Чехословацкая новая волна

     «Новые  времена» начались для Иржи Менцеля  с требования властей отказаться от награды Американской киноакадемии «Оскара». Режиссер предпочел уйти из кино в театр, где к этому  времени уже успел проявить себя яркими актерскими и режиссерскими  работами. Он ставит спектакли на сценах отечественных театров «Семафор», «Диск»,  «Чиногерни клуб» и зарубежных — в Стокгольме, Базеле, Бохуме. В 1969 г. Менцель создает на чехословацком  телевидении музыкальную программу  «Плакала дева, плакала», на шведском —  телеспектакль «Мандрагора», снимается  в кино у Марты Месарош,  Ливии  Дярмати, Дьюлы Маара и других венгерских режиссеров. Свою актерскую  деятельность продолжает и в дальнейшем и в 1977 году даже получает приз за лучшую мужскую роль в фильме «Ставка  яблоко», режиссера Веры Хитиловой  на МКФ в Чикаго.

     Как режиссер Иржи  Менцель возвращается в кино в 1974 г., сняв после одиннадцати  отказов от крайне слабых сценариев  картину о строителях  Далешовицкой  плотины «Кто ищет золото едно», сценарием  которой он также не бал доволен, но вынужден был за него взяться, чтобы  иметь возможность  работать. Смазав по возможности четкое разделение на хороших и плохих, включив в  сюжет трагикомическую историю  одного из персонажей, Менцель вместо истории о героическом труде  строителей плотины создал фильм  о простых людях, их заботах и  труде как творчестве и созидании. Хотя и после этого компромиссного фильма режиссера не вернули в штат киностудии «Баррандов», куда он попал лишь после «бархатной революции».

     Но  у него все же появился шанс вернуться  к собственным темам. В 1976 году по сценарию Зденека Сверака и Ладислава  Смоляка Менцель снимает трагикомедию о горожанах в деревне «На  хуторе у леса». Фильм получает приз OCIC на МКФ в СанСебастьяне;  почетный диплом ФИПРЕССИ на МКФ в Мангейме; «Серебряный Хьюго» на МКФ в Чикаго. Один из мотивов данной картины он впоследствии разовьет в своем наиболее успешном фильме периода «нормализации» «Деревенька моя, райцентровая», который был номинирован на «Оскара», получил специальный приз жюри МКФ в Монреале, главный приз МФ земледельческих фильмов в Аиг Шас, приз за лучшую мужскую роль Я. Бану на МФ фильмов для молодежи в Париже, приз Мартина Фрича на национальном кинофестивале в Праге; "Новомнестский горшочек смеха" на национальном фестивале кинокомедии и др[3; с.115-119].

     В творчестве режиссера конца 70х —  начала 80х годов преобладают фильмы, обращенные в прошлое, окрашенные ностальгией  и больше лиризмом, чем трагизмом. В год 80-летия чешской кинематографии Иржи Менцель снимает лирическую трагикомедию о первых чешских кинематографистах  «Великолепные мужчины с кинокамерой» («Сказочно удачливые мужчины» в  советском прокате), которая получила приз за режиссуру на МКФ в Хьюстоне. В картине он сам исполняет одну из главных ролей, архитектора и энтузиаста кино Яна Кршиженецкого. Для этого фильма он создает несколько стилизованных под раннее немое кино гротесков, которые многие восприняли как неизвестные ленты из сокровищ богатейшего пражского киноархива. В роли знаменитого Йозефа Шваба-Малостранского, звезды кабаре, первого киносценариста и первого в Чехии киногероя-любовника, снялся один из постоянных актеров Менцеля Рудольф Грушинский-старший, которого по праву называют чешским Жаном Габеномх[11].

     Вслед за «Великолепными мужчинами с кинокамерой» Менцель, вернувшись к Грабалу, снимает  в 1980 году фильм «Воспоминания», за который получает почетный диплом на МКФ в Венеции и приз чехословацкой  кинокритики. Темой здесь, как и  в следующей, менее удачной, экранизации  Грабала «Праздник подснежников», снятой в 1983 году, становится неудержимая  смена времен.

     Под самый занавес коммунистического  режима Иржи Менцель вновь обращается к Владиславу Ванчуре и экранизирует в 1989 году его роман «Конец старых времен», за которую получает приз за режиссуру на МКФ в Монреале; приз за лучшую режиссуру и лучшую камеру на МКФ в Лас-Вегасе и приз за камеру на МКФ в Вальядолиде. В конце 80-х годов Менцель уже по собственной воле отходит от кинематографа. Он много работает в театре, заведует кафедрой режиссуры в Киноакадемии, много времени уделяет общественным проблемам. Эту ситуацию нарушает неожиданное предложение английского продюсера Эрика Абрахама экранизировать роман советского диссидента Владимира Войновича, живущего в Мюнхене, «Жизнь и необычайныеприключения солдата Ивана Чонкина». В 1994 году выходит самый дорогой (3 млн долларов) в истории чешского кино фильм, финансировавшийся многочисленными, в том числе и иностранными,  партнерами. По настоянию Менцеля картина снималась на русском языке и с русскими актерами. В отличие от предыдущих работ режиссера она получилась жесткой и жестокой. Почти буквально следуя тексту Войновича, режиссер тем не менее, передает свое видение и свое ощущение происходящих событий. Заключительный кадр ленты, в котором неуклюжий «кукурузник» решительно устремляется прочь от дома с серпом и молотом на фасаде, — прощание с иллюзиями о нормальной жизни в абсурдном мире.

     В том же 1989 году для цикла «Ген»  режиссер снимает короткометражный документальный фильм «Богумил Грабал глазами Иржи Менцеля». Встречи двух художников во время съемок в пражском ресторане «У Гынков» и на даче писателя стали логическим продолжением их многолетнего творческого сотрудничества и, к сожалению, последними, поскольку  вскоре после съемок Богумил Грабал умер.

     В последнее время И. Менцель работает преимущественно в театре. С кинематографом его связывает только актерская  деятельность. На его счету более 40 ролей в кино, включая такие  известные фильмы, как «Сжигатель трупов», «Возвращение блудного сына», «Поезда под особым наблюдением».  В 90-х годах он, как и раньше, снимается в характерных ролях  у отечественных и зарубежных режиссеров: «Начальная школа», 1991 год, «Все, что люблю», 1992, «Месть за мной», 1995, и другие. В документальном фильме «Бархатное похмелье» Mенцель сыграл самого себя. С 1987 г. Иржи Менцель  член Киноакадемии в Лос-Анджелесе. В1990 г. ему был присужден приз Акиры Куросавы за творчество в целом. В 1991 г. правительство Франции наградило его Орденом искусства и литературы. Менцель является также одним из членов основателей) Европейского кинематографического общества (European Cinema Society),основанного в 1988 г. и ежегодно присуждающего кинематографическую премию Европы «Феликс». С 1990 г. заведует кафедрой режиссуры пражской Киноакадемии (ФАМУ)[3; с.116-119].

5. Ян Немец

     Ян  Немец - чешский кинорежиссер, сценарист, актер. Один из ярких представителей чехословацкой «новой волны». Родился 12 июля 1936 г. в Праге. Закончив режиссерский факультет пражской Киноакадемии (ФАМУ, 1957-1962), прошел службу в армии на студии армейских фильмов, где снял несколько документальных лент, включая поэтическую ленту «Память нашего дня», работал на киностудии «Баррандов» ассистентом и помощником режиссера на фильмах В. Кршки «Там, где реки сверкают на солнце» и А. Кахлика «Июньские дни». Художественный мир Немца изначально был отмечен синтезом трех влияний — Достоевского, Кафки и сюрреализма, что всегда накладывало особый отпечаток на каждый его фильм. Уже в студенческой работе «Кусок» 1959 года, получившей главный приз МКФ в Оберхаузене; «Серебряную розу» на фестивале студенческих фильмов в Амстердаме и почетный диплом на Международном смотре молодого кино в Каннах. Фильм был снят по новелле Арношта Люстига, и представлял собой историю времен второй мировой войны о двух голодных подростках, укравших ломоть хлеба из немецкого поезда. Здесь впервые появляется проходящая через все творчество Немца тема «униженных и оскорбленных», мотив деления человечества на «преследуемых и преследующих, характерная для многих фильмов чешской «новой волны», кафкианская атмосфера ситуации без выхода, экзистенциальной трагической тщеты.

     Основные  мотивы этой картины режиссер развивает в своем дебюте в большом кино «Алмазы ночи» снятом в 1964 г., и получившем Большой приз на МКФ в Мангейме и приз международной кинокритики в Пезаро. Это экранизации новеллы все того же А. Люстига «У тьмы нет тени» (Tma nemв sti'n), с традиционной для чехословацкого кинематографа оккупационной тематикой, но рассматривающей ее с позиций своего поколения, решающего собственные проблемы. Историю двух подростков, сбежавших из концлагеря и пробирающихся домой, Немец превращает в многоплановое исследование внутреннего мира человека. Реальные события (побег, преследование, плен) переплетаются в фильме с лихорадочными галлюцинациями героев. Благодаря алогичным монтажным скачкам, навязчивым повторениям некоторых изобразительных мотивов, крупным планам и монтажным перебивкам некоторые объекты приобретают второй план, вследствие чего самые обычные явления начинают восприниматься как фантомы. Падающее дерево, внезапно разверзшаяся тьма открывшихся дверей и гнетущая тишина превращаются в угрожающие предзнаменования. Подобно тому как это бывает во сне, камера и монтаж гиперболизируют определенные аффективные переживания (головокружение при взгляде на падающее дерево, брезгливость, которую вызывают муравьи, ползающие по лицу спящего и напоминающие картины Дали и знаменитые кадры из «Андалузского пса» Буньюэля), вызывая у зрителя, как бы заглядывающего в темную бездну подавленных инстинктов и желаний, двойственное ощущение ирреальности и пугающей яви происходящего. Фильм имел колоссальный успех. Зарубежная западная пресса отмечала, что «этот рассказ о побеге» выдерживает сравнение с «гигантами» современности — фильмами Рене, Антониони и Бергмана. Продолжением этой линии в творчестве режиссера должна была стать экранизация «Превращения» Кафки, сценарий которого был написан Немцем и его братом, известным поэтом Иржи Немцем, еще в 1962-1963 гг. и напечатан в журнале «Фильм а доба» за 1965 г. Рассказ предполагалось вести от лица главного героя и с его точки зрения, которую представляла камера. Главный конфликт завязывался между отцом (палачом) и сыном (жертвой). Но эта идея не нашла понимания у руководства чехословацкой кинематографии и сценарий не был допущен к реализации.

     В 1965 Немец снимает киноновеллу «Обманщики», из киносборника «Жемчужинки на дне» ( 1965, по Богумилу Грабалу),   которая получает приз молодой кинокритики на МКФ в Локарно, и становится «визитной карточкой» чехословацкой «новой волны», снятую, как и предыдущие работы режиссера, в эстетике черно-белого кино, но лишенную их изобразительной изысканности. А в 1966 г., убедившись, что ему не дадут снять «Превращение», Немец вместе со своей женой Эстер Крумбаховой, режиссером и художницей, знаковой фигурой чешского сюрреализма 60-х, принимавшей участие в подготовке самых престижных фильмов чехословацкой «новой волны» в рекордные сроки и с минимальным бюджетом снимает одиниз самых острых и дискутируемых фильмов 60-х гг. «О празднике и о гостях». В качестве исполнителей этого насыщенного кафкианскими мотивами памфлета о механизмах тоталитарной власти он приглашает режиссера Э. Шорма, композитора Я. Клусака и других известных деятелей современной чешской культуры, что придает картине провоцирующую политическую значимость. Новый фильм режиссера был снят в скрупулезно педантичной манере, имитирующей документальность происходящего. Эффект документальности постоянно поддерживался за счет стилизации мимики, жестов, костюмов, декораций, мизансцен и тому подобного под документальные снимки фашистских боссов, сцен насилия во время войны во Вьетнаме, собраний, демонстрирующих иерархический порядок. История, рассказанная в фильме, начинается совсем обычно. Веселая компания погожим летним днем направляется в гости к пригласившему их владельцу виллы. Дорогой приглашенных останавливают странные люди и вынуждают принять участие в импровизированном суде. Компания раскалывается. Кто, ощущая угрозу, соглашается, кто слабо протестует. И только один человек отказывается подчиниться произволу. Атмосфера накаляется, но положение спасает появившийся Хозяин, любезный и вежливый, который ведет компанию к уже накрытому столу, где оказывается, что именно он был инициатором нападения и что все только начинается. Каждое новое условие Хозяина последовательно разрушает дружескиеи семейные связи, унижает достоинство присутствующих. И все тот-же один единственный человек из всей компании в знак протеста покидает компанию и рассерженного Хозяина, который предлагае тприсутствующим догнать и вернуть ушедшего, инициируя травлю на человека. Жестокая игра, правила которой диктует Хозяин дома, становится узнаваемой и приобретает вселенские масштабы. Принимая или не принимая правила игры, человек обрекает себя на роль либо палача, наслаждающегося властью, либо жертвы, униженной и оскорбленной, воплощающейв себе бессилие, страх, робость, трусость. Других ролей, по убеждению Немца, в игровом обществе XX века не предусмотрено. Подобным ощущением жизни и мира пронизана художественная ткань большинства фильмов режиссера.

     В 1966 г. Ян Немец снимает «Мученики любви» - сборник «меланхоличных бурлесков», стилизованных под немые фильмы начала века, о мечтах как убежище, где можно спрятаться от грусти, отчаяния и невыносимой серости жизни. Сюда вошли три новеллы: экранизация рассказа Достоевского «Настенькины сны», «Манипулянт» и «Приключения сироты Рудольфа». Картина состоит как бы из коротких видений, обрывков снов и галлюцинаций, где герои — неудачники, подавленные ощущением собственного бессилия, находят то, чего их лишила реальная жизнь. Они переживают невероятные романтические и эротические приключения, но, вернувшись в реальность, тщетно пытаются найти место, где были так счастливы, и испытывают ощущение потерянности в хорошо знакомом, но чуждом и враждебном мире. Картина «Мученики любви» была награждена Призом сюрреалистического фильма в Париже, хотя в поэтике сюрреализма была сделана лишь одна новелла — экранизация рассказа Достоевского «Настенькины сны».

     В 1967 г. Ян Немец снимает в Голландии короткометражный фильм «Мать и сын», отмеченный главным призом МКФ в Оберхаузене, и создает на чехословацком телевидении фильм о знаменитой отечественной исполнительнице шансонов «Ожерелье меланхолии, или Семь песен Марты Кубишовой».После событий августа 1968 г., когда сюрреализм, по выражению известного режиссера Ю. Якубиско, «стал нормой жизни» в Чехословакии, режиссер, возвращаясь к поэтике «Праздника и гостей», добивается эмоциональных шоков сухой регистрацией фактов грубого насилия и сопутствующей им тягостнойг нетущей атмосферы абсурда в документальной реконструкции жестокого подавления милицией студенческой забастовки «Страговские события». В момент вступления советских войск в Прагу Немец сам берет камеру в руки и снимает уникальные кадры оккупации Чехословакии, сразу же показанные западным телевидением и позднее использованные в документальном фильме о гибели режима Дубчека «Оратория для Праги» 1968 г. и и гровой ленте американца Ф. Кауфмана по роману Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия» 1987 г.

     Лишенный новым режимом возможности заниматься творческим трудом, в 1974 г. режиссер, все фильмы которого были запрещены, нелегально эмигрирует из Чехословакии, работает на телевидении ФРГ, Швеции, США, читает лекции о кино в западных университетах. Среди прочих создает насыщенный тревожными мотивами дисгармонии, о тчаяния и безысходности экспериментальный фильм автопортрет «Чешский связной» и, наконец, реализует на телевидении созданный в 60-х сценарий «Превращения» Ф. Кафки.

     По  возвращении на родину, в конце 1989 г. Ян Немец обращается к прозе Ладислава Климы, чешского писателя-философа первой трети века, и в 1990 г. экранизирует его авангардный роман «Страдания князя Стернгофа», создав эстетскую ленту с элементами поэтики сюрреализма «В огне королевской любви». Но ни этот фильм, ни сюрреалистическая сказка на тему любви и власти «Имя кода — Рубин» снятая в 1996 г., и посвященная бывшей жене Эстер Крумбаховой, ни последний фильм «Ночные разговоры с матерью» не вызывают особого интереса ни укритики, ни у публики[3; с. 126 -127].