Советско-финская война 1939-1940 гг. в современной отечественной историографии

     Глава II: 1939 г. во внешней политике СССР и Финляндии. 

     В отечественной историографии 1939 год  рассмотрен весьма подробно.

     В обстановке 1939 г. Финляндия, придерживаясь  прежней своей линии нейтралитета. В Финляндии имелись к тому же сведения (как позднее оказалось обоснованные), вызывавшие подозрение, что великие державы, подобные Англии, отнюдь не желали лояльно относиться к малым странам. Финляндия, избравшая для себя нейтралитет, оказалась осенью 1939 г. изолированной. У нее не осталось иной опоры, кроме как на собственные ресурсы и на уверенность в прочности своей обороны, которая, однако, не высоко оценивалась в СССР, о чем неоднократно говорилось его представителями в ходе переговоров. То, что она попала в такое положение, можно считать, явилось следствием ее неудачной внешней политики. Собственные возможности в масштабах большой политики, тем не менее, оценивались Финляндией довольно реалистично. В своем стремлении к нейтралитету она была достаточно последовательной. В Хельсинки не считали, что отклонение советских предложений приведет к возникновению прямой военной угрозы³⁰. 

     Начало 1939 г., пока великие державы пытались договориться между собой, Финляндия  держалась в стороне. Провал англо-франко-советских переговоров и заключение советско-германского пакта о ненападении имели далеко идущие последствия для советско-финских отношений. Включение Финляндии в сферу интересов СССР означало, что советское руководство со времени подписания секретного протокола располагало ультимативными средствами давления на Финляндию.

     В течение осени 1939 г. решения Сталина, естественно, зависели от развития обстановки в мире. Можно считать, что уже  после разгрома Польши Сталин так  или иначе решил создать сеть баз у входа в Финский залив. Многие его компромиссные предложения показывают, что он длительное время стремился избежать войны. К решению применить оружие его привела не только неуступчивость Финляндии. Повлияло также изменение международного положения.

     В Финляндии не знали о секретном  дополнительном протоколе договора Молотова – Риббентропа. Но уже в  конце августа в Хельсинки  из Соединенных Штатов поступили  сведения о советско-германском разделе  сфер интересов – американцам  стало известно об этом от сотрудника германского посольства в Москве. В Финляндии данная информация рассматривалась, по-видимому, лишь как один из множества  слухов³¹.

     Вторая  мировая война началась 1 сентября 1939 г. нападением Германии на Польшу.

     5 октября Советский Союз предложил  Финляндии, причисленной в дополнительном  протоколе к сфере его интересов,  чтобы она, как и прибалтийские  государства, направила своих  представителей для обсуждения  конкретных политических вопросов. Финляндский посланник Ирье-Коскинен пытался узнать у Молотова, какие дела будут рассматриваться, но тот отказался от разъяснений, отметив лишь, что они обоюдоважные, поскольку в Европе идет мировая война. Советский Союз ожидал ответа не позднее утра 6 октября.

     Реакция правительства Финляндии с самого начала свидетельствовала о том, что оно не намерено поддаваться  угрозам и заключать невыгодный договор. Но в статье Барышников говорит о резко негативной реакции в Хельсинки³².

     Для ведения переговоров в Москву направили государственного советника  Паасикиви, авторитетного и опытного политика, который хорошо знал российские проблемы (он был в составе делегации Финляндии на тартуских мирных переговорах). 7 октября Молотов пригласил финляндского посланника в Москве и жестко спросил, почему его правительство вовремя не ответило Советскому Союзу на предложение о приезде финской делегации для переговоров. Он напомнил, что идет мировая война и что с Латвией уже был заключен договор о взаимопомощи.

     Советский Союз надеялся, что Финляндия направив в Москву своего министра иностранных дел. Эркко же 8 октября заявил советскому полпреду Деревянскому, упрекнувшему Финляндию за медлительность, что о заключении финским правительством договора о взаимопомощи не может быть и речи. Барышников в статье говорит о том, что Паасивики (вместо уклонившегося от этого Эркко) не получил полномочий на подписание каких-либо соглашений. В инструкциях данных делегации правительством, особо подчеркивалось, что ввиду объявленной Финляндии нейтралитета договор с СССР о взаимопомощи невозможен.  

     Финские участники переговоров, по мнению составителей монографии «Зимняя война» 1939-1940. Политическая история» получили указание защищать нейтралитет и отвергаеть предложения, которые не согласуются с политической позицией и нейтралитетом Финляндии. Необходимо было отклонить возможный военный союз о взаимопомощи, предоставление военных баз и портов, а также перемещение границы. Резервировалась уступка в том, что внешние острова Финского залива, исключая Суурсаари, можно было в принципе передать Советскому Союзу. Общая линия сводилась к тому, что какие-либо уступки материковой части финской территории должны быть исключены. В Москву поступило, по-видимому, искаженное сообщение о закрытом заседании комиссии по иностранным делам парламента (10 октября), согласно которому министр иностранных дел Эркко якобы сказал: "Мы не сделаем никаких уступок Советскому Союзу, а будем сражаться, будь, что будет, поскольку Англия, Америка и Швеция обещали поддержать нас».

     В основу тактики начального этапа  переговоров было положено предложение, высказанное Эркко на заседании государственного совета: "Правительство Финляндии не будет давать сразу ответа на предложение Советского Союза, а направляет своих представителей для обсуждения выдвинутых положений". Делегация должна была, безусловно, отвергнуть возможные предложения о создании на континентальной части Финляндии советских военно-морских баз и о переносе границы на Карельском перешейке, а также не вступать в обсуждение вопроса об о-ве Суурсаари и о заключении договора о взаимопомощи между обоими государствами, поскольку "это находится в противоречии с политикой нейтралитета Финляндии".

     В ходе начавшихся в Москве переговоров 12 октября Молотов предложил, чтобы  между Финляндией и Советским  Союзом был заключен такой же договор, что и с прибалтийскими странами о взаимопомощи. Однако конкретные его положения решили не обсуждать, поскольку представители Финляндии отказались от этого, руководствуясь заранее данными указаниями. Затем Молотов избрал для обсуждения вопросы, связанные с арендой территории, но финская сторона их отклонила.

     Располагая  конкретными предложениями Советского Союза, финляндская делегация отправилась 14 октября в Хельсинки за получением указаний для ведения дальнейших переговоров, пообещав возвратиться приблизительно через неделю. Это явилось для  Советского Союза дополнительным свидетельством негативного отношения к нему Финляндии. Ведь договор о взаимопомощи предполагалось заключить с быстротой.

     На  основе информации Паасикиви дело с переговорами рассматривалось затем в течение четырех дней в государственном совете Финляндии. Руководящие политические деятели однозначно считали территориальные требования Советского Союза неприемлемыми. Считалось достаточным уже то, что Финляндия обещала защищать свою территорию от любой агрессии, будет ли она исходить от Советского Союза, от Германии или от западных держав. Вместе с тем была проявлена готовность к уступке островов в Финском заливе. По-видимому, это относилось также и к о-ву Суурсаари, хотя по Тартускому мирному договору он обрел статус демилитаризованного острова. Согласно предложению СССР, линия границы на Карельском перешейке оказалась бы проходящей вблизи финских укреплений, которые позднее получили наименование линии Маннергейма, а это означало, что она оказалась бы открытой для агрессора. К небольшим же территориальным уступкам все были готовы³³.

     Рекомендации, исходившие из-за рубежа, усиливали  несговорчивость финнов. Президент  Соединенных Штатов направил Сталину  телеграмму, из которой следовало, что  американцы не одобрили бы, если Финляндии  станут угрожать войной. Главы государств и министры иностранных дел северных стран, собравшиеся 18 октября в Стокгольме, продемонстрировали солидарность с  Финляндией. Но каких-либо конкретных обещаний о помощи Финляндия не получила, несмотря на устойчивое предположение о предоставлении полмощи Германией, Англией и США в отечественной историографии.

     Надежды финнов на интенсивную помощь западных стран являлись беспочвенными.

     На  переговорах в Москве 23-25 октября  и 2-4 ноября вместе с Паасикиви принимал участие министр финансов социал-демократ Таннер. Барышников в статье утверждал, что Таннер, получив установку от Эркко, специально ужесточил позицию на переговорах, способствуя срыву переговоров³⁴. 

     Полученные  финской делегацией инструкции давали полномочия лишь на ограниченные уступки. На государственном совете была выражена готовность переместить границу на Карельском перешейке. Безоговорочно следовало сказаться от предоставления Советскому Союзу в аренду Ханко. Считалось возможной лишь уступка четырех островов в Финском заливе (исключая Суурсаари) с территориальной компенсацией.

     Соображения финского правительства не удовлетворили  советских представителей. Чтобы  содействовать принятию решения, Сталин умерил требования. Он был готов  к тому, чтобы сместить границу  на Карельском перешейке к востоку  от Койвисто, приблизив ее на 10-20 км.

     Конкретно вопрос заключался в том, чтобы для  обеспечения безопасности Ленинграда отодвинуть границу к северо-западу. "Поскольку Ленинград нельзя переместить, – говорил Сталин, – мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда… Мы просим 2 700 кв. км и предлагаем взамен более 5 500 кв. км"³⁵. Тон с советской стороны изменился затем на угрожающий.

     Финская делегация вновь с 26 по 31 октября находилась в Хельсинки в ожидании инструкций, правительство решило «запросить мнение парламентских кругов. В ходе обсуждения теперь участвовали председатель парламента и руководители фракций. Председатель парламента В. Хаккила (социал-демократ) занял позиции поддержки генеральной линии внешнеполитического руководства: не делать уступок в отношении Ханко, небольшие острова Финского залива можно бы было уступить, на перешейке границу допустимо отодвинуть, принимая при этом во внимание стратегические соображения. Среди парламентариев были и такие, кто требовал вообще не устраивать торга: территорию Финляндии нельзя отдавать. Паасикиви в эти дни советовал премьер-министру Каяндеру предложить СССР для создания морской базы вместо Ханко о-ов Юуссарё. Этот вопрос, однако, не стал предметом обсуждения в правительстве, поскольку в деле о базе оно не было намерено менять свою позицию. Новые инструкции правительства содержали, тем не менее, уступки. Позиция парламентских кругов стала опорой для правительства, Народ ее поддерживал.

     Перед третьим этапом переговоров Молотов  был настроен на то, чтобы сломить  сопротивление финнов силой оружия. Полпреду в Стокгольме Коллонтай, которая приезжала в Москву, он разъяснил: "Нам ничего другого не остается, как заставить их понять свою ошибку и заставить принять наши предложения, которые они упрямо, безрассудно отвергают при мирных переговорах. Наши войска через три дня будут в Хельсинки, и там упрямые финны вынуждены будут подписать договор, который они отвергают в Москве… Пока переговоры не прерваны. На днях ждут возвращения делегации финнов в Москву с ответом самого финляндского правительства на новые наши уступки им. Но дальше мы не пойдем

     В ходе переговоров в Москве 3-4 ноября как Советский Союз, так и Финляндия делали некоторые уступки, но в целом наиболее существенные позиции оставались прежними. Переговоры застопорились. К ним уже примешивались ясные признаки возможного применения военной силы. 9 ноября предложение, согласно которому в дополнение к ранее сделанным Финляндией уступкам предусматривалось ее согласие на создание морской базы у хода в Финский залив и перенос границы на перешейке, а также на передачу о-ва Суурсаари. В этот же день финская делегация получила распоряжение возвратиться домой. Однако в отечественной историографии часто встречается утверждение, что финская делегация намеренно сорвала переговоры, а не была отозвана в Хельсинки по причине застопоривания переговоров.

     Когда 13 ноября финские участники переговоров  вернулись из Москвы, вопрос о том, в какой форме их можно возобновить, был неясен. Финны, уезжая, выразили письменном виде свою надежду на продолжение переговоров.

     Финская делегация считала, что Сталин стремился  найти путь к компромиссу с  Финляндией. Паасикиви позднее допускал, что территориальный вопрос можно было урегулировать за счет уступки Финляндией СССР части Карельского перешейка.

     Известно, что советское государство лелеяло  идею о распространении мировой  революции и что действия Сталина  в 1939 г. также нацеливались на получение  желаемых позиций для продвижения  как можно дальше на запад, когда  мировая война истощит крупные  европейские державы. Следует, однако, отметить, что условий для осуществления  таких замыслов в октябре 1939 г. еще  не было.

     После начала мобилизации в Финляндии, по стране прокатилась волна антисоветских митингов, на которых выступали члены правительства и парламента. 23 ноября премьер-министр А. Каяндер подтвердил желание правительства не удовлетворять советские требования. Советские печать и радио в ответ подвергли резкой критике главу финского правительства. Средства массовой информации обеих стран развернули между собой своеобразную дуэль, что создало еще более напряженную обстановку.