Гойя «Капричос»

УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ФИЛОЛОГИИ И ИСКУССТВ

ИНСТИТУТ  ИСКУССТВ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ГОЙЯ  «КАПРИЧОС».

Курсовая  работа

студентки дневного отделения 2 курса 2 группы 

Преподаватель: 
 
 
 
 
 
 
 
 

Санкт-Петербург

2009

Содержание: 

Введение.

«Капричос»- начало.

Первая глава «Капричос».

Вторая глава  «Капричос».

Третья глава  «Капричос».

Четвёртая глава  «Капричос».

Пятая глава  «Капричос».

Заключение.

Список использованной литературы. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение.

     Каждый  период в истории искусства  дарит миру своих мастеров и свои достижения, но именно в переломные исторические эпохи на художественной арене появляются гении, которые ломают стереотипы, совершают великие открытия и связывают воедино прошлое, настоящее и будущее.

     Одним  из таких художников, живший и творивший на рубеже XVIII-XIX веков, был Франсиско Гойя.      

     Страна, в которой жил великий испанский  художник, переживала период упадка. Будучи в прошлом огромный  государством, Испания была свергнута  в ряд третьестепенных держав. Это было обнищалая, разорённая страна. Народ изнемогал под тяжестью налогов, и даже верхи испанского дворянства нуждались в деньгах. Испания гибла под гнётом абсолютизма и могущественной инквизицией при практически полном отсутствии  реальных общественных сил, способных противостоять общественному порядку.

     В  начале XIX века народ, задавленный  многовековым феодальным гнётом, героически поднялся на борьбу  за своё освобождение, отстаивая  свою землю от нашествия французов.  Не видя правильных путей борьбы, народ восстал во имя «бога, родины и короля».Ценой огромных потерь, он добился победы над Наполеоном. Гойя был свидетелем борьбы народа с Наполеоном. Понимая войну,как народную трагедию, он изобразил её в волнующих образах в серии гравюр «Бедствия войны».Он бичевал инквизицию, двор и феодалов Испании в своих «Капричос».

     В  XVIII веке тон в изобразительном  искусстве, да и вообще в  искусстве жить, задавала Франция.  Со времён Людовика XIV французская  мода, философия и искусство служили  эталоном для большинства европейских стран. Именно из Франции распространился по всей Европе революционный дух. Испанский двор был связан с французским кровными узами. Золотой век испанского искусства и литературы, отмеченный в первую очередь творчеством Диего Веласкеса и Мигеля Сервантеса, оставался в прошлом. Отдаленный целым столетием Гойя поднимается «одиноким колоссом» в эпоху романтизма.

     Творческий  путь Гойи был сложен и труден. Будучи сыном своей страны  и своей эпохи, он был полон  её противоречий. Он был художником  мрачных народных масс Испании, и в тоже время придворным живописцем трёх испанских королей. Как уже ранее сказано испанское искусство шло на поводу у иностранцев, но всё же оно несло в себе черты национального искусства и традиции великих реалистов «золотого века», которые пробивались сквозь условность академии и изысканность рококо. Творчество Гойи вырастало из культурного наследия предыдущих столетий. Поднимаясь над рядом своих современников, в поисках новых путей, Гойя шёл от форм барокко к рококо, преодолевал академические приёмы и поднялся затем до подлинного реалистического искусства. Создав свою глубоко индивидуальную манеру, свой выразительный язык художественных образов, он был первым художником XIX века, преддверием его индивидуалистических тенденций.

     В самом начале Гойя находился во власти традиций и идеологий XVIII века, в отношении которого «галантный век» стало уже искусствоведческим штампом. Вторая половина XVIII века была захвачена идеями просвещения. Идеалом философов и художников становится естественный человек, благодетельный и безгрешный от природы, но заблудившийся в своих ошибках, грехах и пороках. Гойя был увлечён идеями просвещения, что отразилось в цикле картин эпохи гобеленов (1775-1792), созданных как картоны для Королевской шпалерной мануфактуры Санты-Барбара. В этих холстах читается естественный человек, но так же здесь присутствует игра воображения, и ирония, и до поры замаскированная склонность к гротеску. Однако это было лишь начало. Его, как и многих прогрессивных людей, влекло к романтизму. Мировосприятие эпохи просвещения основано на простом разделении жизни на вза-имоисключающие противоположности - жизнь естественную, нравственно совершенную, разумно-правильную, добрую, прекрасную и жизнь неестественную, развращённую, безумную, злую, безобразную. В его творчестве присутствовала то огромная жизнерадостность, то мрачное отчаяние. Это как чёрное и белое. Но эпоха романтизма принесла в искусство как полутона, так и яркие краски и образы.

     Борьба  противоположностей не укладывалась в систему просвещения, стала основной стихией романтизма. Схватка, нервное напряжение, жизнь на изломе чувств, жизнь на пределе человеческих возможностей - вот смысл романтического искусства.

     Валерий  Прокофьев, советский искусствовед, исследователь творчества Гойи, выделяет в романтизме несколько стадий: меланхолическую, героико-драматическую и, наконец, одну из самых яркий его страниц -  героико-трагическую, связанную с наполеоновским временем. Это период бури и натиска, военных походов и народного сопротивления, деятельных стремлений и страстей человеческих. В эпоху романтизма именно личность отдельного индивидуума выходит на первый план. Нет личности мне истории, но нет и истории вне порывов и деяний личности. Их взаимодействие всегда драматично, но эта драма и есть та жизненная сила, которая движет миром.

     Гойя  говорил, что знал трёх учителей- «природу, Веласкеса и Рембрандта».

Всё его искусство  связано с Испанией, с её народом, с великими испанскими мастерами. Но вместе с тем художнику были известны и произведения итальянцев. В его жанровых картинах сказывается влияние фламандцев и мастеров французского рококо. Некоторые его портреты отдалённо напоминают не только Веласкеса и Рембрандта, но и англичанина Рейнольдса. В его творчестве, с одной стороны, сквозит знакомство с народным лубком, с другой стороны, с сатирическими картинками французской буржуазной революции. Вся окружающая его действительность сложно переплеталась в его сознании, претворялась в своеобразную манеру его творчества.

    Вопрос об истоках творчества Гойи, о воздействии на него различных мастеров очень сложен и требует серьёзного исследования. Кажущиеся противоречия в его искусстве породили самые разнообразные мнения о нём как в среде буржуазных историков искусства, так и среди представителей художественной литературы. Исследователи недостаточно поняли, что фантастика Гойи была основана на серьёзном реалистическом знании действительности и всеми своими корнями связана с окружающей художественно средой. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

«Капричос»- начало.

     Любовь  к своему народу, страдание за  его судьбу помогли развернуться  гениальной сатире Гойи на  феодальную Испанию и его бессмертных  «Капричос».

      Итак, «Капричос» - это серия из 80 эстампов, выполненных в сложной  технике офорта с акватинтой (а иногда и с применением сухой иглы), от начала до конца пронумерованная художником и снабжённая авторскими подписями, своеобразно интерпретирующими каждое изображение, то расширяя, то конкретизируя его смысл, содержащими то иронию, сарказм, гнев, то печальные размышления, сомнения, сострадание, надежды. Кстати одной из причин того, что Гойю так привлекала гравюра, было именно то, что она открывала возможности для массового распространения. Он надеялся, что с помощью офортов он сможет проповедовать передовые идеи, бичом сатиры беспощадно разгонять призраки средневековья.

    Первое  издание увидело свет в 1799 году. Когда шла печать оттисков, на  «Капричос»  объявили предварительную  подписку, а затем началась и  публичная продажа серии «из  80 эстампов по 320 реалов за комплект». «Капричос» продавали всего два дня, 20-21 февраля 1799 года, «в парфюмерной лавке на улице Десенгеньо,1». Было продано 27 комплектов офортов, примерно столько же разошлось по предварительной подписке. Среди обладателей авторских экземпляров Гойи была поклонница его творчества герцогиня Осуна (она купила сразу четыре комплекта), один комплект достался премьер-министру Испании Годою, один- французскому послу Гиймарде, а один даже попал в Венецию в собрание Джованни Доменико Тьеполо.

     Из  текста, предварявшего продажу офортов  «Капричос».Газета «Диарио да  Мадрид», 6 февраля 1799 г.:

«Убеждённый в том, что критика  человеческих пороков  и заблуждений, хотя и представляется поприщем ораторского  искусства и поэзии, может также быть предметов живописания, художник избрал для своего произведения из множества сумасбродств, и нелепостей, свойственных любому гражданскому обществу, а также простонародных предрассудков и суеверий, узаконенных обычаем, невежеством или своекорыстием, те, которые он счёл особенно подходящими для осмеяния и в то же время упражнения своей фантазии».

       Графикой Гойя начал заниматься ещё в 70-е годы. Но это были опыты. Гойя пытался овладеть графической техникой, ища в ней новых путей, и только полностью овладев ею, в 90-х годах он начал «Капричос». Его первая серия гравюр была посвящена копиям с гравюр Веласкеса, которого он изучал, считая его своим учителем. Он изучал, конечно, и его знаменитые придворные портреты, сделав с них ряд копий. Но особенно Гойю привлекали такие произведения мастера как «Алькальд Ронкильо», «Менип» и «Эзоп», в которых Веласкес отразил народные типы Испании, а также его изображения шутов и уродов с трагическим переживанием страдающего человека.

     Гойя  начал «Капричос» в 1793 г. В самый напряжённый момент французской революции, во время диктатуры якобинцев. В Испании в это время царил Карлос IV Бурбон. Интриги и скандалы сменялись праздниками. Над всеми властвовал ненавистный фаворит Годой, прозванный «колбасник». Буржуазная интеллигенция была захвачена революционными идеями, пытаясь возродить родину с помощью Франции.

     Сначала  Гойя назвал эту серию «Idioma universal» (всеобщий язык). Но боязнь  инквизиции заставила его переменить  название. Само слово «Капричос»  трудно перевести буквально. Здесь присутствует некая игра слов в итальянском языке. Испанский художник Винсенсио Кардучо, уроженец Флоренции, в своих «Диалогах о живописи» в поучениях учителя к ученику говорит, что существует живопись практическая (pintura practica) и живопись научная (pintura cientifica). Живопись научная ищет суть всех видимых вещей и живописцы, следующие этому принципу, подобны горным козлам, «les cabras» (исп.), которые взбираются по горным тропинкам на возвышенности, ища новых путей, не боясь трудностей, в поисках новых пастбищ, чего никогда не делают овцы, следуя за вожаком. Им подобны копиисты. Отсюда же,- прибавляет Кардучо,- и берётся обычай называть новые мысли художника – капричос.

     Над  разгадкой тематики «Капричос»  бился ряд исследователей. Многие упорно не желали видеть здесь острую социальную сатиру и относили серию к непонятной фантастике. Изучая графику эпохи французской революции, профессор Е.Г. Лисенков, доказал на целом ряде примеров, сопоставляя «Капричос» Гойи с революционными народными картинками выполненными , зачастую безвестными французскими художниками, что Гойя знал эти картинки и претворял их в своих «Капричос» идеи французской революции, бичуя  коро-левский двор, церковь, инквизицию и аристократов Испании.

     Скоро  инквизиция поняла смысл «Капричос» и художнику грозило преследование. Но Гойя нашёл остроумный выход. Он посвятил свои гравюры королю. Карлос IV не понял сатиры и взял серию под своё покровительство. «Капричос» были напечатаны в королевской халкографии в 1808 г. при Жозефе Бонапарте. Но угроза преследований со стороны инквизиции всё же не отпала.Чтобы отгородить себя от подозрений, Гойя вместе с Сеаном Бермудесом должен быть сочинить целый ряд комментариев, маскирующих истинный революционный смысл «Капричос».

     Рисунки-эскизы к офортам отобразили огромное количество наблюдений и по праву могут быть названы историческими документами. Наделённый необычайно острой и зоркой наблюдательностью, Гойя умел в рисунке лаконично передать наиболее характерное из того, что видел. Необходимо отличить рисунки, служившие только эскизами для будущих офортов, значительная часть которых осталась неосуществлённой, от тех рисунков, которым художник придавал самостоятельное значение. Рисунки, созданные как эскизы для офортов, далеки от завершения, и они нужны были только как наброски. Таковы, например, все замечательные рисунки «Узники инквизиции». Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить рисунки с офортами серии «Капричос» с самими этими офортами. Рисунки Гойи были по своему существу новаторскими, также как его сатира в целом, но их нельзя рассматривать изолированно от многочисленных карикатур, которые ходили по рукам в Мадриде в начале XIX века. Гойя был связан с многими испанскими художниками - своими современниками, которые видели в нём учителя и, подобно ему, рисовали карикатуры на злобу дня. В графике Гойи особенно радует зрителя изумительное мастерство линий и предельная лаконичность композиции, исклюю-чительное чувство пропорции. Офорты Гойи славятся смелостью игры света и тени, их тончайшими переходами. Он необычайно просто и выразительно передаёт самое главное, самое характерное, индивидуально неповторимое в образах испанцев, прекрасно изображает их