Масляная живопись

И однако, один из самых замечательных художников второй половины века был все же именно таким жаворонком. Этот художник — Паоло Веронезе. 

...Паоло Веронезе  пришлось предстать перед судом  инквизиции. В картине на евангельский  сюжет «Пир в доме Ле-вия» (ныне  в Академии в Венеции) он  изобразил апостолов в окружении  воинов, куртизанок, шутов, гончих... Не впервые он грешил против канонов, но на этот раз инквизиторам показалось, что он нарушил все установленные обычаем границы. 

—        Кто, по-вашему, был у Левия? —  спросили они его. 

—        Я полагаю, — ответил Веронезе, — что только Христос и апостолы. Но когда на полотне свободное место, я заполняю его фигурами по своему усмотрению. 

Этому принципу Веронезе остался верен. И примечательно, что церкви и монастыри буквально  заваливали его заказами: венецианская инквизиция, та самая, которая впоследствии передала в руки Ватикана Джордано Бруно, тут оказалась бессильной. Пышность и жизнерадостность искусства Веронезе, воскресившего в живых образах былую славу «жемчужины Адриатики», приводила в восторг даже венецианских монахов. 

Уроженец Вероны (откуда и его прозвище, под которым  он вошел в историю искусства), Веронезе переселился в Венецию, где и стал последним певцом патрицианского велико- 

лепия. Нет, пожалуй, в мировой живописи более величественно  роскошной, сказочно декоративной композиции, чем его «Триумф Венеции» во Дворце дожей. В обличий пышной златокудрой красавицы Венеция царственно восседает на облаках, между тем как восхищенная толпа, в которой и женщины в великолепных нарядах, и всадники в латах, восторженно любуются ею. 

Значение Веронезе огромно. Это великий колорист, несравненный мастер изображения человеческого  тела в самых смелых и эффектных  ракурсах и первый по размеру подлинный  декоратор даже в сопоставлении  с Корреджо. Росписи дворцов французских  королей, германских владетельных князей и российских императриц, вся декоративная живопись барокко и рококо так или иначе ведет свое начало от плафонов и панно Веронезе, от его живописи, но никогда не превосходит ее.  „-,-, 

В парижском  Лувре висит его полотно исключительных размеров 6,6x9,9 ж. Число фигур, на нем изображенных, тоже исключительно: сто тридцать восемь. Эта картина на евангельский сюжет «Брак в Кане Галилейской». Тут инквизиция предпочла уже не спрашивать у Веронезе, кто, по его мнению, участвовал в этом пиршестве, ибо вокруг Христа и Марии он рассадил императора Карла V, английскую коро-  

леву, турецкого  султана, венецианских и чужеземных вельмож, а под видом музыкантов, услаждающих своей игрой эту  высокопоставленную компанию, показал  нам знаменитейших венецианских художников своего времени, в том числе Тициана и самого себя. 

Что же в самом  деле изображает эта огромная, необычная  картина, кстати сказать, написанная для  монастырской трапезной? 

Венецианский  пир под синим небом, в роскоши  мраморного дворца, на фоне грандиозных колоннад. Разодетые женщины и кавалеры, виночерпии, бесчисленные слуги, музыканты. В огромной панораме этого пира, построенной на сочетании лазоревых, пламенных, зеленых (чисто веронезовских), пурпурных, тепло-белых, золотисто-розовых тонов, все и всех объединяет торжественно-радостное оживление. Мы уже отмечали, что в этой композиции множество фигур. Так вот, ни одна из них не лишняя, не случайная, каждый жест перекликается с другим жестом, каждая деталь не только естественна, но и необходима.. Как легко разобраться в этой колоссальной картине, как ясен ее композиционный центр, где Христос и Мария возвышаются над музыкантами! Как могучи боковые крылья из столов, заставленных яствами, как монументальна балюстрада над пирующими и как гармонично оживлена за ней венецианская толпа. 

Веронезе поднимается  здесь до Рафаэля в искусстве  построения многофигурной композиции. Предельная ясность, предельная согласованность  всех частей. 

Паоло Веронезе умер в 1588 г. шестидесяти лет. О жизни его сохранилось мало сведений. Мы знаем лишь, что он был нрава веселого, беспечного, жизнерадостного1. 

Тинторетто 

Венецианская  живопись второй половины. XVI в. дала еще одного гения: Якопо Тинторетто. Он умер семидесяти пяти лет в 1594 г., пережив на тридцать лет Микеланд-жело и на восемнадцать Тициана. Вера в безграничное величие человеческой личности, в то, что для человека небо не слишком высоко и центр земли не слишком глубок, уже была подорвана в эпоху, когда созрело его искусство, а сам он по натуре менее всего походил на «жаворонка в -апрельское утро». 

И искусство  его не выражает ни эту гордую веру, ни беспечность жаворонка. Оно выражает прежде всего его собствен-   323 ную душу, мятущуюся, ищущую и никогда  не удовлетворяющуюся.  

Живопись Тинторетто изумительна. Но картины его, даже огромные по размерам, кажутся эскизами, и|бо стремление его выразить как можно больше, проявляя при этом неиссякаемое дерзание, вредило завершенности образов. Как точно заметил Суриков, «он совсем не гнался за отделкой, как Тициан, а только охватывал конструкцию лиц просто одними линиями в палец толщиной». Но линия такой толщины уже ведь не линия. Размашиста и могуча кисть Тинторетто. «Ах, какие у него в Венеции есть цвета дожеских ряс, с такой силой вспаханных и пробороненных кистью», — писал Суриков. Цвет и свет — эти две стихии Тинторетто сливаются под его кистью, как бы окунутой им в волны света, чтобы лучше передать цвет. 

Никто до него не противопоставлял друг другу такие  массы света и тени, вырывая  светом из тьмы подлинно титанические образы. Красочное великолепие роднит Тинторетто с Тицианом, а буря, проносящаяся в его картинах, беспримерная смелость ракурсов и грандиозность замысла — с Микел-анджело. 

Как Микеланджело и как Тициан, Тинторетто работал  до самого конца своей жизни. «Тайная вечеря» (Венеция, церковь Сан   Джорджо   Маджоре)   —   одно   из   самых   значительных  

произведений  его последнего периода. Два источника  света: сияние светильников, озаряющее  косо поставленный длинный стол, и  сияние парящих ангелов, ворвавшихся с неба в таверну, где происходит трапеза. Вихрь крыльев и вихрь человеческих страстей. 

Сравните «Тайную  вечерю» Тинторетто с «Тайной  вечерей» Леонардо да Винчи. 

Искусство Тинторетто гениально, но общее построение композиции, строго ограниченной в трехмерном пространстве, построение, которое в упорных поисках было достигнуто Леонардо и затем продолжено и утверждено Рафаэлем, у него нарушено. И мы вправе предположить, что ни Леонардо, ни Рафаэль не одобрили бы буйных ветров, гуляющих во все стороны   в   картинах   Тинторетто  и  рвущихся   за   их  рамки. 

Зато понял  эти картины и вдохновился  ими другой великий живописец, его  младший современник и друг, Эль  Гре-ко — гордость испанской школы, искусство которого увлекает нас  еще глубже в мир самых острых и тревожных переживаний. 

Бассано 

Якопо Бассано (1510—1592) обогатил живопись не только венецианскую, но и мировую новым жанром. Отказавшись  в пейзаже от торжественности  и декоративности, он первым взялся за изображение с натуры будничной деревенской жизни. Сельскую местность он населил персонажами библейских легенд, которым придал облик не венецианских вельмож, как Веронезе, а простолюдинов венецианской деревни с мозолистыми руками и загорелыми лицами, так что сами его библейские сцены кажутся вырванными из деревенской жизни. 

В городке Бассано (откуда и его прозвище), расположенном  на холмах, возвышающихся над Венецией, этот художник организовал большую  мастерскую, в которой вместе с  другими учениками работали и  его сыновья: спрос на картины Якопо Вассано был настолько велик, что в этой мастерской они повторялись в многочисленных копиях. 

Воспитанные на чувственном восприятии красот живописи, венецианцы ценили картины Бассано, подобно драгоценным камням, сияющим  чудесными красками, восхищались новооткрытой поэзией и живописностью того, что считалось обыденным. 

Картины Бассано  высоко ценятся и поныне. Тонкость светотеневых эффектов, богатство колорита, непосредственное восприятие природы, проникновенная передача воздушной  среды доставляют и нам в этих картинах подлинное наслаждение: это драгоценные «куски живописи». 

Чередование эпох 

Венецианской  художественной культуре Италия обязана  последним крупным зодчим позднего Ренессанса Андреа Палладио, который  в своем творчестве сочетал классическую римскую мощь с венецианской легкостью и живописностью. В своих дворцовых фасадах он сумел четко выявить ордерное начало без ущерба для стены как подлинной конструктивной основы здания. 

Около тридцати вилл построено им вокруг его родной Виченцы. 

Совокупность  его творчества истинно грандиозна. 

Как завершителя  Ренессанса, влияние Палладио было огромно на всю последующую европейскую  архитектуру. Оно сказалось также  в России, особенно в конце XVIII в. 

Из всех итальянских  художественных школ только венецианской суждено было два столетия после золотого века, 317 в век рококо, дать миру новую плеяду замечательных живописцев. Во главе их — наследник Веронезе, великий мастер декоративной живописи, гениальный Тьеполо, с которым в этой области не сравниться ни одному из его современников во всей Европе. Но живопись его, равно как и других    заме- 

чательных венецианских мастеров XVIII в., славивших по-новому, в духе своего века, все ту же красоту «жемчужины Адриатики», уже не относится к теме этих очерков. 

Я закончу их выдержкой из статьи «Вариации прекрасного», написанной великим наследником  венецианских колористов Эженом Делакруа: 

«От всех живописных школ, независимо от их характера, всегда будут требовать, чтобы их произведения волновали душу, возвышали и просвещали ум. 

Несомненно, бывают периоды, благоприятные для художников, когда сочетаются все необходимые  для них условия и ценители легко понимают их стремления. Счастливые вре  мена! И счастливые художники, явившиеся вовремя и повсюду  встречающие понимание и одобряющие улыбки. 

Бывают и другие эпохи, когда людей волнуют иные страсти, когда они требуют меньше возвышенных развлечений и часто  находят удовольствие в занятиях, бесплодных для ума и приносящих только материальные результаты. Но и  в эти периоды время от времени появляются художники и поэты, которые рано или поздно приносят наслаждение более или менее широкому кругу людей, живущих умственной жизнью. И хотя человечеству нередко приходится переживать эти бесплодные эпохи, но источник вдохновения никогда не истощается полностью. Так, Тициан пережил Рафаэля, родившегося при его жизни; царство великих флорентийцев сменилось царством великих венецианцев, а полвека спустя появляется дивный Рубенс, освещая, подобно маяку, путь многим блестящим школам, сочетавшим оригинальность с верностью традициям. Когда же Италия, породившая три века тому назад столько замечательных талантов, погрузилась в глубокий сон... тогда на смену ее гениям приходят испанцы и голландцы. 

Такова картина  изменений, которые претерпевает прекрасное. Словно ветром переносятся с севера на юг и с запада н

Мастихины или  лопатки из тонкой стали различных  размеров и форм появились достаточно давно. Но наибольшего расцвета приёмы работы с этим инструментом достигли в двадцатом веке, когда масляная живопись раздвинула свои горизонты и вышла за рамки фотографической «похожести», возникли различные стили и направления в изобразительном искусстве.  

Мастихин, как  никакой другой инструмент, позволяет  выразить всю силу звучания той или  иной краски, наиболее полно раскрыть цвета и их сочетания, создать красивую и сложную фактуру краски на поверхности картины, что позволяет моделировать и объём изображаемых образов и предметов, даёт большие возможности для импровизации в ходе творческой работы.  

Настоящий мастер-класс предполагает совместную работу над единой для всех композицией, с целью раскрытия богатых возможностей этой техники.а восток превосходство вкуса и дар пленять и просвещать».