Версии и факты гибели семьи Романовых

     На этом путешествие семьи закончилось. Но будущая их судьба была им не известна и сильно их тревожила. Перед отъездом из Тобольска Александра Фёдоровна написала своей подруге А. Вырубовой:  «Мы чувствуем, что приближается буря, однако мы знаем, что Бог милостив и не оставит нас Своею заботой… и хотя мы сознаём, что буря приближается всё ближе и ближе, в наших душах царит мир. Что бы ни случилось, всё совершится по воле Божьей».¹⁰

     1.2. Дом особого назначения

     Екатеринбург  считался наиболее крупным и важным в экономическом отношении городом  во всём Уральском регионе. В отличие  от большинства других городов Сибири, Екатеринбург обладал достаточными людскими ресурсами, состоявшими по большей части из местных крестьян, которые неустанно трудились  на заводах, фабриках и рудниках города. При всех своих негативных сторонах Екатеринбург был вполне пригодным  местом для проживания самой взыскательной  публики.       

     Большой особняк, находившийся на углу Вознесенского  проспекта и Вознесенского переулка, принадлежал отставному капитану военно-инженерного  корпуса Н. Н. Ипатьеву. В 1918 г. Этот особняк  был одним из самых изысканных частных домов в Екатеринбурге. По мрачному стечению обстоятельств, перед  лицом трагических событий, разыгравшихся  перед его стенами, дом носил  имя Ипатьева – напоминание об истоках династии Романовых, когда  первый её представитель, царь Михаил Фёдорович, был в 1613 г. призван на царство из Ипатьевского монастыря в Костроме, где он укрывался от польских интервентов. Кроме того, Ипатьевский дом был построен на руинах снесённой первой Вознесенской церкви и кладбища XVII в., некогда окружавшего её.

     Позже этот дом был назван «Домом особого назначения».

     Именно  в этот дом 30 апреля 1918 г. были поселены император, императрица и великая  княжна Мария Николаевна. В дневнике царя написано:

     «Дом  хороший, чистый. Нам были отведены четыре комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик  и с видом на низменную часть  города, и, наконец, просторная зала с  арками вместо дверей.<…>

     Разместились  следующим образом: Аликс [императрица], Мария и я втроём в спальне, уборная общая, в столовой — Н[юта] Демидова, в зале — Боткин, Чемодуров и Седнёв. Около подъезда комната кар[аульного] офицера. Караул помещался в двух комнатах около столовой. Чтобы идти в ванную и W.C. [ватерклозет], нужно проходить мимо часового у дверей кар[аульного] помещения. Вокруг дома построен очень высокий досчатый забор в двух саженях от окон; там стояла цепь часовых, в садике тоже».¹¹

     Разместив под надёжной охраной императора, его жену и одну из его дочерей в Ипатьевском доме, Уральский областной совет торжествовал победу. Члены его, собравшись вокруг огромного стола, обсуждали судьбу императорской семьи. Пятерым из них было суждено сыграть роль в финальной драме Романовых. Это: А.Белобородов, Ф.Голощёкин, П.Ермаков, П.Войков, С.Люханов. Посовещавшись, они решили назначить на пост коменданта Дома особого назначения А.Д.Авдеева, члена Уральского областного совета и большевистской партии. В ту ночь (27 апреля) они дали ему окончательные распоряжения. И с 30 апреля по 4 июля 1918г., когда он был смещён со своего поста, Авдеев отвечал за охрану Ипатьевского дома и содержавшихся в нём узников. Он остался на страницах истории как шумный, своенравный пьяница, сердито отказывавший Романовым во всех их просьбах облегчить их мучения, и в то же время тихо и без лишнего шума смягчавший их страдания. Подобную картину мы можем наблюдать на всём протяжении срока его комендантства. Охрана дома была организована превосходно, она состояла из нескольких контингентов, которые оцепили его со всех сторон. Было построено две линии оградительных высоких заборов; охранники были вооружены винтовками с примкнутыми треугольными штыками. При доме находилось четыре пулемёта.

     Благодаря всем этим оборонительным мерам Ипатьевский дом производил впечатление неприступной крепости, спастись бегством из которой императорская фамилия просто не могла.

     Царская семья провела в последнем  своём доме 78 дней.

     На  протяжении семидесяти восьми дней толстые, покрытые снаружи белой штукатуркой  стены Ипатьевского дома служили приютом для Романовых и тех, кто разделял с ними тяготы заключения под охраной большевиков. История окутала эти трагические одиннадцать недель ореолом слухов и домыслов, сочными красками изображая оргию пьяного варварства и жестокие унижения, которым подвергали пленников Авдеев и его приспешники.

3. Июньские  заговоры

     Пока  царская семья в относительном  спокойствии жила в Ипатьевском доме, Россию сотрясала Гражданская война. Она придвигалась всё ближе и ближе к немногим ещё державшимся оплотам шаткой большевистской власти, и мятежные части чехословаков походным маршем двигались по Сибири, приближаясь к Екатеринбургу. На этом фоне вопрос о судьбе Романовых принял неожиданный оборот. Планы их спасения стали строить не только российские монархисты, но и царственные родственники Николая II: король Дании Христиан X, Вильгельм II. Узники Ипатьевского дома ничего не знали об этом, хотя Екатеринбург всё больше вовлекался в водоворот заговоров с целью спасения Романовых. Их режим сильно ужесточился. Уральский областной совет опасался выступления анархистов, поэтому существовал план перевода пленников в Москву. Но опасность миновала, и царская семья осталась в Екатеринбурге.

     День 7 июня принёс известие о проишествии, которое положило начало целому ряду политических перемен. Можно сказать, что это событие почти полностью предрешило дальнейшую судьбу Романовых. Дело в том, что ещё за неделю до этого английские войска высадились в Архангельске. Их появление было воспринято в России как сигнал боевой тревоги. На следующий день, 8 июня, чешский корпус, восставший ещё две недели тому назад и теперь присоединившийся к передовым частям Белой гвардии, занял весьма выжный военный пункт – Самару. Здесь начала складываться антибольшевистская коалиция и было сформировано собственное социалистическое правительство.

     В этот же день пленникам не разрешили  совершить обычную прогулку по саду. В этот вечер, впервые за всё время  пребывания в Екатеринбурге, Николай  оказался не в состоянии сделать  обычную дневниковую запись.

     В воскресенье, 9 июня, случился ещё один странный инцидент, о котором впоследствии забыли почти на семьдесят лет. «Примерно  в полночь на пулемётом посту №1, - записывал Сидоров в книге дежурств, из-за халатности охраны сработала бомба. Жертв и разрушений нет».¹² Событие вызвало тревогу не только в доме коменданта, но и во всём городе.

     Тягостная атмосфера воцарилась в Екатеринбурге  ещё до того, как прогремел взрыв, поэтому народ верил различным  слухам об убийстве того или иного члена царской семьи. 10 июня Николай записал в дневнике: «Внешние отношения также за последние недели изменились: тюремщики стараются не говорить с нами, как будто им не по себе, и чувствуется как бы тревога или опасение чего-то у них! Непонятно!»¹³

     Предчувствие  опасности оправдалось 12 июня. Как  вспоминал Стрекотин, группа анархистов попыталась взять штурмом Верх-Исетский завод, улицы Екатеринбурга наполнила разъярённая толпа, недовольная большевистским режимом. На Вознесенской площади, прямо под окнами Ипатьевского дома, прошла крупная контрреволюционная демонстрация, в которой принимали участие анархисты и социал-демократы. По воспоминаниям Авдеева, демонстранты требовали «немедленной казни бывшего императора, настаивая на том, чтобы мы выдали его им и они смогли бы по своему усмотрению свершить акт правосудия».¹⁴

     С великим трудом удалось наконец подавить восстание. На закате дня толпа рассеялась – демонстрация повергла Уральский областной совет в состояние шока. Этот день стал поворотным пунктом в судьбе Романовых. В ту ночь, за триста миль к западу от Екатеринбурга, разыгралось первое восстание против представителей бывшей императорской династии. 

     Третья  неделя июня 1918 г. Ознаменовалась изменениями, оказавшимися весьма драматическими для Романовых. В Екатеринбурге одновременно появилось несколько соперничавших группировок, стремившихся освободить императорскую семью из плена в Ипатьевском доме. Эти разрозненные группировки, часто не подозревавшие о существовании друг друга, сыграли крайне негативную, поистине роковую роль в развитии событий в последние недели жизни царской семьи. Вопреки своим попыткам спасти августейших узников они только осложнили ситуацию, что в конечном итоге привело к принятию решения о расстреле Романовых. Ситуация в Екатеринбурге ещё более усугубилась весной, после прибытия в город целого ряда членов дома Романовых. В мае город оказался буквально наводнён членами бывшей императорской династии: здесь находились и сестра императрицы, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, князья Иоанн, Игорь и Константин Константиновичи и другие. Все они были арестованы. 20 мая им было объявлено, что они будут переведены в шахтёрский городок Алапаевск, находящийся примерно в 100 милях к северо-востоку от Екатеринбурга.

     Двумя главными агентами монархистов были полковник И. Сидоров и капитан  Д. Малиновский. Последний стал одним  из немногих доверенных лиц доктора  Деревенко, установив тем самым контакты с царственными узниками. Через некоторое время Деревенко каким-то образом достал план Ипатьевского дома и передал его Малиновскому. После того, как этот план оказался в руках заговорщиков, группа сразу же начала действовать, предприняв ту самую плохо подготовленную авантюру, которая и решила судьбу императорской семьи.

     Заговорщики написали письмо, в котором предлагали спасти императорскую семью. Но это  письмо не попало по назначению, его  нашёл повар специального отряда и передал в екатеринбургскую ЧК. В письмо были внесены изменения, семью вынуждали написать ответ. Таким образом, с помощью хитроумной игры с секретными письмами и царскими ответами, неудавшийся заговор стал в руках Уральского областного совета орудием, используемым для оправдания скорого убийства царской семьи. Её судьба скоро стала занозой  в глазу Уральского областного совета. Наступило начало июля, и время  Романовых, как и время Уральского областного совета, быстро подходило  к концу.       

4. Приготовления к расстрелу. Расстрел

     В начале июля 1918 года уральский военный  комиссар Филипп Голощёкин выехал в Москву для решения вопроса о дальнейшей судьбе царской семьи.

     В ходе беседы между Голощёкиным и Свердловым обсуждались различные альтернативы. Оба пришли к выводу, что предполагавшийся суд над Николаем приведёт к вынесению смертного приговора. Если развитие событий на Урале поставит Уральский областной совет в безвыходное положение, когда потребуется спешная эвакуация Романовых из Екатеринбурга, чреватая попытками белых освободить их, Москва, как однозначно подтвердил Свердлов, одобрит смертную казнь Николая как вынужденный акт революционной справедливости. Он ещё раз подчеркнул это, заявив Голощёкину: «Если вам удастся организовать суд, действуйте. Если же нет... ну, тогда вы знаете, что это означает».¹⁵

     Совершенно  ясно, что подобное вынужденное разрешение, продиктованное трудной военной  обстановкой на Урале, касалось только самого императора Николая. Расстрел же всей семьи, подчёркивал Ленин, произведёт самое негативное впечатление на общественное мнение как в самой  России, где вся оппозиция объединилась бы для свержения большевиков, так  и за рубежом, где этот вопрос рассматривался бы, прежде всего, с моральной точки зрения.

     Имеются бесспорные доказательства того, что  Екатеринбург информировал или пытался  проинформировать Москву о своём  плане убийства царской семьи  – телеграммы Голощёкина. Но нет абсолютно никаких доказательств того, что Москва ответила и направила в Екатеринбург телеграмму с приказом екатеринбургским властям осуществить намеченную ликвидацию Романовых. Все имеющиеся свидетельства указывают на то, что Москва могла в крайнем случае санкционировать расстрел Николая, но никак не массовое убийство царской семьи и их приближённых.

     Существует  две основные версии, посвящённые  вопросу о том, где и кем  было принято решение об истреблении  Романовых. Первая – советская, официальная, непоколебимо существовавшая до «перестроечных» лет. В соответствии с ней решение было принято исполкомом Уралоблсовета и лишь затем post factum санкционировано центром.

     Варианты  второй (П. Вильсон, Г.  Кинг; Г. Иоффе) версии сходятся в одном: решение уральцев не могло быть принято без предварительной директивы Москвы; исполком Уралоблсовета лишь взял это решение на себя, чтобы создать Москве политическое алиби.

     Вернувшись  в Ипатьевский дом, Юровский вызвал к себе в кабинет Никулина. «Решение принято, - обратился он к своему помощнику. – Сегодня ночью мы должны привести приговор в исполнение; придётся расстрелять всех».¹⁶