Метафоричность публицистики Дмитрия Быкова

Государство отличается от корпорации весьма радикально (именно поэтому действующую модель корпоративного государства следует признать нежизнеспособной, да уже, собственно, и обанкротившейся). Корпорация не ставит себе глобальных непрагматических целей, без которых не бывает государства; корпорация стремится к минимизации, к сокращению количества сотрудников, тогда как государству нужны все граждане, иначе оно не государство. Корпорация нацелена на получение максимальной прибыли при минимальном усилии — государство очень часто стремится к противоположному результату: для него, как точно заметил в 1975 году Леонид Зорин, «застой опасней поражения». Сталин много сделал для превращения самой партии в корпорацию, закрытый распределитель, дававший допуск к пайкам и служебным машинам; он называл это «орденом меченосцев», а надо бы — орден икроедов. И, как во всякой корпорации, на входе стоял строгий фильтр: пропускали со скрипом.

Распихав совесть нации — художников, мыслителей, поэтов — по закрытым распределителям, подсадив их на кормушки, держа на поводке стыдливой благодарности, он избавил себя от главной опасности: интересы корпорации оказались выше личной чести. Общество уже не было объединено никакими универсальными представлениями: принципы ведь напрямую зависят от привилегий. Если привилегии разные, то и убеждения как-то расходятся — вы замечали? Фольклор сформулировал с исчерпывающей точностью: народ и партия едины, но вещи разные едим мы. Следовало создать общество, где, пребывая в рамках более-менее равного благосостояния, все едят разное: народ, состоящий из корпораций, уже не способен в едином порыве подняться на защиту чьей-нибудь — даже и собственной — поруганной чести. У шахтеров свои дома отдыха и привилегии, у литераторов и кинематографистов свои, не забудем русский балет и художественную самодеятельность. Наполовину уничтоженное крестьянство прикрепим к земле, лишим паспортов и превратим в отдельный народ среди народа, начисто забыв раннебольшевистскую идею насчет смычки города и деревни и всячески натравливая их друг на друга, чтобы при случае этой рознью воспользоваться. Сталин ничего так не опасался, как единого народа, и сделал для его расслоения больше, чем приватизаторы. Расслоение это было не имущественным, а именно корпоративным, профессиональным — даже под удар подставлялись целыми корпорациями: театральные критики, драматурги, врачи... Видимость единства, по которой так ностальгируют коммунальные жильцы (и то разъехавшись по отдельным квартирам), возникала лишь ретроспективно. Разумеется, окончательно истребить вечную русскую горизонталь с ее стремительно завязывающимися дружбами, соседствами и круговой порукой коррупции Сталин не смог, это вообще никому не под силу — что Бог связал, люди не развяжут; однако в разложении творческой интеллигенции преуспел.

Писательские льготы, дачи, дома творчества, сказочные гонорары и сталинские премии — все служило единственной цели: превратить писателей в секту, касту, доступ в которую строго ограничен. Жизнь литератора протекала в оазисе, кинематографисту было того лучше — он выезжал на съемки за границу, премировался на фестивалях, спал с первыми красавицами! Кроме привилегий, всю эту союзную публику ничто, по сути, не связывало, что и было с блеском продемонстрировано в перестроечные годы, когда у всех на глазах гнил и распадался союз писателей. Тогда же разваливался главный театр страны, и все эти расколы происходили более-менее по одному сценарию: западники и славянофилы, прогрессисты и консерваторы не смогли уживаться вместе. Удивительно еще, что вся Россия не разделилась по Уральскому хребту, тоже забавный был бы проект; беда только в том, что главным занятием населения стала бы миграция. В капитализме плохо, в социализме еще хуже, только в приграничных районах хорошо.

Видимо, такие разделения — корпорации внутри корпораций — и есть главный показатель кризиса проекта в целом: мне случалось уже писать о том, что первым признаком последних времен будет разделение населения на страты — автомобилистов, велосипедистов, рыжих, очкастых... Общество сильно ровно настолько, насколько умудряется сохранять монолитность в главном при всех частных противоречиях. Это, собственно, и называется цветущей сложностью. Белые могут сколько угодно бояться негров, а негры — ненавидеть белых, но все они американцы. Западники и славянофилы могут спорить до хрипоты, но — за одним столом. Писатели могут делиться на урбанистов и деревенщиков, реалистов и модернистов, но обязаны чтить хотя бы корпоративную честь, то есть не доносить друг на друга властям. Если они расходятся уже по фундаментальным и профессиональным признакам — пиши пропало; и все корпорации в девяностые годы благополучно лопнули, обнажив вполне гнилое нутро и зафиксировав кризис не столько советского, сколько русского проекта: советская власть кончилась, кризис остался.

II.

Единственное исключение из всех этих объединений — союз кинематографистов. Он держался дольше других, — вероятно, потому, что кино вообще дело коллективное, артисты и режиссеры обязаны уметь договариваться, да еще и терпеть гильдию критиков, ведающих ими и подчас пребольно кусающих. Ничего не поделаешь — все в одной лодке. Да и жизнь кинематографического сообщества — в отличие, скажем, от писательского, — слишком специфична, мало похожа на рутинное существование: экспедиции, экстремальные съемки, серьезные финансовые риски, повседневное лицедейство, сложное сочетание производственного и творческого процесса... Во всем мире киношники селятся отдельно, как в Голливуде, Болливуде или Чинечитте; во всем мире они образуют замкнутый дружественный союз, где есть свои ревности и даже непримиримые расхождения, но есть и жесткая необходимость уживаться. Случаи, когда оператор из-за разногласий с режиссером слетал с картины, единичны: вот давеча Сергей Соловьев выпустил мемуары о том, как Лебешев у него на «Избранных» вообще три недели с ним не разговаривал. Исключительно по профессии: свет выставляем так-то, фильтры такие-то. А не разбежишься: процесс идет, кругом Колумбия. Актеру еще сложней: разругаешься вдрызг — а завтра опять на площадку, не переснимать же с самого начала! Кинематографисты умеют терпеть друг друга, и более того: у киношника из Ирана и, допустим, Скандинавии больше общего, чем у любых компатриотов или одноклассников. Кино — образ жизни, и притом настолько специфический, что, раз хлебнув этой гремучей смеси железной дисциплины и непобедимого раздолбайства, вы отравлены навеки и ничем другим не заинтересуетесь; и потому союзы кинематографистов в той или иной форме существуют повсеместно, пусть в виде профсоюзов — сценарных, актерских, режиссерских. СК устоял даже после того, как раскололся на республиканские отделения: все связи сохранились. Помню, как в 1987 году, в разгар карабахского конфликта, на ступеньках Московского дома кино публично обнялись Инна Туманян и Рустам Ибрагимбеков, армянка с азербайджанцем: неужели мы позволим ЭТИМ расколоть НАС?! В союзе никогда не было идеологических расколов: патриот Бурляев снимался у классического либерального шестидесятника Тодоровского-старшего, патриот Михалков — у либерала Рязанова (и так вошел в роль, что остался в ней навеки); Одесская студия осталась поистине всесоюзной, ибо все почитают за счастье сняться у Муратовой. Чтобы союз кинематографистов оказался на грани раскола, понадобилась новая реальность, в которой одни уж очень равнее других.

Этот союз — нечто вроде Красноярска; сейчас объясню. В каждой стране есть некий эталонный город или район, результаты голосования в котором совпадают с итоговыми, — микромодель, где все происходит раньше, в уменьшенном масштабе, но один в один. В Штатах, например, это Огайо (хотя называют и другие штаты Среднего Запада), а в России — Красноярск, где выборные расклады обычно совпадают с общероссийскими. Так вот, все процессы, происходящие впоследствии в России, моделируются сначала в Союзе кинематографистов. Почему это происходит — сказать трудно, но, видимо, потому, что это все-таки не совсем корпорация: цели у него весьма возвышенные, как и положено государству. Наличествует установка не только на коммерческий успех, но и на шедевр (совпадения нередки), не только на мейнстрим, но и на артхаус; короче, в кино есть все, и профсоюз людей, занятых кинопроизводством, идеально подходит для моделирования общественных процессов. Как показывает опыт, такие профсоюзы редко раскалываются по убеждениям, но раньше других реагируют на болезни общества, сигнализируя о них задолго до того, как что-либо почувствует большинство. Союз кинематографистов первым устроил настоящую перестройку в Кремле (именно там проходил легендарный Пятый съезд), первым зачеркнул советское прошлое и ударился в криминальное настоящее (пусть на уровне тем — хотя не только, не только!). Первым испытал на себе все прелести нерегулируемого рынка, который из всех искусств больнее всего ударил по кино. Первым обратился к традиционным ценностям и пригласил на царство истинного государственника. Первым расплатился за таковое отступничество и убедился, что управление в царском стиле не решает ни одной финансовой проблемы, не говоря уже о творческих. И когда сегодня Никита Михалков обвиняет автора этих строк в излишней откровенности, — у Быкова, мол, уши торчат, он прямо видит в ситуации вокруг СК бунт против нынешней власти, — я готов с той же обескураживающей искренностью повторить: Никита Сергеевич, но ведь это так и есть! Просто у кинематографистов это случается чуть раньше: они первыми чувствуют, что руководство в таком стиле способно, может быть, отсрочить крах — зато максимально увеличивает его масштабы! Если затянуть процесс гниения, запретив говорить о язвах и удерживаясь на одной харизме, руля при посредстве сомнительных соратников и личным решением назначая преемников, — можно в конце концов запустить болезнь до того, что никакого союза (или страны, кому как нравится) не будет вообще. Если Никите Сергеевичу нравится проводить аналогии между собою и властью — он должен задуматься о том, что для власти они сегодня исключительно опасны: в союзе ему сегодня доверяет меньшинство, и это явно не то меньшинство, которое может гордиться великими профессиональными достижениями, во всяком случае, в последнее время.

Кинематограф в силу самой своей массовости является искусством чрезвычайно влиятельным — не зря недавно созданный государственный совет по кинематографу возглавляет у нас не кто-нибудь, а сам национальный лидер. Любопытно, что нынешний раскол — опять-таки отражая ситуацию в обществе, где одинаково скомпрометированы все идеологии, — не стал идеологическим: это раскол на большинство, не желающее чувствовать себя крепостными, и меньшинство, для которого это состояние комфортно. Это разногласие стилистическое — но именно стилистические разногласия, как мы знаем из истории, становятся определяющими. Апелляция к государству как верховному арбитру в творческом споре тоже не устраивает почти никого: не царское это дело. Союз кинематографистов — последняя из насажденных в СССР корпораций — доказывает, что не сводится к корпорации: она опробовала на себе новую (хорошо забытую), внеидеологическую, царскую модель руководства — и категорически заявила о неготовности возвращаться в дореволюционную действительность. В этом кинематографисты едины вне зависимости от национальности, опыта, регалий и международного статуса.

1 Баранов А. Н. Метафорические грани феномена коррупции. Общественные науки и современность. 2004. №2. С. 70.

 

2 Уфимцева А. А. Лексическое значение (Принцип семиологического описания лексики). М.: Наука, 1986. С. 240.

3 Аристотель.  Искусство поэзии. Минск: Литература, 1998. -С. 1064.

4 Гак В. Г. Метафора: универсальное и специфическое. Метафора в языке и в тексте. М., 1988. С. 11.

5 Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс. Теория метафоры: сборник. М., 1990. С. 5-32.

 

6 Демьянков В. З. Термин «концепт» как элемент терминологической культуры. Вопросы филологии, 2001. № 1. С.35.

7 Дж. Лакофф, М. Джонсон. Метафоры, которыми мы живем. Теория метафоры. - М., 1990.  С. 3.

8 Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале. Русская речь. 2001. №4. C. 57.

 

9 Чудинов А.П. Современная политическая лингвистика. Учебное пособие. - Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 2011. С. 252

10 Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. 2-е изд., стереотип. Екатеринбург, 2005. С 328.

11 Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале. Русская речь. 2001. №4. С 15.

 

12 Торсуева, Ирина Георгиевна Контекст Лингвистический энциклопедический словарь. М.: СЭ, 1990.  С. 238—239.

 

13 Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс. Теория метафоры: сборник. М., 1990. С. 7.

 

 

14 Москвин В. П. Русская метафора: параметры классификации. Филологические науки. 2000. №2. С.66.

15 Москвин В. П. Русская метафора: параметры классификации. Филологические науки. 2000. №2. С.70

 

16 Колесников А. Искусственная кома. [Электронный ресурс] http://www.novayagazeta.ru/politics/976.html (Дата обращения: 07.04.15)

 

17 Лукина О. Россия и Запад: игра в одни ворота. [Электронный ресурс] http http://politnews.net/5901 (Дата обращения: 07.04.15)

18 Арктика и экономический прорыв России - Дмитрий Кобылкин [Электронный ресурс] http://tass.ru/novosti-partnerov/848275 (Дата обращения: 07.04.15)

19 «ЦТ» в гостях у Путина [Электронный ресурс] http://www.ntv.ru/novosti/348857 (Дата обращения: 07.04.15)

20 Павлов С. [Электронный ресурс] http://bnr.bg/ru/post/100471524 (Дата обращения: 07.04.15)

21 Пронякин К. Политические роды «политического тяжеловеса». Думание мира. [Электронный ресурс] http://hab.mk.ru/articles/2012/05/21/705845-politicheskie-rodyi-politicheskogo-tyazhelovesa.html (Дата обращения: 07.04.15)

22 Г. Пауль. Принципы истории языка. М., 1960

 

23 Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале. Русская речь. 2001. №4. С.42.

24 Там же С.44.

25 Москвин В. П. Русская метафора: параметры классификации. Филологические науки. 2000. №2. С.72

26 Быков Д. Собеседник. [Электронный ресурс] http://sobesednik.ru/dmitriy-bykov/20141006-verhi-nizy-i-vremya (Дата обращения: 07.04.15)

 

27 Быков Д. Собеседник. [Электронный ресурс] http://sobesednik.ru/dmitriy-bykov/20150302-dmitriy-bykov-putin-ne-ostanovitsya-do-teh-por-poka (Дата обращения: 07.04.15)

28 Быков Д. Колокок. [Электронный ресурс] http://gramma.ru/KOL/?id=1.57 (Дата обращения: 07.04.15)

 

29 Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале. Русская речь. 2001. №4. С. 17 - 19.

 

30 Быков Д. Медведь. [Электронный ресурс] http://www.medved-magazine.ru/articles/Dmitriy_Bikov_O_Renate_Litvinovoy.1558.html (Дата обращения: 30.03.15)

 

31 Чудинов А.П. Метафорическое моделирование  в политическом нарративе «российские выборы на рубеже веков». 2002. С. 2.

 

32 Дж. Лакофф, М. Джонсон. Метафоры, которыми мы живем. Теория метафоры. - М., 1990.  С. 38 - 39

 

33 Там же

34 Там же

 

35 Там же

 

36 А. П. Чудинов. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург, 2003. С. 248.

 

37 Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале. Русская речь. 2001. №4. С.38.

38 Калинин А., Костомаров В. Зачем корить зеркало? (О специфике языка газеты: Диалог лингвистов...). Журналист. 1971. № 1. С. ЗЗ.

39 Там же

40 Там же

41 Там же С. 34

42 Там же

 

43 Брагина А. А. Метафора - стандарт – штамп. Вестник Московского универститета. Сер. Журнилистика.-1977. №2. С. 70

44 Бессарабова И. Д. Метафора в газете. Вестник Московского университета. Сер. Журналистика. 1975. №1. С.53-58.

 

45 Быков Д. Медведь. [Электронный ресурс] http://www.medved-magazine.ru/articles/Dmitriy_Bikov_O_Renate_Litvinovoy.1558.html (Дата обращения: 2.04.15)

46 Ожегов, С.И. Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., ИТИ Технологии, 2008.

 

47 Москвин В. П. Русская метафора: параметры классификации// Филологические науки. 2000. №2. С.66.

48 Ушаков Д. Н. Толковый словарь русского языка. М. Государственный институт «Советская энциклопедия». 1940