Бернард Шоу

Концовка первого акта пьесы является началом “процесса перевоспитания” предубежденного зрителя. Она как бы указывает лишь на смягчающие обстоятельства, которые необходимо учесть при осуждении обвиняемой Элизы. Доказательство невиновности Элизы дается только в следующем акте благодаря ее превращению в леди. Кто действительно полагал, что Элиза была навязчивой из-за врожденной низости или продажности, и кто не смог правильно истолковать описание среды в конце первого акта, тому откроет глаза самоуверенное и гордое выступление превращенной Элизы.

Насколько тщательно  при перевоспитании своих читателей и зрителей Шоу учитывает предубеждения, можно подтвердить многочисленными примерами. Широко распространенное мнение многих состоятельных господ, как известно, заключается в том, что жители Ист-Энда сами виноваты в своей нищете, так как не умеют “экономить”. Хотя они, как и Элиза в Ковент-Гардене, очень падки на деньги, но лишь для того, чтобы при первой же возможности снова расточительно потратить их на абсолютно ненужные вещи. У них вовсе нет мыслей использовать деньги благоразумно, например, для профессионального образования.

Если человеческое существо обусловлено средой и если объективное существо и объективные условия взаимно соответствуют друг другу, тогда превращение существа возможно лишь при замене среды или ее изменении. Этот тезис в пьесе “Пигмалион” конкретизируется тем, что для создания возможности превращения Элизы ее полностью изолируют от старого мира и переносят в новый”.

Ввиду тщательного подчеркивания влияния среды у зрителя легко могло бы возникнуть ложное представление о том, будто характеры в мире героев Шоу целиком поддаются ограничению влиянием среды. Для предупреждения этого нежелательного заблуждения Шоу с подобной же тщательностью и основательностью внес в свою пьесу контртезис о существовании естественных способностей и их значении для характера того или иного индивидуума. Это положение конкретизируется сразу во всех четырех главных героях пьесы: Элизе, Хиггинсе, Дулиттле и Пикеринге.

2.2 От переводчика требуется большая затрата лингвистических средств и приёмов, чтобы донести авторскую концепцию до читателя и зрителя. Необходимо также учитывать, что рецептор перевода принадлежит к иному языковому коллективу, чем рецептор оригинала, обладает иными знаниями и жизненным опытом, имеет иную историю и культуру. В тех случаях, когда подобные расхождения могут воспрепятствовать полноценному пониманию исходного сообщения, переводчик устраняет эти препятствия, внося в текст перевода необходимые изменения, прибегая к лексико-семантическим модификациям, таким как сужение и расширение значения аутентичной единицы, нейтрализация или усиление эмфазы, функциональные замены, описание или переводческий комментарий.

Отсутствие у  рецептора перевода необходимых  фоновых знаний вызывает необходимость в эксплицировании подразумеваемой информации, внесении в текст перевода соответствующих дополнений и разъяснений в связи с использованием в оригинале имен собственных и географических названий:

THE GENTLEMAN (to the girl). Come, come! He can’t touch you: you have a right to live where you please.

THE SARCASTIC BYSTANDER (thrusting himself between the note taker and the gentleman). Park Lane, for instance. I’d like to go into the Housing Question with you, I would.

ДЖЕНТЕЛЬМЕН (девушке). Ну полно, полно! Он вас не тронет; вы имеете право жить где вам заблагорассудится.

САРКАСТИЧЕСКИИ  НАСТРОЕННЫЙ ПРОХОЖИЙ (протискиваясь между человеком с записной книжкой и джентльменом). Например, на Парк-лэйн (Парк-лэйн - улица в Вест-Энде. Известна своими фешенебельными гостиницами и особняками.). Послушайте, я бы не прочь потолковать с вами о жилищном вопросе.

Или:

ДОЧЬ (гневно). Прошу вас держать ваши дерзкие замечания при себе.  
ЧЕЛОВЕК С ЗАПИСНОЙ КНИЖКОЙ. А я разве сказал что-нибудь вслух? Прошу извинить меня. Это вышло невольно. Но ваша матушка, несомненно, из Эпсома (Эпсом - город в графстве Суррей, где находится ипподром, на котором происходят популярные ежегодные скачки).

Аналогичные добавления обеспечивают понимание названий всевозможных реалий, связанных с особенностями быта и жизни иноязычного коллектива.

В ряде случаев  необходимая дополнительная информация даётся в специальном переводческом комментарии к тексту перевода:

Henry Higgins, author of Higgins’s Universal Alphabet - Генри Хиггинс, создатель "Универсального алфавита Хиггинса" (Универсальный алфавит - система стенографии, имеющая как орфографическую, так и фонетическую основу. Разработан английским ученым-филологом, видным специалистом в области фонетики Генри Суитом (1845-1912) в его книге "Современная стенография" (1892).

В следующей реплике предлагается краткая биографическая справка:

ЧЕЛОВЕК С  ЗАПИСНОЙ КНИЖКОЙ. Женщина, которая издает такие уродливые и жалкие звуки, не имеет права сидеть нигде... вообще не имеет права жить! Вспомните, что вы - человеческое существо, наделенное душой и божественным даром членораздельной речи, что ваш родной язык - это язык Шекспира, Мильтона (Мильтон Джон (1608-1674) - великий английский поэт и политический деятель.)

Необходимость обеспечить адекватное понимание передаваемого сообщения для рецептора перевода может вынудить переводчика заменить непонятный элемент исходного сообщения добавочной информацией, которая лишь подразумевалась в оригинале, но была вполне очевидна для рецептора оригинала:

HIGGINS. By George, Eliza, the streets will be strewn with the bodies of men shooting themselves for your sake before I’ve done with you.

ХИГГИНС (переходя внезапно на самые низкие, волнующие ноты своего голоса, предназначенные для изысканных образцов красноречия). Поверьте мне, Элиза, еще до того, как я закончу ваше обучение, все окрестные улицы будут усеяны телами безумцев, застрелившихся из-за любви к вам.

В переводе дана генерализация, ибо здесь коммуникативно важно  не точное указание лица, от чьего имени приносили клятву (George), а факт обещания и призыв принять слова собеседника на веру.

2.3 Словесная дуэль действующих лиц составляет главную суть пьесы, через это в первую очередь выявляются характеры и взаимоотношения персонажей. “Пигмалион” – это насмешка над поклонниками “голубой крови”….С целью языковой характеристики их антиподов, идентификации их как жителей Ист Энда, автор использует диалектальные формы кокни. В данном случае воспроизведение диалектальных особенностей ИЯ в переводе ничего не даст, так как для рецептора перевода они не выполняют идентифицирующей функции и будут просто бессмысленны. Попытка установить эквивалентность между диалектом лондонского простонародья и каким-либо диалектом русского языка теоретически не оправдана и практически не наблюдается.

 Однако передача дополнительной информации, которую содержат элементы социального диалекта кокни в оригинале, оказывается в переводе возможной. Решение этой задачи облегчается тем обстоятельством, что социальный диалект отличается от общенародного языка лишь отдельными языковыми особенностями, своего рода "указателями" (markers). Присутствие в тексте хотя бы небольшого числа таких указателей обеспечивает воспроизведение данного вида информации в переводе:

Nah, then, Freddy: look wh’y gowin, dear - Куда прешь, Фредди! Возьми глаза в руки!

Роль совокупности грамматических и фонетических элементов кокни, указывающих на принадлежность Элизы к простонародью, выполняется в переводе просторечными оборотами: куда прешь, возьми глаза в руки.

Применение элементов разговорного стиля, таких, как, например, отказ от использования более сложных грамматических форм (придаточных предложений, причастных и деепричастных оборотов и пр.) в ряде случаев сопровождается использованием контаминированных форм как средства указания на особенности речи Элизы Дулиттл и прочих представителей её сословия. Переводчик добивается тем самым аналогичного оригиналу эффекта и усиливает прагматический потенциал текста:

Сheer ap, Keptin; n’baw ya flahr orf a pore gel. - Ни расстрайвтись, кэптен; купити луччи цвиточик у бедны девушки.

Приемы передачи контаминированной  речи во многом условны, поэтому переводчик пользуется таким способом независимо от характера контаминированных форм в оригинале. При этом переводчик, в отличие от самого автора, намеренно отказывается от сплошной контаминации, ограничиваясь немногочисленными нарочитыми искажениями и просторечными формами русского языка.

Лексические единицы, получающие стандартные соответствия при переводе составляют незначительный процент лексического наполнения данного текста, что объясняется различными социокультурными предпосылками их возникновения и существования, а также неодинаковым образом мышления представителей русскоязычной и англоязычной культуры, что влечёт за собой различное эмоционально-ассоциативное переосмысление англоязычных разговорных единиц русскими переводчиками. К примеру, Е. Калашникова предлагает адекватный перевод следующих единиц:

· THE FLOWER GIRL (coming back to him, triumphant). Now youre talking! I thought you’d come off it when you saw a chance of getting back a bit of what you chucked at me last night. (Confidentially) Youd had a drop in, hadn’t you?

ЦВЕТОЧНИЦА (торжествующе выходит из своего угла). Ну вот это другой разговор. Я так и думала, что уж, верно, вы не пропустите случая вернуть немножко из того, что набросали мне вчера. (Понизив голос). Маленько под мухой были, а?

Разговорные единицы, не равные по структуре слову являются продуктом вторичной номинации, поэтому многие разговорные словосочетания представляют собой фразеологические единицы, коими изобилует речь лондонского Ист Энда. Заботясь о воспроизведении эмоционально-стилистических и ассоциативно-образных аспектов оригинала, переводчик уделяет особое внимание подбору стандартных русских соответствий образным значениям переводимого языка:

· Don’t sit there crooning like a bilious pigeon

И перестаньте  квохтать, как осипшая курица.

· THE DAUGHTER. Well, haven’t you got a cab?

FREDDY. There’s not one to be had for love or money.

ДОЧЬ. Так и не достал такси?

ФРЕДДИ. Нет нигде, хоть умри.

Очень часто переводчик прибегает к такому лексико-семантическому приёму, как функциональная замена:

· THE SARCASTIC BYSTANDER. I can tell where you come from. You come from Anwell. Go back there.

THE NOTE TAKER (helpfully). Hanwell.

САРКАСТИЧЕСКИЙ  ПРОХОЖИЙ. Я вам скажу, откуда вы сами. Из Бидлама. Вот и сидели бы там.

ЧЕЛОВЕК С  ЗАПИСНОЙ КНИЖКОЙ (услужливо). Бедлама.

Как видно из примера, необходимость обеспечения адекватного  понимания передаваемого сообщения для рецептора перевода вынуждает переводчика заменить малоизвестный элемент исходного сообщения Ханвиль на знаменитую лондонскую психиатрическую лечебницу Бедлам.

Как уже ранее отмечалось, доминантная функция оригинала определяет коммуникативный эффект, который должен быть воспроизведен в переводе. По замыслу автора, все качества Элизы, которые она раскрывает как леди, можно уже обнаружить в цветочнице как естественные способности, а качества цветочницы можно затем снова обнаружить в леди. Концепция Шоу уже содержится в описании внешности Элизы, где мы наблюдаем абсолютное равенство воздействия оригинала и перевода:

She is not at all a romantic figure. She is perhaps eighteen, perhaps twenty, hardly older. She wears a little sailor hat of black straw that has long been exposed to the dust and soot of London and has seldom if ever been brushed. Her hair needs washing rather badly: its mousy color can hardly be natural. She wears a shoddy black coat that reaches nearly to her knees and is shaped to her waist. She has a brown skirt with a coarse apron. Her boots are much the worse for wear. -“Ее никак нельзя назвать привлекательной. Ей лет восемнадцать - двадцать, не больше. На ней черная соломенная шляпа, сильно пострадавшая на своем веку от лондонской пыли и копоти и едва ли знакомая со щеткой. Волосы ее какого-то мышиного цвета, не встречающегося в природе: тут явно необходимы вода и мыло. Порыжелое черное пальто, узкое в талии, едва доходит до колен; из-под него видна коричневая юбка и холщовый фартук. Башмаки, видно, также знали лучшие дни”.

В конце детальной  характеристики внешнего облика Элизы говорится:

She is no doubt as clean as she can afford to be; but compared to the ladies she is very dirty. Her features are no worse than theirs; but their condition leaves something to be desired; and she needs the services of a dentist.- “Без сомнения, она по-своему чистоплотна, однако рядом с дамами решительно кажется замарашкой. Черты лица у нее недурны, но состояние кожи оставляет желать лучшего; кроме того, заметно, что она нуждается в услугах дантиста”.

В одном лишь случае воспроизведение прагматического потенциала речевой характеристики связано с опущением детали в переводе, неизвестной рецептору перевода: определения sailor – обозначения фасона головного убора, ничего не говорящего русскому читателю. Хотя это и ведет к незначительной потере информации, данная информация несущественна и ею вполне можно пренебречь, для того, чтобы в русском тексте не было непонятных элементов.

Наиболее частотным стилистическим приёмом, который использует Е. Калашникова при переводе элементов кокни, выполняющих функцию языковой характеристики героев, является усиление эмфазы. Русский эквивалент английского слова получает при этом больший экспрессивный заряд, и в результате создаётся текст, коммуникативно равноценный оригиналу:

· Liza. Don’t you believe the old liar. He’d as soon you set a bull-dog on him as a clergyman. You won’t see him again in a hurry.

ЭЛИЗА. Не верьте вы этому старому брехуну. Для него легче, если вы на него собак спустите, чем священника. Он теперь сюда не скоро нос покажет.

· HIGGINS. Yes, that’s what drives me mad: the silly people don’t know their silly business.

ХИГГИНС. Да, вот это меня и бесит: болваны, которые даже болванами не умеют быть по всем правилам.

· HIGGINS. Hit you! You infamous creature!

ХИГГИНС. Бить вас! Неблагодарная тварь!

В ряде случаев русский  эквивалент разговорной единицы  теряет часть эмотивного значения –  происходит нейтрализация значения, которая не служит стилистическим приёмом перевода, а является в данном случае наиболее оптимальным средством передачи содержания оригинала: