяковский попросил разрешения посвятить ей поэму и  надписал над заглавием "Лиле Юрьевне  Брик". Маяковский сразу влюбился в Лилю Брик, но как же на это отреагировала  ее сестра? Лиля Юрьевна с детства  умела влиять на сестру и подчинять  ее своей воле. И Эльза не порвала ни с Лилей, ни с Владимиром Владимировичем, а, страдая и досадуя, подчинилась "обстоятельствам" и сохранила с Маяковским прекрасные отношения до конца его дней. А до конца своих дней — восторг перед его поэзией, который она испытала еще в ранней юности.

     Маяковский  ухаживал за Лилей бурно, безоглядно. Ему нравилось и то, что перед  ним была дама, женщина другого  круга — элегантная, умная, воспитанная, до конца непознаваемая, с прекрасными  манерами, интересными знакомыми  и лишенная всяких предрассудков. Когда ей хотелось, то "светскость" она приглушала ироничной богемностью: и эксцентричными клетчатыми чулками, и расписной шалью с лисьим хвостом, и варварскими украшениями — смотря по настроению. Она была начитана не меньше Бурлюка, который был для него авторитетом, и в дальнейшем таким же авторитетом станет для него Лиля. Они встречались каждый день и стали неразлучны, но его чувства доминировали. Лиля же была спокойнее и умела держать его на расстоянии, от которого он сходил с ума. Она любила его, но не без памяти. Он скоро стал звать ее Лилей и на "ты", а она долго обращалась к нему на "вы" и звала по имени и отчеству, соблюдая "пафос дистанции". Она была то нежна с ним, то отчужденно-холодна, и Маяковскому казалось, что Лиля околдовала его, вселила в него безумие. Он отвечал на все ее перепада отчаянием и стихами, которые приводили ее в восторг. На дворе стоял 1915 год. Маяковский переехал на Надеждинскую улицу, чтобы быть поближе к Лиле. Конечно, Брик не мог догадываться об их отношениях , хотя поначалу встречи проходили скрытно: Владимир Владимирович приглашал ее в дом свиданий, ему нравилась эта необычная обстановка, красный штоф, позолота и зеркала … Возможно, Лиля все же надеялась наладить с Осей жизнь, которая "рас-пол-злась" не по ее желанию. И приходилось скрывать встречи, приходилось учить Маяковского хранить тайны, которые он не умел хранить. Но никто из троих не говорил на эту тему, ибо Лиля наложила запрет на выяснение отношений. А ее решение было непререкаемо и для Брика, и для Маяковского. Всегда.

     "Он  выбрал себе семью, в которую,  как кукушка залетел сам, однако  же не вытесняя и не обездоливая  ее обитателей. Наоборот, это чужое,  казалось бы, гнездо он охранял  и устраивал, как свое собственное  устраивал бы, будь он семейственником. Гнездом этим была семья Бриков, с которыми он сдружился и прожил всю свою творческую биографию". Так вспоминает Николай Асеев. Действительно ли Маяковский нежно и искренне дружил с Осипом Бриком или это были иные отношения, более сложные и запутанные, быть может более деловые?

     По  форме этот вопрос — риторичен  и уже содержит в себе ответ. Однако на деле он решается не так-то просто. "Дорогой, дорогой Лилик!", "Милый, милый  Осик!..", "Целуй его (Осю) очень…", "Мы" с Оськой по возможности  ходим вместе и только и делаем, что разговариваем о тебе. (Тема — единственный человек на свете — Киса)…" Но все эти поцелуи не проясняют картины, а, наоборот, еще больше затуманивают. Потому что суровую дружбу соперников мы еще как-то можем себе представить, но нежная любовь любовника к мужу — это уже нечто непредставимое, это выше любых возможностей.  
 
Брики были единственной семьей Маяковского, со всем тем, что бывает в семейной жизни: ласками и ссорами, дружбой и враждой, любовью и ненавистью.

     Что же касается интимной стороны вопроса, то кто, кроме одного из троих мог внести необходимую ясность? Все прочие окружавшие Маяковского люди, даже самые-самые близкие, терялись в догадках. Например, Вероника Полонская пишет: "Я никак не могла понять семейной ситуации Бриков и Маяковского. Они жили вместе такой дружной семьей, и мне было неясно, кто же из них является мужем Лили Юрьевны. Вначале, бывая у Бриков, я из-за этого чувствовала себя очень неловко".

     Сама  Лиля Юрьевна писала на полях одной  из рукописей: "Физически О.М. не был моим мужем с 1916 г., а В.В. — с 1925 г.". Осип Брик был при Лиле Юрьевне чем-то вроде старшей подруги, товарки, всегда умиленной и снисходительной. Видимо, такой уж он был человек, что его утраивала эта роль. По-видимому, после нескольких лет любви Маяковскому отводилась сходная роль, и он с этой ролью также смирился, но, в отличие от Брика, без всякой готовности, далеко не сразу и не мирным путем. Но, несмотря на все вышесказанное, Л.Ю. любила О.М. "Трагедия двух людей из "треугольника", которых Маяковский называл своею семьей, заключалась в том, что Лиля Юрьевна любила Брика, но он не любил ее. А Владимир Владимирович любил Лилю, которая не могла любить никого, кроме Осипа Максимовича. Всю жизнь она любила человека, физически равнодушного к ней" ,- писала одна женщина, которая была долго знакомой с ними и близко их наблюдала.

      Втроем они жили во всех квартирах  в Москве, на даче в Пушкине. Одно время снимали домик в Сокольниках  и жили там зимой, ибо в Москве была теснотища. У поэта была небольшая комната в коммуналке на Лубянской площади, куда он мог уединяться для работы. Втроем с 26-го по 30-й — последние четыре года — Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке.

     В те годы обручальные кольца для Лили являлись признаком буржуазности, с которой воевал Маяковский. Поэтому они обменялись перстнями-печатками. На ее перстне он выгравировал инициалы Л Ю Б. По кругу они читались, как ЛЮБЛЮ — ЛЮБЛЮ. Эти три буквы поэт будет ставить как посвящения, художники — вписывать в орнаменты на его книгах. На огромном перстне Маяковского она заказала сделать его инициалы по-латыни: W M.

     Вспоминая Маяковского в те далекие петроградские  годы, Л.Ю. писала: "Совсем он был тогда  еще щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова — и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали — Щеном". Он и в письмах к ней, и в телеграммах подписывался Щеном и подобранного им щеночка назвал Щен.

     В 1918 году они расстались почти на пять месяцев — он уехал по делам  в Москву, и письма его полны  желанием скорее увидеться и жалобами на одиночество.

     В Москве Маяковский снова сблизился  с Бурлюком, они издали "Футуристическую  газету", выступал он и на поэтических вечерах в Политехническом, в "Питтореске" — кафе поэтов. Он пытался издать на деньги, занятые у друзей, "Облако" без цензурных изъятий и поэму "Человек". Затея удалась, и он тут же послал книжки Лиле. Он увлекся кинематографом. В мае она приехала в Москву, и они снялись в картине "Закованная фильмой" фирмы "Гомон". На экране оживала история художника, который ищет настоящей любви. Он видит сердца женщин — в одном деньги, в другом — наряды, в третьем — кастрюльки. Наконец он влюбляется в балерину из фильма "Сердце экрана". Он так неистово аплодирует ей, что она сходит к нему в зал. (Художника играл Маяковский, балерину — Лиля Брик.) Но балерина скучает без экрана, и после разных приключений — возвращается на пленку. В уголке плаката художник с трудом разбирает название фантастической киностраны, где живет та, которую он потерял, — "Любландия". Художник бросается на поиски киностраны.

     Вернувшись  в 1918 году весной обратно в Петроград  после съемок фильма, они сняли  за городом, в Левашове, три комнаты. Приехав туда, Елена Юльевна , мать Лили, все поняла. Поняла, что добропорядочный брак дочери распался, что она связала свою жизнь с Маяковским, который недавно еще ухаживал за ее младшей дочерью и которого она гнала от нее как человека чуждого им круга.

     Когда Лиля Юрьевна при Брике сошлась  с Маяковским, родные Владимира Владимировича  тяжело переживали ситуацию, которую  не в состоянии были ни понять, ни принять. Но время сделало свое дело — семейные отношения наладидись и, в общем, продолжались еще десять лет после смерти поэта. Затем его мать и сестра отринули от себя Лилю Юрьевну. А старшая сестра Людмила Владимировна до конца своих дней была злейшим ее врагом.

     Осенью 1918 года все трое переехали в Москву и поначалу жили в коммуналке в  Полуэктовом переулке. Из-за холода снесли все теплые вещи в одну комнату: ее было легче отопить — одну. Лиля Юрьевна и Владимир Владимирович уже не скрывали своей связи, и всем было ясно, как он ее боготворил и как она верховодила. Она не хотела иметь детей ни раньше от Брика, ни теперь от него. Позднее она говорила: "Обрекать человека на те мучения, которые мы постоянно испытываем? Ведь если бы у меня был сын, то он наверняка бы загремел бы в 37-м, а если бы уцелел, то его убили бы на войне". Но вообще она чужих детей любила, была с ними ласкова и щедра. Жизнь была трудна, и хотя Маяковский и брик работали интенсивно и Лиля служила в "Окнах Роста", раскрашивая по трафарету агитплакаты, денег из-за дороговизны не хватало. Лиля заболела авитаминозом и начала опухать. Маяковский выбивался из сил и страдал.

     В 1921 году им удалось получить две  комнаты в общей квартире в  Водопьяновом переулке, возле почтамта. В одной, столовой, стояла кровать  Лили за ширмой и надпись гласила: "На кровать никому садиться не разрешается". Во второй комнате, в кабинете, жил Осип Максимович. У Маяковского была комната тоже в коммуналке, неподалеку, на Лубянке. Там он работал. Отношения с Маяковским были ровными, он не был ревнив и категоричен, и их жизнь на даче в Пушкине 1920 — 1921 годов Л.Ю. вспоминала как самую спокойную и мирную. По воскресеньям приезжало много гостей. Маяковский и Лиля много гуляли, собирали грибы — они составляли большое подспорье в еде. Во время прогулок поэт был неразговорчив, думая о своем или сочиняя. Лиля сначала обижалась, потом поняла его. Он часто ездил в Москву по делам, и не было случая, чтобы он вернулся без цветов для нее.

     Любовь  Маяковского и Лили Юрьевны была не простой, она не раз достигала  кризисных рубежей. В годы, когда  революция ломала и пересматривала все на свете, казалось, что и человеческие отношения должны найти новую форму, новые взаимосвязи. И что любовь, верность, ревность тоже в известной степени претерпят изменения, и отношения людей в чем-то станут другими. Авангард нес новую идеологию и недвусмысленно заявлял о своих намерениях переустроить не только жизнь нового общества, но и каждого человека в частности. А Лиля Юрьевна и Владимир Владимирович исповедовали именно эту идеологию. Осенью 1922 г. отношения между Маяковским и Л.Ю. выдержали кризис, первое серьезное испытание после "легализации" их романа в 1918 г. Кризис назрел во время поездки в Берлин в октябре — ноябре и вспыхнул в конце декабря: по инициативе Л.Ю., она и Маяковский приняли решение прожить два месяца врозь — он в своей рабочей комнате в Лубянском проезде, она в квартире в Водопьяновом переулке.